Андрей Попов - Обманутые сумасшествием Страница 23

Да. Здесь все выглядело в десятки раз более угнетающе. Мысль о том, что повсюду: сверху, снизу, с разных сторон света простираются сотни парсеков безлюдной пустоты, вызывала порой в его душе паническую беспомощность. Здесь некуда бежать, некого позвать на помощь, если вдруг что-то там… Нет возможности даже надеяться на наступление настоящего утра, в коем воинственные солнечные лучи разгонят всякие глупые страхи.

Оди мотнул головой. От кого бежать?.. Зачем звать на помощь?.. К чему дожидаться утра?.. Что за мысли-придурки лезут ему в сознание? Надо успокоиться. Просто успокоиться и делать свою работу, у которой имеется неплохой денежный эквивалент.

– Все, стоп! — голос Кьюнга прервал мучительное и долгое молчание. Он посветил сначала на свою карту, затем на одну из могил и добавил: — Это здесь… Мэди Мэблин Йоркский. Все сходится: дата рождения и дата смерти… Давай для начала, в качестве прелюдии оттащим в сторону памятник. Когда начнем копать, первые полтора фута глубины можно рыть смело, потом осторожней, а как дойдем до полиэритана, придется разгребать руками, чтобы не повредить труп.

Оди кивнул неповоротливым шлемом скафандра и принялся за работу.

Да-а… ковырять вручную затверделый грунт было занятием как минимум нескучным. Свет от фонаря Кьюнга бил ему прямо в лицо, и от этого движущаяся фигура капитана походила на бессодержательный призрак. Иллюзии как-то сами собой стали перерождаться в нелепые предположения. На фоне всерастворяющей тьмы был заметен только его комбинезон. А под стеклом скафандра… кажется, ничего не было! Такая же тьма!

Оди оставил лопату и наспех стал шарить по песку, ища свой фонарь. Наконец, нащупав его, посветил вперед. Кьюнг выругался:

– А ну, убери свет! Чего слепишь глаза?!

Его напарник перевел дух и продолжал рытье. «Глупо, глупо… Как все глупо!», — стучало у него в голове. Песчано-глинистый грунт вырывался из ямы черным фейерверком, искрился в воздухе и вновь исчезал во мраке. Точно салютовал бесконечной черноте космоса. Чем глубже опускались их ноги, тем менее реальным казался мир вокруг. Почти в прямом смысле они погружались в трясину загробного бытия.

– Все! Лопаты в стороны!

Далее они принялись руками выгребать комки рыхлой глины, уже нащупывая в некоторых местах контуры тела. Оди почти ничего не видел сквозь запотевшее стекло и работал чисто машинально. Он себя просто ненавидел за эту инфантильную боязливость, которую всем видом старался скрывать, но окружающие оказывались догадливее, чем этого хотелось бы. Злился на свой страх, но изгнать его из сердца был не в состоянии. Еще перед самым полетом его воля долго колебалась между природной трусливостью и хорошим заработком, пообещанным Похоронной компанией Стробстона. Между разжиженной решимостью и «черной» мечтой своего детства. Деньги, разумеется, перетянули. Алчность рано или поздно всегда берет верх как в приключенческих романах, так и в реальной жизни.

Кьюнг вдруг резко поднялся и вылез из ямы.

– Я скоро вернусь.

– Ты куда? — голос Оди почти дрожал.

– Ну по нужде!.. По нужде сходить надо! Ка-а-ка-а… пись-пись… — Кьюнг заматерился от злости и скрылся во мраке.

Этот сардонический юмор поверг Оди в еще большую подавленность. Над его нелепыми страхами все здесь иронизировали, как бы безобидно, и в то же время весело унижая его человеческое достоинство. Он тоже от души выругался. Тут между делом можно заметить, что «хождение по нужде» в условиях смертоносной атмосферы являлось целой процедурой, мучительной и нелепой, которую нет смысла описывать хотя бы из соображений морали. Но если бы посмотреть на это со стороны… целая трагикомедия, честное слово.

Итак, Оди остался один. С тишиной, могилами и полумертвым светом фонаря. Он чувствовал, как дрожит его тело и ненавидел себя еще больше. Пытался вспомнить самые радужные моменты своей жизни, чтобы отогнать прочь болезненную идиосинкразию, терзающую все его существо — мозг, кости, плоть. По нервам от головы до ног как будто пропустили токи высокого напряжения. Перед глазами издевательски плясали какие-то неясные образы, воспоминания не действовали. Все было мертво, кроме бушующего в омутах души страха. Страх Оди иногда представлял себе в виде черного мохнатого существа, которое сидит в грудной клетке и смачно поедает внутренности, громко чавкая при этом. Его пытаешься отогнать, а оно, падла, еще огрызается. Дальнейшее произошло как-то само по себе. Оди бессознательно направил взор вглубь могилы, в которой…

…в ту же секунду из динамиков Кьюнга, словно взрыв, раздался пронзительный крик, переходящий в хрипоту. Такие вопли редко услышишь даже на скотобойне. Еще и неожиданность произошедшего… Короче, даже волевой капитан вздрогнул. Так и не опорожнившись, он с руганью бросился назад. Оди сидел на песках, не производя никаких движений. Его искореженная ужасом физиономия отчетливо проглядывалась сквозь прозрачное забрало скафандра.

– Ну, что опять?! — Кьюнг пережил сильное искушение надавать ему подзатыльников. — Какого черта орешь?! Когда до тебя наконец дойдет, что мы в реальном мире, понимаешь?!

– Там…

Капитан посветил в яму. Поначалу ничего невозможно было разобрать — лишь матовая краснота грунта. Потом показалось или почудилось… или померещилось некое движение. Даже нет… Вернее, словно кто-то копошился в глине. Если Кьюнг в этот момент и испытывал какой-то страх, то решительно на него плюнул. Он просто нагнулся и стал рассматривать аномальное явление. У Флинтронны были свои причуды: об этом знали и раньше. Можно было сразу успокоиться в одном: мертвый не поднялся со своего места и не начал скрежетать прогнившими зубами, жаждая человеческих жертв, как нередко случается в мистических сериалах.

Слава всем богам, они действительно находились в реальном мире, и все оказалось намного проще.

Могильные черви…

Казалось бы, обыденное явление на кладбищах: чего тут орать и чему удивляться? Маленькие белые твари, не обращая внимание на вторжение в их личную жизнь, продолжали свою работу, извиваясь в разные стороны — зрелище действительно довольно жутковатое. Кьюнг долго молчал, прежде чем подал первую реплику:

– Чертова планета! Откуда они здесь?

Оди к тому времени пришел в себя и внушительно произнес:

– Капитан! Разве ты не понимаешь, что этого не может быть! Потому что не может быть в принципе! До начала похоронных компаний планета была абсолютно безжизненной! Ни единой бактерии!

– Да заткнись ты… Мы ведь занесли на нее жизнь.

– Мы занесли смерть!

Ну прямо как два философа, спорящие о жизни и смерти — извечных постулатах бытия. Кьюнг не знал что ответить. Он находился в явном замешательстве и долго всматривался в эти омерзительные создания. Одно несомненно: они были реальны. Затем он взял лопату, осторожно копнул около той области, где должна находиться голова покойника, и медленно нажал на черенок. Из-под глиняного покрова выглянуло полуизъеденное лицо, слипшиеся волосы, ряды черных зубов. От полиэританового пакета почти ничего не осталось. Полиэритан, оказывается, являлся изысканным лакомством для этих паразитов. Вторжение в загробный мир происходило здесь крайне редко, и лицезреть его искореженных обитателей с постчеловеческой внешностью удавалось также нечасто. Оди не проявил больше ни малейшего желания понаблюдать за этим уникальным зрелищем, он уже стыдился своего крика, с горечью предвкушая издевательские насмешки со стороны Айранта, как только весть о случившемся достигнет его ушей. В такие вот драматические минуты ненависть к самому себе достигала апогея.