Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 46

– Ты можешь успокоиться?

– А ты спокойствия ищешь? Так я тебя поздравляю, дорогой, ты обосрался! Мы на планете Земля, и хер ты теперь сыщешь здесь спокойствия! – Она залилась смехом, и от него у Жени по спине прошлись мурашки. Что-то похолодело внутри, съёжилось и заткнуло уши, лишь бы не слышать настолько фальшивого смеха. – Слушай, я не хочу себе портить настроение в этот замечательный день, когда всё человечество наконец отправилось в ад. Поэтому давай-ка ты не будешь выносить мне мозги, а я не буду пытаться тебя убить. Мы просто разойдёмся и больше никогда не вспомним друг о друге. Как тебе идея?

– Не думаю, что…

– Господи, да мне насрать. Спросила только из-за твоей сраной «вежливости». – Последнее слово она взяла в кавычки, согнув два пальца и саркастически улыбнувшись. После чего вновь подняла вверх подбородок и зашагала на другую сторону улицы.

Она была на середине улицы, когда Женя крикнул:

– Ты чего-то боишься! Я это заметил в тебе!

– Я боюсь только твоих нудных вопросов!

Не оглядываясь, Катя продолжала идти. Её стройные ноги всё удалялись, а фигура уменьшалась и уменьшалась, пока ветер резво играл со светлыми волосами.

И тут пришло озарение.

Яркая вспышка в запутанном сознании, и именно она осветила те фрагменты памяти Жени, которые он закопал глубоко внутри и думал, что никогда о них не вспомнит.

На одном из них ему сообщают в школе, что отец умер. Сердечный приступ. Потом глубокий провал, и из него выныривает картина, как на нём, держась за шею, повисает мама и рыдает в его рубашку, пока сам он удивляется её слезам и внезапно появившейся любви к своему мужу. Он чувствует, как трясётся тело матери, и десятки глаз пришедших устремлены именно на него – сына мертвеца. И наконец выступает тот момент, когда на поминках он выходит в туалет, умывается, после чего смотрит в зеркало. Оттуда на него глядит уставший мужчина, засунутый в шкуру четырнадцатилетнего подростка. Но больше всего… больше всего Женя запомнил глаза. Свои глаза. Этот наполовину опустевший взгляд, что был и у его матери. Вечный поиск опасности рядом с собой, постоянная напряжённость и не отпускающая тревога уже прошедшего – всё это он увидел в отражении себя.

И то же самое увидел в её серых глазах.

Он поднял голову и увидел, что Катя почти добралась до другой стороны улицы. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Женя крикнул:

– У тебя кто-то умер!

Женский силуэт остановился и замер на месте. Значит, идём в правильном направлении.

– Умер кто-то из твоих близких, и теперь ты винишь в этом весь мир!

Она повернулась. И хоть расстояние было велико, всё же удалось увидеть, как сжались её кулаки и как поднялись плечи от тяжёлого вздоха. Он действительно ощутил – ощутил на физическом уровне – её пропитанный ненавистью взгляд. И если бы им можно было задавить человека, то Женя давно бы уже превратился в лепёшку.

Катя пошла вперёд, навстречу ему. Она возвращалась быстрыми шагами, не сводя с полуфиолетового лица глаз и еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Казалось, белая майка пыталась её остановить, облепила собой весь торс и сдерживала то, что билось внутри.

Вот только уже было поздно. Все замки слетели, и теперь ничто не сдерживало разгневанного монстра.

Разгневанную волчицу.

Катя мигом подошла к Жене и со всей силы пихнула его в грудь, оттолкнув на пару шагов назад. Его ноги чудом не заплелись, и когда они нашли прочную опору, на всю улицу разнёсся режущий уши женский голос:

– ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЁБАНЫЙ РОТ! – Маска ярости на лице не оставила и капли красоты, затмив её гримасой ненависти и злости. – ЗАКРОЙ, СУКА, СВОЙ РОТ! – Она вновь начала приближаться. – ТЫ НИ ХРЕНА НЕ ЗНАЕШЬ! НИ ХРЕНА, ПОНЯЛ?! И НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ!

Теперь они стояли вплотную друг к другу, и каждый из них вглядывался в другого. Женя чувствовал давление её грудей на свои нижние рёбра и ощущал разгорячённое, такое тяжёлое дыхание на лице.

– Так расскажи мне. – На один краткий миг все звуки мира разом притихли, и только его собственный голос звенел в одиночестве. – Если я не имею права об этом говорить, расскажи мне.

И она вновь засмеялась, отвернувшись от него. Натянутым, безумно фальшивым и что-то скрывающим смехом. Он красиво переливался в дуэте с приятным голосом, но явно отдавал отчуждённостью, неискренностью. И когда Катя перестала смеяться, посмотрела на него, Женя опять удивился, какими же холодными оставались её глаза, в центре которых сквозила отчаянная злоба.

Именно Женя тогда впервые подумал: «Серый лёд».

– Рассказать тебе? – Она попыталась выдавить из себя смешок, но лишь подавилась им и язвительно улыбнулась. – Может, тебе ещё отсосать? Ну а почему нет? Раз требовать, так давай всё! – Катя приблизилась к нему и тыкнула пальцем по центру груди, продолжая смотреть в карие глаза. – Ты – никто, и что-то рассказывать тебе я не собираюсь. А если будешь выкрикивать всякую хрень, которая придёт к тебе в голову, то я просто-напросто запихаю твой язык тебе же в жопу.

Её губы слегка задрожали. Женя заметил, как чуть-чуть покраснели глаза. Внезапно он вновь почувствовал к ней жалость и… чёрт, он захотел её обнять! Странный прилив нежности заполнил недра его сознания, и появилось желание успокоить её, прижать к себе и сказать, что всё будет хорошо. Безумие? Может быть. Сумасшествие? Вполне возможно. Видать, оно всё-таки заразно.

Вместо грубого ответа Женя накрыл обнажённые плечи своими ладонями, но она тут же отпрянула, как от чего-то горячего . Её скулы вновь воинственно прорезались, а все мышцы на теле разом напряглись.

– Не трогай меня. – Катя говорила медленно, чётко выделяя каждое слово. – Не смей прикасаться ко мне.

– Хорошо. – Он поднял руки вверх, показывая, что выполняет просьбу. – Но можно я задам тебе один вопрос?

– Я уже сказала, что меньше всего на свете хочу слышать твои вопросы. Я ухожу. И не вздумай идти за мной, понял? Я лучше сдохну или перережу тебе глотку, чем буду терпеть твою компанию рядом с тобой.

Она двинулась, но Женя схватил её за руку и удержал. Почувствовал, как напряглись мышцы под рукой, и заметил настороженный блеск в серых глазах. Они смотрели на него с готовностью наброситься, если на то будет необходимость, и выжидали.

Сдерживая этот пронзительный взгляд, Женя сказал:

– Это ребёнок?

Её глаза округлились, а рот тут же приоткрылся, но лишь на мгновение. Со скоростью рыси она схватила его за футболку и дёрнула от себя. Они поплелись на дорогу и остановились только тогда, когда Женя ударился о борт чьей-то машины.

Она