Зиновий Юрьев - Альфа и омега Страница 16

– Хорошо, Калберт. Теперь зажгите его.

Они вошли в лабораторию. На полу стояло ведро и лежала швабра. Полковник посмотрел на Калберта.

– Я только вошел, сэр, зажег свет, поставил на пол ведро и тут же увидел его. Вот так он и лежал на диване.

– Я понимаю, что так же. Вряд ли он перевернулся на другой бок, – нервно сказал полковник.

Брайли лежал на диванчике на спине. Правая его рука свешивалась почти до пола. На полу лежал смит-вессон.

Полковник сделал шаг к дивану и увидел, что правый висок Брайли был разворочен выстрелом.

– Похоже, что выстрел был произведен в упор, – быстро сказал он. – Как вы считаете, Уэбб?

– Возможно, сэр. Все возможно.

– Что значит – все? Вы разве не думаете, что он сам стрелял в себя?

– Я ничего не думаю, сэр. Мне лишь кажется, что все слишком похоже на самоубийство.

– Что значит – слишком? Вы просто начитались детективных романов, Уэбб. Да и кто мог бы убить его? Некому. Я вам говорю – некому. Вызовите лучше Клеттнера, пусть он произведет вскрытие, составит акт и все там прочие формальности, а мы подождем утра и приступим к следствию. Хотя я и уверен, что это чистейшее самоубийство, нужно провести следствие по всем правилам, ведь здесь мы и полиция и суд.

Далби говорил тоном обиженного ребенка, который возмущен незаслуженным наказанием. Разве он не делал всего, что требовалось? Разве не могло все идти так же тихо и мирно, как шло до сих пор? Разве он виноват, что на диване лежит мертвый Брайли? Полковник почувствовал отвращение к нему. Взял и подложил ему свинью прямо перед приездом Труппера. Эгоист. Нашел время стреляться… Истерики они все и ипохондрики. Самих бы их под стимулятор. В первую очередь чтоб знали, как стреляться на образцовых секретных базах…

Допрос шел в кабинете начальника базы. Полковник Далби с несчастным выражением лица сидел за своим огромным письменным столом, то и дело скашивая глаза на сложенную вчетверо газету, которая для приличия была прикрыта «Таймом». На газете был виден наполовину решенный кроссворд. Рядом с полковником, с короткого края стола, сидел майор Уэбб. У окна, с трудом сдерживая зевоту, устроился доктор Клеттнер, главный врач базы.

Глаза у него были сонные.

Перед столом сидел доктор Цукки и нервно вздрагивал при каждом вопросе.

– Доктор Клеттнер утверждает, – сказал полковник Далби, – что Брайли умер между часом и двумя ночи. – Понимаете, дорогой Цукки, это чистейшая формальность, но я вас вынужден спросить, где вы были в это время.

– Да, да, конечно, я понимаю. – Цукки поспешно кивнул головой. – Да, конечно, конечно. Бедный Брайли, такие руки у него были!..

– Мы все потрясены, доктор Цукки, но я вынужден повторить вопрос: где вы были этой ночью, в частности от полуночи до двух?

– Да, да, разумеется, – встрепенулся Цукки, – я был в своем коттедже.

– Когда вы легли спать?

– Около половины третьего…

Уэбб бросил короткий взгляд на полковника. Полковник, зябко вздрогнув, быстро взглянул на Цукки.

– Вы всегда так поздно ложитесь?

– Нет, мистер Далби. Обычно я ложусь около полуночи.

– Что же заставило вас бодрствовать на этот раз так долго?

– Видите ли, часов в одиннадцать ко мне зашел сосед, доктор Найдер, и мы заболтались…

– Какого же черта вы сразу не сказали! – просияв, крикнул полковник, победно посмотрел на Уэбба, скосил глаза на кроссворд и вдруг довольно хлопнул себя по ляжке. – Ну конечно же, киви. Птица из четырех букв.

– Что, что? Какая птица?

– Ничего, это я говорю о вашей беседе с Найдером.

– Я как-то не подумал, что это так важно.

– Вы настоящий ученый, дорогой доктор Цукки, – сказал полковник, – вы далеко пойдете. В научном, разумеется, плане. Теперь еще несколько вопросов, уже, так сказать, второстепенного порядка. Вернее, не второстепенного, а, так сказать, менее личного плана. Вы не знаете, откуда Брайли взял смит-вессон?

– Смит-вессон? – переспросил Цукки и побледнел.

– Да, именно. Смит-вессон.

– Боже мой… – Дрожащими пальцами Цукки попытался вытащить сигарету из измятой пачки, но не смог.

– Не волнуйтесь вы, ради бога, – нервно сказал полковник, перегнулся через стол, достал сигарету и дал ее Цукки.

– Спасибо, – сказал Цукки. Он долго возился с зажигалкой, пока наконец не закурил. – Это моя вина. Да, моя. – Он опустил голову.

– Что значит – ваша? – недоверчиво спросил полковник.

– Видите ли, пистолет этот был найден у Дэниэла Карсуэлла. Вы знаете…

– Да, – коротко кивнул полковник.

– По согласованию с вами я оставил пистолет у себя. Мне было интересно посмотреть, как будет вести себя стимулируемый объект, если ему предложить его же оружие. Я уже докладывал, что опыт вполне удался. Мистер Карсуэлл не захотел взять пистолет. Это очень важный момент в наших исследованиях. Очевидно, состояние эйфории с наложенным на нее подавлением воли полностью угнетает агрессивное состояние.

– Хорошо, хорошо, вы уже докладывали об этом. Но в чем же ваша вина?

– Брайли видел у меня пистолет. Вчера… нет, простите, позавчера он попросил его у меня. Боже, зачем я это сделал…

– Кто мог знать, – мягко утешил Цукки полковник, – кто мог знать… Он не сказал вам, для чего ему оружие?

– Он сказал, что хочет проверить мой опыт. Вы понимаете, как ученый я не мог отказать ему. Это дало бы возможность поставить под сомнение мои выводы…

– Ну конечно же, доктор, – просиял полковник, – научная добросовестность превыше всего. Вы не замечали каких-нибудь перемен в покойном в последнее время?

– Нет, пожалуй, – задумчиво сказал Цукки, – если не считать, что он стал угрюмее, что ли… Мы часто спорили по научным вопросам, и он был… как вам сказать… более, чем обычно, язвителен.

– Прекрасно, – сказал полковник – прекрасно! Вы не знаете никаких причин, почему бы Брайли мог покончить самоубийством? Не производил ли он на вас впечатление человека, который может наложить на себя руки?

– Пожалуй, нет.

– Хорошо. Если бы мы знали обо всех причинах самоубийств, их бы просто не было. И последний вопрос: могут ли стимулируемые объекты сознательно лгать, укрывать правду?

– Это исключается, мистер Далби. Видите ли, ложь – это в некотором смысле волевое усилие, творческий акт. Мы же подавляем волю стимулируемых объектов. Сознательная ложь совершенно исключается.

– Дело в том, что вчера покойник беседовал несколько минут с Карсуэллом. Имеет ли смысл допросить этого человека?

Доктор Цукки пожал плечами:

– Я уже вам объяснил, что…

– Спасибо, дорогой Цукки, вы очень помогли нам. У вас есть вопросы, Уэбб?

– Нет, сэр, – сказал майор и проводил глазами неуклюжую фигуру ученого.