Дина Лампитт - Ускользающие тени Страница 33

— Это заставляет меня уверовать в переселение душ, — сказала как-то миссис Дженнер матери Сидонии. — Она появилась на свет одаренной — в этом я могу поклясться.

— Вы считаете, она должна продолжать учебу?

— Разумеется! Я попросила доктора Ральфа Гревилля послушать ее в Оксфорде. Это один из самых известных преподавателей музыки в стране. Я уверена, он возьмет ее в ученицы. — На лице миссис Дженнер появилось виноватое выражение. — Надеюсь, вы не возражаете?

Да, если бы родители возражали, это было бы хуже всего, вспомнила Сидония. Она начала брать частные уроки у доктора Гревилля по субботам, а в восемнадцать лет поступила в Королевский музыкальный колледж на трехгодичные курсы.

«Конечно, у девушки из восемнадцатого века все было по-другому, — думала Сидония. — Ей не потребовалось бы особого таланта, чтобы брать уроки дома у лучшего преподавателя».

Кроме того, и дальнейшая жизнь Сидонии ни в коей мере не походила на жизнь прекрасной незнакомки. Закончив колледж, она отправилась в Париж продолжать учебу у мадам Моник Амбуаз. Сидония жила в дешевых меблированных комнатах, подрабатывала частными уроками, упражняться в игре на клавикордах ей приходилось по очереди вместе с другими учениками. Все это ничем не напоминало жизнь черноволосой аристократки из восемнадцатого столетия.

Затем Сидония познакомилась с Найджелом, простым парнем, который учился в колледже Мальборо и был весьма привлекательным, но, пожалуй, чересчур коренастым. Он звонил ей по телефону из ближайшей прачечной, но обычно звонить приходилось самой Сидонии, и они часами обменивались сентиментальной чепухой. Теперь она полагала, что особую притягательность ему придавало расстояние, он казался красивее, пока был по другую сторону Ла-Манша. Как бы там ни было, Сидония вышла за него замуж в возрасте двадцати трех лет, когда вернулась в Англию. Это случилось в 1982 году, а на ближайших выборах в парламент Найджел был избран от партии тори. Выяснилось, что они слишком мало знали друг друга. Сейчас Сидония пришла к твердому убеждению, что в брак следует вступать лишь достаточно разумным и взрослым людям.

— Вот в этом мой маленький призрак преуспел бы, — заметила Сидония Карлу. — Ведь ей было нечего делать целыми днями, кроме как ухаживать за мужем, а мне приходилось подолгу упражняться и выступать на концертах, при этом не забывая о домашнем хозяйстве.

Их брак продолжался более двух лет, в течение которых Сидонии приходилось играть роль хозяйки на многочисленных вечеринках. Обаяние Найджела внезапно заметил премьер-министр. Сидония изо всех сил старалась помочь мужу, но тот обычно не удостаивал ее благодарности. Член парламента от Мидхерста желал, чтобы жена оставила карьеру и превратилась в музыкантшу-любительницу. Она уже собиралась так и сделать, когда ее очередной концерт в Бате услышал Родрик Риз.

Между Найджелом и Родом с первого мгновения возникла естественная антипатия. Род зашел так далеко, что назвал Найджела Белтрама, члена парламента, эгоистичным ублюдком — причем не стесняясь, во всю мощь своей уэльской глотки.

— Музыка или я! — наконец объявил Найджел, когда приблизилась развязка. — Если ты собираешься взять в агенты этого уэльского мошенника, можешь убираться ко всем чертям!

— И уберусь! — крикнула в ответ Сидония. — Я не для того потратила столько лет, занимаясь музыкой, чтобы потом вести бесконечную болтовню на вечеринках с коктейлями! Я ухожу!

Он ударил ее так резко, что она отлетела к двери, шатаясь и едва не лишившись зрения.

— Мне отвратителен мужчина, который бьет женщин, — бросила она через плечо. — Надеюсь, мы с тобой больше не увидимся!

«А вот такое вполне могло случиться в восемнадцатом веке, — размышляла она. — Интересно, насколько прочен в то время был брак? Могли ли женщины получить развод или это оставалось невозможным?»

Каким бы ни был ответ, в собственном веке Сидония приняла решение без колебаний.

— Расстанься с этим скотом, — решительно посоветовала ее мать. — Насилие нельзя поощрять ни в коем случае!

Род выразился иначе:

— Пусть катится на свой горшок, иначе я из него отбивную сделаю. Ладно, не стоит больше думать об этом козле. Послушай, в 1990 году ты будешь выступать в Уигмор-Холл…

У Сидонии перехватило дыхание:

— Ты не шутишь?

— Нет, крошка Сид, нет. Твой концерт будет во вторник вечером — не слишком хорошо, конечно, но я соберу там всех, чье мнение чего-нибудь да стоит. Верь мне.

— Ладно.

— А в будущем советую тебе развестись с этим ублюдком и полностью заняться музыкой. Ты обещаешь стать настоящей звездой..

— Неужели?

— Да, если не будешь опять связываться с разными… Ты можешь спать с кем угодно, но не забывай правило: «Полюбил — позабыл». Я не хочу, чтобы тебе опять помешал какой-нибудь недоделанный идиот.

— А что, если я влюблюсь?

— Бойся этого как чумы, — кратко, но решительно ответил Род. — Шовинизм живет и процветает в сознании большинства европейцев. Никому из них нельзя доверять.

Она смеялась, глядя, как он предостерегающе таращит свои огромные итальянские глаза, но все же накрепко запомнила его слова. С тех пор как она развелась, у нее была всего одна связь — с флейтистом из оркестра Королевской оперы, но эта связь угасла, едва успев начаться. Она походила на состязание двух в равной степени тщеславных людей и — продлилась всего несколько месяцев.

«И вот теперь я вновь влюблена, — думала Сидония, — в мужчину, который живет этажом выше. Несомненно, сейчас я способна на любые глупости».

Но до чего он был красив… и достался ей только потому, что умерла его бедняжка-жена, с которой Сидония никогда не виделась!

— Судьба совершает странные повороты, — сказала она Кэтти-Скарлатти, который открыл один глаз и тут же вновь зажмурился. — Интересно, что она выкинет дальше?

Она смотрела на свое отражение, возвращаясь в прошлое, разбираясь в воспоминаниях и пытаясь отнестись к ним беспристрастно. Ее глаза стали живыми и блестящими — очевидно, такими их сделала любовь. Однако Сидонии внезапно показалось, что ее лицо пополнело.

— О Боже, неужели я опять набираю вес? — простонала она и пощупала подбородок, разглядывая складку кожи, а затем встала и повернулась перед зеркалом. — Да, на животе опять жирок. Вот что значит сидячий образ жизни!

Мысль о том, что она толстеет, показалась Сидонии непереносимой. Она встала на весы, и стрелка показала, что вес Сидонии увеличился на пять фунтов.

— Ну вот, пора опять начинать диету и упражнения, — проворчала она, обращаясь к коту. Порывшись в шкафу, она извлекла розовый тренировочный костюм, который терпеть не могла. — В нем я похожа на пышку, — с отвращением произнесла она, но все же надела костюм — под рукой не оказалось больше ничего подходящего.