Федор Березин - Лунный вариант Страница 43

Большая электронно-вычислительная машина «Космонавта Юрия Гагарина», занимающая половину четвертой палубы и от недозагруженности мощностей задействованная покуда расчетом будущего урожая зерновых в Оренбургской области, сразу же получила работу. Параллельно цифровая лавина захлестнула электронные мощности крымского Центра дальней космической связи и байконуровские резервы, ибо информационный поток с «Юрия Гагарина» тут же, используя два промежуточных спутника «Молния», перекочевал в Казахстан. Серьезными вопросами Советский Союз и занимался серьезно, используя все подвластные мощности.

Однако события происходили в апогее индустриальной фазы развития цивилизации планеты Земля. Еще не наступили времена бума информационных технологий. Мускулы человека уже не имели ценности сами по себе, разве что в качестве косметической приправы во взаимоотношении полов. Зато тренированные мозги с витиеватой печатью извилин еще умели на равных соревноваться с чудовищной мощью наполненных транзисторными шкафами залов.

– Так, Виктор, – щурясь на пульт управления, произнес командир «Союза» Добровольский. – Включайся в расчеты.

– Наше быстродействие не сравнится с Землей, – ответствовал гражданский человек Пацаев.

– Космонавт-исследователь, – цыкнул на него Добровольский, – расчеты Байконура дают запаздывание более чем на две секунды. Вы забыли, сколько мы за это время пролетаем?

– Приступаю, командир! – совсем по-военному доложился Виктор Иванович Пацаев, наклоняясь над пультом управления бортовой ЭВМ.

Летчик-космонавт Добровольский внезапно и мгновенно помолодел лет на пятнадцать.

– Про локатор не забудьте, – добил он подчиненного и окончательно погрузился в управление. – Давай мне постоянный вектор, – напомнил он через несколько секунд.

– Наверное, американцы решили сесть, – после серии цифр о тангаже, рысканье и ускорении предположил космонавт-исследователь Пацаев.

– Не пори чушь и не повторяйся за ЦУПом, – сделал ему замечание подполковник авиации Добровольский.

– А что же тогда? – несколько обиженно поинтересовался Пацаев.

– Они клюнули на нашу дезу. Будут таранить.

– Что?! – Мозги космонавта-исследователя дали некоторый сбой.

– Цифры! Цифры! – подстегнул его Добровольский.

Сам он был уже не здесь – в небе Кореи. И под руками у него очутился не пульт управления лунным кораблем «Союз», а рукоятки «МиГа».

– Как он в нас попадет? – продолжал выражать сомнение, перемежаемое колонками цифр, Пацаев.

– Ты помнишь, Виктор, какой у него бортовой вычислитель?

– Такой же, как на «Аполлоне-11». Ничуть не лучше.

– Но все-таки лучше нашего, – спокойно констатировал военный летчик Добровольский. – Подай шлем. И сам наряжайся. Если в прямом встречном попадании, тогда конечно… Но если просто зацепят, может, придется все-таки жить, но без воздуха.

В Корее воевали на «МиГах-15», однако на сегодняшний век это было как-то слишком примитивно, поэтому Добровольскому хотелось ощущать себя в «МиГе-21», что он и делал.

– Земля рекомендует прибавить ускорение, – доложил космонавт-исследователь Пацаев.

– К черту Землю, – обыденно распорядился пилот истребителя Добровольский. – У нас тут своя война. Снижаем тягу!

– Да?! – удивился гражданский человек Пацаев. Они уже общались между собой по радио, так как оба напялили герметичные шлемы.

Боевой пилот Добровольский почти полностью отключил основной двигатель. Тем не менее космонавты не ощутили эту перемену. Может, потому, что были чрезмерно заняты, а может, по причине того, что это все-таки взлет с не слишком большого небесного тела. Вообще-то подниматься так с большого, допустим, с Земли, они бы себе не позволили: нормальные планеты не те объекты, с которыми можно запросто шутить. Поскольку сейчас корабль перестал получать ускорение, а первой лунно-космической скорости он еще не достиг, то в соответствии с законами баллистики он должен был через некоторое время прекратить подъем и начать падать. В случае, если пилоты потеряли бы над «Союзом» управление, он бы жестко состыковался с Луной в районе Моря Нектара.

– Лучше бы в Море Изобилия, – попытался пошутить по этому поводу втянутый в неясные маневры Пацаев. Шуткой он маскировал растерянность. Пока что пялящий глаза в индикаторы, а ушами отслеживающий цифирную лавину с Земли, Пацаев понимал только то, что командир корабля осуществляет уклонение, но почему именно так, до него не доходило.

– Готовьте «пиротехнику»! – скомандовал ему летчик-космонавт Добровольский. Под пиротехникой подразумевались специальные контейнеры. В них содержалась мелко нарезанная фольга. Советская космонавтика готовилась к космическим войнам серьезно: лучше было протаскать с собой по орбите лишнюю пару килограммов, чем кусать локти, тем более облаченные в скафандр. – Сброс по команде! Сейчас уточним когда. Что там на радаре?

– Пока все по-прежнему, – попытался пожать плечами под защитным костюмом Пацаев. – Нет! Стоп! Увеличение сигнала! Может, выхлоп? Если так, то американец делает маневр! Нужно подождать подтверждения с Земли.

Советский космонавт сомневался абсолютно правильно. «Союз-11» не имел сложных и тяжелых локаторов, поэтому судить об увеличении отраженного сигнала «Аполлона-13», тем паче на огромной, материкового уровня дистанции, было крайне затруднительно.

– Хорошо, – кивнул под шлемом Добровольский. – Подождем.

Долго ждать не пришлось – секунды.

– Пингвины, объект снова маневрирует. Похоже, с учетом вашего маневра. Что у вас происходит? Мы наблюдаем сбой тяги? Правильно?

– Все под контролем! – попытался отбиться от родного космодрома командир корабля «Союз». – В крайнем случае, стартуем после одного витка.

– Кто вам вообще давал право на такой маневр?

– Некогда объяснять! – рявкнул в микрофон Добровольский. – Давайте расчеты. Виктор, проверяй!

Вообще-то бой космических кораблей – если, конечно, это был бой – отличался от прошлых и нынешних боев истребителей по значительному числу параметров. Главное, конечно, то, что здесь не участвовали какие-то специально созданные для звездных битв планетолеты. Земля еще не вступила в эру галактических войн. Тем не менее, если даже не брать в рассмотрение таковые нюансы, отличия были налицо. Ни «Аполлон», ни «Союз» не являлись даже подобием зреющих в головах конструкторов, но с неизбежностью накатывающихся из будущего «шаттлов». Уж тем более они не были непредставимыми пока высокоточными ракетами шестого поколения, способными с лету, с двух тысяч километров, угодить в распахнутые ворота ангара. Они представляли собой слабо управляемые агрегаты и совсем не походили на какие-нибудь палубные «Фантомы» или «Яки». Но все-таки их скорости, даже сейчас при взлете с Луны, были непредставимы для «нормальных», то есть атмосферных летчиков-испытателей. Разумеется, и расстояния, то есть пространственная размазанность боя, были под стать скоростям. Учитывая слабую маневренность, одно компенсировало другое. Кроме того, здесь ведь использовались космические аппараты одного поколения. Их отличия укладывались в рамки. Один имел преимущество в запасах топлива, но ведь он еще не завершил разгон и, следовательно, проигрывал в скорости. Помимо этого, за счет большей массы он и горючее тратил быстрее. Так что корабли имели равные условия.

Разница лишь в том, что «Аполлон» взял на себя функцию агрессора. Бой начал он, и, следовательно, противник силой обстоятельств вынуждался действовать по заданным американцами правилам. Легче ли было русским? Может, и так, ведь их целью могло стать простое уклонение от сражения. Например, еще более крутой разгон и выход к Земле по другой орбите? Однако бывший летчик ВВС Григорий Тимофеевич Добровольский решил играть по своим правилам и принять вызов. Возможно, он ставил на карту слишком многое, уж свою будущую космическую карьеру точно. Ну что же, водители реактивных красавцев со скошенными крыльями имели свой собственный, прямо не зафиксированный в уставах кодекс чести. Что значило будущее, если на карту ставилась жизнь? Тем паче что для Добровольского это было не главным. Гораздо важнее – утереть янки нос. Вот это он и собирался осуществить. По мнению космонавтов, астронавты слишком зазнались после того, как ботинок Армстронга оставил слепок в юго-западном углу Моря Спокойствия. Почему бы в честном космическом поединке не поставить их на место? Уклоняться и следовать инструкциям может каждый, а вот лихо взвалить на себя полный сундук ответственности… Для этого действительно надо пройти школу ВВС, а в дополнение – в подростковом возрасте пережить позор вражеской оккупации. И еще…

Да, сейчас над Луной Добровольский ощущал себя в небе Северной Кореи. Но в действительности? О, как он, да и весь его курс, мечтал там очутиться. Тем более не существующий для атеистов, но все едино, где-то прячущийся бог слышал его тайные молитвы, и к моменту выпуска из училища, когда на плечах засияли лейтенантские звезды, там, в Корее, еще ничего не кончилось. Более того, пошел новый виток: китайские добровольцы – рекой, и советская техника – потоком. Но вот Великий Стратег приобрел осторожность. Туда – только асы. Нечего зазря губить красивые обводы самолетов, а главное – позорить северного соседа перед страной, вставшей на правильную дорогу. И потому лейтенантам не прорваться никак. Ну а пока на погон упала новая звезда… Может, атеисты и правда загнали бога в лузу? Ибо Великий Стратег уже отступил, и демаркационная линия обрезала его поползновения. Хуже того, это оказалась его последняя партия. Вот и не повезло Добровольскому. Для Кореи он оказался молод, а для Вьетнама… Нет, совсем не стар: любой из «МиГов-21», дежурящий в окрестностях Ханоя, с удовольствием принял бы его в свое лоно. Но ко времени битвы в небе Вьетнама он уже значился в отряде космонавтов, более того – участвовал в тайной программе советского броска на Луну. Ну что же, обстоятельства решили создать ему войну в Корее прямо здесь, над лунными цирками. Вот и пожалуйста. Он оказался абсолютно на своем месте.