Герберт Франке - Холод вселенной Страница 21

Снова наступила тишина. Затем на экране появился квадрат, а рядом светящаяся надпись:

СПИСОК 1: ГЕНЕРАТОРЫ.

Ниже шли ряды каких-то данных, сокращений и цифр.

Все поняли, что у них в руках сейчас разрушительный механизм, самый совершенный из всех когда-либо созданных человеком... Гигант пока еще дремал, но уже появились первые признаки пробуждения! Теперь надо было сравнить символы с данными на консолях, повернуть рычаг, установить нужные параметры, нажать клавиши... все этапы операции были обеспечены сложной, отлично разработанной страховкой, гарантировавшей от всяких случайностей. Человек, которому предстояло принять решение величайшей важности, должен был сохранять ясный разум и обладать достаточным терпением для этой бессмысленной на первый взгляд игры, которая должна завершиться "большим взрывом". Если уж миру суждено погибнуть, пусть все будет сделано обдуманно, ибо просто нет сейчас другого выхода, только этот, последний и неизбежный...

Они не заметили, как в зал вбежал Блюм. Он принес свежие новости и совершенно растерялся, услышав слова о "последнем выходе".

-- Последняя возможность... последнее спасение... Только что сообщили... Черный блок... Они пустили в ход свое самое страшное оружие. Может быть... может, мы сумеем их опередить!

Никто еще не успел осмыслить этих слов, как сзади опять послышались шаги. Это был Сильвиано.

-- Они прорвались,--кричал он на бегу,--они уже возле самых дверей!

Блюм обернулся к нему.

-- Так почему же вы не обороняетесь?--заорал он.-- Почему не стреляете?

-- Они выставили ультиматум! Мы должны выдать им... этих...

Он запнулся и обвел взглядом четверых...

-- У нас уже нет времени,-- сказал Эллиот.-- Нужно принимать решение немедленно. Если они пустили в ход свое оружие, мы тоже должны это сделать. Ничего другого просто не остается. Вы согласны со мной?

Он обвел всех взглядом, понимая, что невозможно в считанные секунды принять столь важное решение.

-- Раз нам уже нечего терять, пусть будет так,-- сказал Эйнар.

Рихард кивнул в знак согласия. Катрин словно оцепенела-- она не шелохнулась с того самого момента, как до нее дошел смысл сказанного Блюмом. И вдруг словно очнулась.

-- Надо кончать,-- сказала она.

-- Сколько вам потребуется времени?--спросил Блюм.

-- Не могу сказать,-- ответил Эллиот. Он окинул взглядом экран, кнопки и тумблеры.-- Мы ведь незнакомы с этой системой, только начинаем разбираться. И все же надо попробовать. Идите!

-- А что им ответить?--спросил Сильвиано.

-- Что мы отклоняем ультиматум!--сказал Блюм. Однако Эйнар возразил ему:

-- Нужно выиграть время. Я попробую вступить с ними в переговоры. Может, удастся объяснить им, что мы вовсе не те, кого они ищут. К тому же я в технике все равно разбираюсь хуже вас.

И, не дожидаясь ответа, он исчез вместе с Блюмом и Сильвиано.

Эллиот сел перед экраном, следом за ним уселись и все остальные, они пытались разобраться в светящихся строках. Вскоре им удалось установить, что различные элементы управления обозначены сокращениями из нескольких букв; это позволило определить, какие тумблеры надо включить, и, словно в подтверждение, на экране появилась новая надпись:

СПИСОК 2.

А ниже--следующая серия указаний.

Они работали сосредоточенно: нажимали кнопки с цифрами, поворачивали рукоятки, и каждый раз что-то сдвигалось в находившемся перед ними устройстве: поворачивалось колесо, поднималась металлическая плита, отодвигалась в сторону какая-то крышка, начинал вращаться валик.

Они добрались уже до СПИСКА 50, когда послышался глухой взрыв. Казалось, содрогнулась земля.

-- Значит, нам все-таки удалось выиграть несколько минут,-- сказал Эллиот.-- Я беспокоюсь за Эйнара. Вы продолжайте, а я пойду взгляну, что там происходит.

В зале остались лишь Рихард и Катрин. Они молча ждали. Снова дрогнула земля, а затем послышалось несколько взрывов, с каждым разом они грохотали все ближе и ближе.

Затем раздались шаги. В дверном проеме появились Эллиот с Эйнаром, оба потные и запыленные.

Эллиот снова занял свое место.

-- Скорее, надо продолжать!

-- С переговорами ничего не вышло,--пояснил Эйнар.-- Они не захотели мне поверить. Я спрятал на теле передатчик, чтобы нашим было все слышно. И они вытащили меня оттуда, когда я уже не надеялся остаться в живых. Наши просили передать, что готовы держать оборону столько, сколько понадобится, чтобы мы могли выполнить свою задачу.

-- Ну и хватит об этом,-- оборвал его Эллиот.-- Давайте последим повнимательней, должно быть, в последний приказ вкралась ошибка.-- На экране и в самом деле засветилась надпись ERROR.--Я сотру последнюю строку--надо повторить снова шестьдесят первый раздел.

Несмотря на грохот разрывов, который становился все громче и все ближе, они продолжали ожесточенно работать. К моменту, когда Эллиот крикнул, что осталось выполнить еще три приказа, стены зала задрожали, с потолка посыпалась штукатурка, и Катрин принесла всем шлемы, которые они обнаружили в соседней комнате среди прочего оборудования. Они надели шлемы и продолжали работать как одержимые. Особенно много времени заняла расшифровка знаков, касавшихся системы управления--люди подготовленные привели бы ее в действие в считанные минуты. И ни один из них даже не задумался над тем, что, собственно, произойдет, когда они закончат. Но нельзя же было сидеть и дожидаться, когда вражеские солдаты ворвутся сюда или рухнут своды над головой. Сейчас они не думали о будущем, они с нетерпением ждали той минуты, когда будет отдан последний приказ RUN . Но это было еще впереди.

Внезапно зал наполнился белым туманом, удушливый запах окутал их, и они потеряли сознание.

Когда они пришли в себя, то узнали, что прошло двести лет. Со всем, что предшествовало этому пробуждению, каждый должен был справиться в одиночку: с чувством холода, оцепенения и беспомощности, с головокружительным ощущением, будто ты паришь в безвоздушном пространстве,-- и с сознанием того, что случилось непоправимое.

* * *

Реконструировать ход событий -- занятие и нелегкое, и безрадостное. И дело вовсе не в том, что воспоминания наши со временем тускнеют--многие из нас предпочли бы, чтобы они вообще стирались без следа, ведь вместе с воспоминаниями оживает и все, что с ними связано, а значит, возрождается мучительное, гнетущее чувство безысходности, обреченности и вины. Когда мы лихорадочно работали, нам было не до ощущений, но теперь у нас оказалось достаточно времени, чтобы заново все перебрать в памяти, и чем больше мы углубляемся в это занятие, тем больше убеждаемся, что все было сделано не так, а как надо было--никто из нас не знает.