Источник - Дмитрий Александрович Билик Страница 8

— А недавно, когда вы услышали короткий отголосок Царя царей, он опять изменился? — спросил я на всякий случай.

— Да, словно отрешился от всего. А после, когда Анфалар принес тебя, напротив, стал энергичнее. Все время только и делает, что пытается выведать что-то про тебя. И Безумец рассказывает.

— И что делать, Лео?

— Не знаю. Просто я решил, что ты должен знать.

Когда мы вернулись, я снова встретился с Форсвараром взглядами. И бывший правитель улыбнулся. Будто бы даже располагающе, только мне показалось в этой улыбке нечто неживое, вымученное. А когда я сел, Форсварар заговорил. И все неожиданно замолчали, потому что все это время бывший правитель заговорил.

— Матвей, расскажи, что произошло на Стралане. И как ты оказался близ Фекоя? Без чуров.

Стражники загалдели. Видимо, многих интересовал этот вопрос, но то ли у них не хватало духу его озвучить, то ли они стеснялись. Я поглядел на Анфалара, тот сидел совершенно спокойно, словно отец в присутствии детей. А я на мгновение замешкался.

— Юния, следи за Форсвараром, — шепнул я, делая вид, что пью из кубка.

— Сс… поняла.

А сам решил, что почему бы и действительно не рассказать. Пусть фекойцы, а вместе с ними и вся Скугга понимают, что в мой мир пришел Тот-кого-нельзя-называть. Может, получится создать какую-то коалицию. Ведь нежизнь все не любят еще больше, чем манную кашу с комочками.

И я стал рассказывать. Пусть не все и не с самого начала, но не обходя вниманием то, что один старый и дурной кощей решил провести обряд, чтобы впустить в свое тело Царя царей. Стражники слушали меня, как учительницу биологии в восьмом классе. Разве что без пунцовости на щеках и всяких смешков.

Еще я немного смазал наше бегство, на став говорить, как именно удалось применить реликвию и что с ней стало потом. То есть вроде как каким-то образом открылся проход в Скуггу, ну мы в него и запрыгнули.

Когда я закончил, наступила гробовая тишина. Словно я только что признался, что по вечерам мучаю кошек. Хотя чего тут удивляться — Царь царей, как и нежизнь, был истинным злом. Если раньше казалось, что обитает он где-то очень далеко и беспокоит остальных лишь во время редких радиоэфиров, то появление сумасшедшего, впустившего в свое тело первожреца нежизни стало неприятным сюрпризом. Хотя бы потому, что это означало — никто не застрахован от того, что Царь царей не может появиться в Скугге.

— Матвей! — одновременно закричала Юния, выпрыгивая из Трубки и становясь между мной и Форсваром.

Бывший правителя Фекоя вскочил на стол молниеносным прыжком. Еще секунда и он бы добрался до меня. Зачем? Ну, существовало много всяких вариаций, однако ни одна из них не заканчивалась словами — жили они долго и счастливо.

А потом произошло и вовсе неприятное. Лихо успела вцепиться в горло Форсварару, однако на обезумевшего рубежника это никоим образом не подействовало. Я лишь запоздало понял причину данного события. Никаким рубежником этот тип уже не был.

Что хорошо — пока Юния летела прочь, отброшенная мощным тычком, на ноги вскочили Анфалар и Лео. Нет, поднялись и многие стражники, тоже осознавшие, что происходит какое-то дерьмо. Однако главная надежда у меня была именно на эту парочку.

— Форсварар! — пытался обратиться к голосу разума своего бывшего друга Безумец.

— Бесполезно, Анфалар, — торопливо ответил я. — Это уже не тот Форсварар, которого ты знаешь. Теперь это служитель нежизни.

И равнодушное лицо главного защитника Фекоя стало тому лишним подтверждением.

Глава 4

Помимо хиста у меня была еще одна суперспособность — это невероятная мыслительная деятельность. Проблема в том, что она проявляла себя в самые неподходящие моменты. К примеру, когда необходимо было сражаться или бежать (нужное подчеркнуть), мои когнитивные навыки врубались на полную. Ну да, теперь же самое время поразмышлять над природой всего. Кто мы? Откуда? Куда идем? Как мощно сейчас отхватим?

Главное гадство заключалось в том, что я нынче выступал в роли Тараса Бульбы. В смысле, сам породил чудовище, которое теперь должен убить. И виноватого не найдешь. Вот чья была идея с помощью подсмотренного в Башне Грифонов обряда «спасти» Форсварара от верной смерти? Сделать так, чтобы он не умер, но вместе с тем уже и не жил. Лишь существовал. Да я своими руками привел его в лапки нежизни. А Царь царей только активировал Форсварара, как двадцать лет спящего агента. Но все же, как каждый законченный оптимист, я не терял надежды договориться. А если честно, просто оттягивал время, чтобы понять — чего теперь делать.

— Форсварар, послушай меня, что бы тебе ни говорил Царь царей, это не правда, — частил я, пятясь от стола.

Лео, умудренный ни одной сотней лет, уже накинул вытащенную со Слова одежду, пропитанную зажигательной смесью, ударил кресалом и вспыхнул. Видимо, понимал, что переговорами здесь ничего не добьешься. Да и Анфалар приходил в себя, достав с заклинания меч. Тоже явно не для того, чтобы поковырять им в зубах. Хотя оба пока не торопились вступить в схватку.

Чужане-стражники врассыпную бросились наружу, а рубежники растянулись в цепь, будто бы преграждая Форсварару выход из крепости. Хотя что они здесь могли сделать? Всего несколько из них по рубцам приблизились к ведунам, а прочие так и остались с парой отметин Скугги на груди. Их участие в схватке станет лишь бессмысленной бойней.

— Хранитель не говорил мне убить тебя, — спокойно сказал Форсварар, спрыгивая со стола. — Но я знаю, что он будет удовлетворен, если ты умрешь.

— Дружище, ты же сам был правителем. И знаешь, что лучше все уточнять. Давай свяжемся с Царем царей, ну, или Хранителем, как ты его называешь, и все выясним. А то вдруг получится…

— Мы и так все связаны. Мы… все… связаны…

По традициям жанра после подобных слов все и начинается. Представитель нежизни не разочаровал. Форсварар даже не стал договаривать что-то вроде: «Один за всех и все за одного». Он уверенно шагнул ко мне, вытягивая руку, подобно Дарту Вейдеру. С той лишь разницей, что Форсварар был чуть симпатичнее.

Я разве что только порадовался, что привел в Фекой одного джедая из своего мира по имени Леопольд. Потому что Дракон, уже вовсю полыхавший, бросился наперерез моему обидчику. И два, наверное, самых