Дина Лампитт - Ускользающие тени Страница 32

Ты устала, — сказал Финнан, вглядываясь в круги под золотистыми глазами Сидонии.

— Да, вчера я путешествовала в восемнадцатый век, и это меня утомило.

— Тогда давай спать.

Как уютно лежать обнаженной в его руках, думала она, полностью расслабляясь.

— Не тревожься, — прошептал Финнан, приблизив губы к се лицу. — Я ждал так долго, что смогу потерпеть еще одну ночь.

— Разве у тебя никого не было после Рози?

— Парочка временных кандидаток. Ничего значительного.

— А я?

— Ты можешь стать для меня очень важным человеком.

Сидония провалилась в глубокий сон.

Она проснулась от его поцелуев — страстных, жарких, настоящих кельтских поцелуев — и сразу же захотела его. Но Финнан не спешил, лаская ее упругую грудь, проводя чуткими руками по всему телу. Наконец долгожданный момент наступил, и, вовлеченная в мощный ритм его движений, Сидония вскрикнула от наслаждения.

— Хорошо? — быстро прошептал он.

— Очень!

Но этими словами было невозможно описать ни возбуждение, охватившее их, ни весь порыв страсти, ни то, что им удалось одновременно достигнуть вершин любви.

— Дорогой, — прошептала Сидония, когда оба, в конце концов, пришли в себя.

— Что?

— Это было, в самом деле, прекрасно.

— Лично я способен подолгу и часто предаваться такому удивительному времяпрепровождению.

Она рассмеялась:

— Это будет нелегко — я часто уезжаю на гастроли.

Финнан приподнялся на локте и взглянул ей в лицо:

— Когда придет время, мы преодолеем это препятствие. Я постараюсь быть не слишком надоедливым.

Сидония посерьезнела:

— Ты никогда не сможешь надоесть мне. Ты слишком хорош для этого.

— Вероятно, когда-то ты так же думала про Найджела.

— К счастью, нет. Кстати, с ним я никогда не испытывала ничего подобного.

— Не надо меня слишком баловать. Если я влюблюсь без памяти — что тогда ты станешь делать?

— То же самое, что я делаю сейчас, — ответила Сидония, обняла его за шею и наградила нежным поцелуем.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Особую остроту любви Сидонии и Финнана придавало то, что ей приходилось часто уезжать — концерты требовали ее присутствия в таких удаленных географически местах, как Глазго или Венеция, не говоря уже о других городах всего мира. При всех своих положительных сторонах эта любовная связь имела один огромный недостаток: парочке никогда не хватало времени, чтобы соскучиться друг с другом.

«Только месяц, — думала Сидония, — если бы мне не пришлось никуда уезжать хотя бы один месяц!»

Но расписание ее концертов было слишком плотным для такой роскоши, и все, что ей оставалось, — это надеяться и радоваться тому, что у нее столько предложений гастролей и что дома хотя бы на краткое время ее ждет чудесная жизнь.

— Ну, крошка Сид, — сказал Род, видя как она нахмурилась, просматривая только что составленный список гастролей, — это будет славный год для тебя. Так что нечего строить гримасы.

— Конечно, только у меня совсем не останется времени для самой себя!

— Прежде ты об этом никогда не беспокоилась. — Выражение лица агента изменилось, он лукаво подмигнул: — Ты что же, затеяла шашни с этим ирландским парнем?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты отлично знаешь что. У тебя любовь с доктором?

— Да, — с вызовом призналась Сидония. — И это прекрасно! Я уже несколько лет не была так счастлива.

— Ладно, ладно, только не слишком увлекайся. Ты потратила целые годы, чтобы взобраться на ступень, где стоишь сейчас. Не заводи себе второго Найджела.

— Никакого Найджела не будет, — гневно ответила Сидония. — Я еще не встречала двух более непохожих людей. И, кроме того, Финнан обожает мою музыку. Он никогда не станет мешать мне,

— Надеюсь, не станет — ради тебя самой. Сидония не ответила, боясь вконец рассориться с давним другом. В глубине души она знала, что Род всего лишь пытается защитить ее будущее и считает, что только отличный во всех отношениях мужчина может составить пару столь самостоятельной и преуспевающей женщине, как она.

— Тебе не нравятся мои частые концерты? — осторожно спросила она как-то раз Финнана.

— Только потому, что я не могу побывать на всех них, — ответил он.

Однако Сидония по-прежнему испытывала неуверенность и думала о том, насколько проще была жизнь во времена ее призрака — так она стала звать черноволосую девушку с полотна Джошуа Рейнольдса. Тогда у женщин было достаточно времени, они были освобождены от ярма браков по расчету, распространенных веком раньше, но все еще пользовались уважением мужчин, которые считали своим долгом защищать их и проявлять снисходительность. «В те дни не было необходимости что-то отвоевывать, — объясняла Сидония Кэтти-Скарлатги. — Должно быть, жизнь была сущим блаженством».

— Хотя карьеру в те времена делать было тоже невозможно, — ответила сама себе Сидония за кота. — Интересно, как бы тебе это понравилось? Честно говоря, не знаю, — вслух произнесла она, села у зеркала и вгляделась в свое отражение, пытаясь вообразить, что бы с ней стало, живи она в прошлом веке, когда жизнь была совершенно иной.

Сидония появилась на свет в больнице Суиндона, которая, конечно, в восемнадцатом веке не существовала. Значит, ее матери Джейн Брукс пришлось бы рожать дома. Древний дом в Эйвбери, в котором родилось столько младенцев, вполне мог бы добавить к этому списку еще одного. Итак, она отличалась от черноволосой красавицы и по рождению, и по воспитанию. У Сидонии не было гувернантки, она не брала уроков у наставника своего брата. Вместо этого были начальная и средняя школа и обычные уроки игры на фортепиано, когда ей исполнилось семь лет.

«Вот в этом могло быть сходство, — подумала Сидония. — Интересно, мой призрак умеет играть на клавикордах?»

Но она тут же забыла о знакомстве с призраком, вместо этого вспомнив миссис Мириам Дженнер, муж которой умер в японском лагере для военнопленных, так что после войны она была вынуждена продолжать давать уроки музыки. Она любила Сидонию как собственную дочь, и эта привязанность росла по мере того, как развивались способности ученицы. Именно с миссис Дженнер Сидония отправилась в Силбери-Эббас, где хранилась коллекция старинных инструментов, и там впервые увидела клавикорды.

— Можно мне поиграть вот на этом? — спросила она.

Владелец позволил, и с этого момента Сидония страстно полюбила инструмент.

— Это заставляет меня уверовать в переселение душ, — сказала как-то миссис Дженнер матери Сидонии. — Она появилась на свет одаренной — в этом я могу поклясться.

— Вы считаете, она должна продолжать учебу?