Тим Леббон - Конг: Остров Черепа Страница 34

За работой Марло расспрашивал обо всем, что пропустил.

– Погоди, не гони коней. Россия была нашим союзником. А теперь у нас с ней война?

– Так сказать, холодная война, – объяснил Конрад. – Без стрельбы.

– Это как? Кто кого хлеще обругает?

– Что-то вроде того… – изнемогая под тяжестью двигателя, Конрад ожег взглядом Нивса. – Эй, там! Помогайте по возможности!

– Ну и ну, – задумчиво протянул Марло. – Значит, холодная и без стрельбы… Пожалуй, прогресс налицо.

– А еще мы запустили человека на Луну, – сказал Нивс, подойдя помочь (насколько мог судить Конрад, с явной неохотой).

– Во как. И назад вернули?

– Ага, всех троих.

– Ну и дела… – Марло покачал головой и вдруг вздрогнул, точно вспомнив о чем-то крайне важном. – А «Кабсы»-то, «Кабсы» как?! Выиграли Мировую серию?![44]

– Кто, «Кабсы»?! Мировую серию? – Сливко заржал. – Нет, брат. Даже близко не стояли.

– Ну что ж, – вздохнул Марло, – по крайней мере, этого я не пропустил.

С помощью Нивса двигатель наконец-то удалось позиционировать как раз там, где требовалось.

– О’кей, теперь опускаем! – скомандовал старый пилот. – Легче, легче! Он – малыш нежный!

Двигатель опустили под палубу, в моторный отсек. Конрад постоянно держался начеку, следя за берегом и ожидая появления островитян, но жители деревни, похоже, предоставили их самим себе. Возможно, из-за излишней доверчивости. А может, наоборот – точно знали, чем занят Марло и его новые друзья, и успокоились на том, что из их затеи ничего не выйдет.

– Ты уверен, что сумеешь завести двигатель? – спросил он у Сливко.

– Мой папаша – механик. Если я не сумею починить даже это, он от меня отречется. Если, конечно, мы с ним когда-нибудь увидимся.

Свесившись в моторный отсек, Сливко принялся копаться в двигателе.

– Допустим, он заставит двигатель заработать, – заговорил Нивс. – И что дальше? Поплывем назад, откуда пришли? Нам же надо на северное побережье, а не на южное. А вся северная часть острова – там, за этой стеной.

– А ты разве не видишь, что за стену течет река? – с улыбкой спросил Марло.

– И что же из этого? – вмешался Конрад.

– А то, что там, в нашей старушке-стене, есть дыра. Как раз до уровня воды. Во время прилива через нее не выйти, если ты не рыба. Но во время отлива высоты как раз хватит, чтобы пройти.

– Не верится мне, что эту дыру оставили по ошибке, – задумчиво сказал Конрад. – Чтоб люди, способные построить такую махину, по забывчивости не перекрыли легкий доступ внутрь…

– Верно, – объяснил Марло. – Порой иви требуется пройти дальше вглубь острова.

– Кстати, почему «иви»? Странное название…

– Просто это ближе всего к тому, как они называют себя на самом деле[45]. Точнее перевести не могу.

– Итак, когда наступает отлив? – спросил Конрад.

– Примерно на рассвете. Отсюда следует, что у нас есть целых три часа, чтобы познакомиться поближе, пока Сливко колдует с мотором. Я проживаю в «Уондерере». Устроил там себе шикарнейший лофт, не сочтите за похвальбу!

Глава девятнадцатая

Уивер всегда была не только внимательной наблюдательницей, но и ничего не упускающей слушательницей. То, что видишь через объектив, конечно, важно, но не менее важно было и услышанное – особенно когда говорящие забывали об ее присутствии.

Сейчас Уивер устанавливала штатив, чтобы сделать несколько необычных снимков сквозь прорехи в крыше зала с источником. Марло устроил своих гостей на одной из верхних палуб «Уондерера». В нескольких местах сплетение ползучих стеблей и лиан над их головами было совсем редким, и сквозь эти прорехи открывался потрясающий вид на сполохи полярного сияния, озарявшие ночное небо и долину, перегороженную стеной.

Вокруг царила безмятежность.

Неподалеку, прижавшись плечом к плечу, сидели Брукс с Сан, и Уивер помимо воли слышала их беседу.

– Когда я впервые выступал с докладом по той статье о полой земле, весь зал ржал в голос, – говорил Брукс.

– Кроме Ранды, – уточнила Сан.

– Ага. Он – единственный во всей толпе – принял меня всерьез. В тот момент я был этому рад. А потом, когда он заявил, что полая земля битком набита чудовищами, решил, что он всего-навсего чокнутый.

– Да, – согласилась Сан. – Что по мне, то пусть бы лучше чудовища и оставались гипотетическими.

По ту сторону палубы Сливко установил поровнее портативный проигрыватель и осторожно опустил иглу на диск. Тихий шорох, потрескивание – и ночь огласилась тяжелым гитарным драйвом «Лед Зеппелин».

Марло смирно сидел, избавляясь при помощи Нивса от своей экстравагантной бороды. Музыка Сливко его совершенно не впечатлила.

– Что ж это за музыка такая? А как же свинг? Что с Бенни Гудменом[46]?

– Ты, отец, просто-таки путешественник во времени, – сказал Сливко. – Это же новый звук, голос нового поколения!

– Надеюсь, это корыто, которое вы называете катером, в самом деле сможет доставить нас вверх по реке, на северное побережье, за тридцать шесть часов, – озабоченно сказал Нивс. – Если не уложимся в срок, то в буквальном смысле окажемся «без весел посреди моря».

– Как-то не шибко ты похож на рискового парня, искателя приключений, – заметил Марло.

Уивер усмехнулась. Сказать такое человеку, держащему у твоего горла опасную бритву, – вот это, в самом деле, достойно рискового искателя приключений!

– Я не искатель приключений, а обычный администратор, – сварливо ответил Нивс. – А брить намного проще электробритвой!

– Электро… бритвой? – изумленно переспросил Марло. – Это как же?

Нивс в ответ лишь возвел очи горе и продолжил бритье, Сан и Брукс заговорили еще тише, и Уивер – хочешь-не хочешь – оставалось лишь вернуться к штативу, настройкам камеры и задуманному кадру.

Появления Конрада она не замечала, пока он не остановился рядом.

– Самые прекрасные места всегда опаснее всего, – сказал он, и Уивер кивнула, вспоминая недавнюю встречу с Конгом.

– Хочу снять на длинной выдержке, – пояснила она. – Вот только фонарик сломался…

Конрад щелкнул крышкой зажигалки. Уивер вздрогнула и взглянула на зажигалку, опущенную в ее ладонь. Металлический корпус украшала эмблема Королевских ВВС Великобритании.

– Спасибо. А почему Королевские ВВС?

– Это ваши репортерские штучки?

– Просто интересно, – улыбнулась Уивер.

– Отцовская, – объяснил Конрад. – Он бросил ее мне из окна вагона, уезжая бить нацистов.

– Он вернулся с войны? – спросила Уивер, но увидев, как изменилось его лицо, поняла все без слов. – Ох… простите.

Конрад взглянул на Марло. Тот все еще подвергался парикмахерским процедурам и без умолку болтал, поглощая уйму новой информации о старом мире, который покинул так давно.

– Марло очень напоминает мне его. Наверное, из-за формы. Отец был сбит где-то под Гамбургом. Пропал без вести. Я всю жизнь верил, что еще увижу его. Для меня он был мифическим героем, вроде Джона Уэйна[47] – высокий, плечистый, форма безукоризненна, ботинки сияют…

– Ваш отец не вернулся с той войны, и потому вы спасали сбитых пилотов на этой?

– Значит, вы не только фоторепортер, но и психоаналитик?

– Нет. Просто говорю то, что вижу в видоискатель.

– Наверное, главная подлость войны в том, что на самом деле с нее не возвращается никто, – задумчиво сказал Конрад.

– Так стоит ли все это тех денег, что вам заплатили? – спросила Уивер. Конрад нахмурился, в его взгляде мелькнуло разочарование. Впрочем, он понимал: эта женщина знает, что дело не в деньгах. – Да, я совсем забыла о скромности ваших доходов.

– А вы чувствуете настоящую жизнь, только оказавшись на волосок от смерти? – в свою очередь спросил он.

– Вы еще скажите, что хотите остаться здесь навсегда, – фыркнула Уивер. От этих слов на миг сделалось стыдно, словно она невзначай раскрыла собственную тайну. Хотелось бы ей самой остаться здесь? Вряд ли. Однако этот остров был точно наркотик – познавая его, она никак не могла остановиться.

– Нет, – ответил Конрад. – Совсем не хочу. Этот остров принадлежит Конгу.

– Верно, – согласилась Уивер, вспомнив, как стояла в тени исполина. – Нам здесь не место. Мы не имеем никакого права быть здесь.

– Значит, вся надежда на катер Марло, – подытожил Конрад.

Отвернувшись к камере, Уивер приготовилась снимать.

От усталости Ранда валился с ног. Затеянный Паккардом марш-бросок по полным опасностей, каждую секунду грозившим гибелью джунглям, оказался чертовски трудным, а ведь Ранда был куда слабее его солдат. Прежде он нередко подумывал избавиться от лишнего веса и поднабраться сил, и теперь очень жалел, что дальше благих намерений дело не пошло. Все мышцы болели, одежда насквозь промокла от пота, мозоли, синяки и царапины горели огнем. Он стоял, устало привалившись спиной к дереву, и думал, сможет ли сделать еще хоть шаг.