Сергей Щипанов - Все в твоих руках Страница 42

— Не надо юлить, — поморщился Инхандек. — Не надо притворяться: наш коллега погиб. И у него в сейфе нашли золото в самородках. Ты понимаешь, что надо собирать комиссию и решать, куда его отправлять: в Гохран или в Алмазный Фонд? Ведь это — ценности, и им место в Кремле. А там спросят: откуда?

— Ну, не надо так надрываться, Хан. Поднапряжемся, снизим пробу. Потом еще снизим — до следов… И пусть забирают… хотя бы в геологический музей. Пириту там самое место.

— Ах, какие мы умные! Ну, допустим — сделали. А теперь ответь для меня. Откуда у Адольфовича золото? С какого, так сказать, месторождения? А главное, кто и за что его убил?

— Вы — начальство, вы и объясняйте.

Инхандек откинулся на спинку кресла, сжал пальцами подлокотники. Теперь место философа занял тиран на троне: властный взгляд, сжатые губы, готовые, казалось, разомкнуться, что бы повелеть: «В темницу его!».

— Вот как? Такую, значит, позицию занимаешь?! Тогда все просто — это твой сотрудник.

— Юрин?

— А кто еще?

Егорыч потеребил мочку уха.

— Чтобы потом заявить, будто я его надоумил?

— А что, вариант.

Уголки губ приподнялись в ухмылке. Инхандек продолжил:

— Начнется следствие, тебя возьмут под стражу. Дело-то нешуточное.

— Следствие… — задумчиво повторил Солнцев. — А если я на следствии расскажу всё, что мне известно? Про неликвиды, пионерский лагерь, работу пищевого цеха «налево»…

— Ты меня в чем-то обвиняешь, Миша?

— Хан, в чем же тебя можно обвинить! Сам-то ты чист, как северное сияние. Но ты покрываешь хапуг… Даже так: они прячутся за тобой. В прежние времена такого бы ты не потерпел.

— То были прежние времена. Теперь многое разрешено. Вернее, не запрещено.

Было видно, что разговор свернул в неприятное для начальника русло, но отступать Инхандек не намерен.

— Хан, мы не на партхозактиве в горисполкоме. Что ты от меня хочешь на самом деле? Чтобы я признал: Арнольд имел философский камень?

— Ты сам произнес это.

Хозяин кабинета вновь расслабился, восседая вальяжно, словно барин средней руки, выслушивающий доклад управляющего имением. Ходить вокруг да около Инхандек мог долго. У Солнцева времени не оставалось. В силу некоторых обстоятельств он попал в цейтнот.

— Мы же с тобой не в этом веке родились, Хан. Совершенно понятно, что в лаборатории, которая занимается «камнем», золото могло явиться лишь из одного источника. Не в туристических же походах по Соловейску и окрестностям он его выкопал, да?

Инхандек скривился.

— Не институт у нас, а… Арнольд сам тебе рассказал, чем занимается «сорок седьмая»?

Солнцев отмахнулся.

— Не морочь голову, Хан. Ты прекрасно знаешь — я с покойником не общался… Да тут каждой собаке известно, что Адольфович половину института проверил на своей установке.

— А твой сотрудник, он-то зачем к нему направился?

Ответа зам директора не дождался.

— Молчишь. А Юрин заявил, что ты дал ему задание отыскать «камень».

— Не отрицаю.

— Еще бы ты отрицал!..

Инхандек опять состроил недовольную гримасу. Побеждать в дискуссиях замдиректора любил со значительным преимуществом над оппонентом. Ему надо было, чтобы с ним спорили. А уклоняющийся от боя соперник не только не интересен, но и… опасен. Что на уме? Нет ли в рукаве запасного козыря?

— Хан, что ты дурака валяешь! Это обычная задача для молодого специалиста. Чтобы вник, так сказать, в суть проблематики.

— Как-то глубоко он вник. Комната была закрыта изнутри. В помещении кроме Юрина и Велеречева — никого. Вывод однозначен.

— Но кто-то мог пройти сквозь стену…

— Миша, не смешно. Стены в «сорок седьмой» непроницаемы.

— А двери?

— И двери, и пол, и потолок…

Инхандек был доволен: теперь Солнцев вел себя, как положено — искал выход, которого не было. Логическими построениями его загнали в угол.

Бычья морда на стене демонстрировала явный интерес, словно шахматный болельщик, точно знающий: партия еще не окончена.

— Возможно, кадавр? Он находился в комнате, а после дематериализовался. А?

— Не говори глупостей. Я понимаю, что у тебя опыт экспериментальной работы огромный и ты мне с полсотни версий выдвинешь… Я проверил твоего Юрина на Магрибском Шаре. И знаешь, что обнаружил?! Искривление! Между получением диплома и приездом в Соловейск…

— Ха! А ведь я сразу догадался: твоя затея с Арконой имела целью лишь проверку молодого специалиста. К чему такие сложности, Хан?

Замдиректора вновь поморщился. Нельзя недооценивать противника. Егорыч — тертый калач, голыми руками его не возьмешь. Похоже, с ним нужно играть в открытую.

— Все очень не просто, Миша. Кто-то сильно интересуется Институтом. Юрин — «засланный казачок». Блок, который ему поставили… Я даже не знаю, кто мог это сделать. А главное — зачем?!

Солнцев бросил взгляд на голову яка. Морда казалась задумчивой, будто животное собиралось присоединиться к «мозговому штурму».

— Знаешь, Джордж… Все что ты сообщил о Юрине — интересно. Весьма. Но для чего ты битый час болтаешь всякую чепуху. Извини, хочется выругаться матом в твой адрес. Всем, кто хоть что-то смыслит в наших делах ясно: появление Всеволода Кирилловича Юрина здесь не случайно! Никаких способностей к колдовству у него не имеется. Это выпирает настолько явно, что прямо-таки подозрительно: почему его не отправили в тот же день обратно в Питер? Кто-то замолвил за него словечко? Вряд ли. По моим данным Всеволод сам по себе — не плохой человек. Чистый и открытый. И даже если Юрина используют, лучше знать, что именно от него исходит угроза. Это, принимая за аксиому, что наша организация всё еще представляет для кого-то интерес. Но я в это не верю. Просто не представляю, кто мог бы обратить на нас внимание. А то, что администрация давно собирается Институт приватизировать — всем известно.

— Как и то, что кое-кто в Институте считает: всё должно оставаться, как есть. И — вот результат.

— Не вижу, пока, никакого результата.

Солнцев в прошлом сам, — еще и пяти лет не прошло, — занимал пост заместителя директора по науке. Это давало ему моральное право в спорах с Инхандеком (тем более, при разговоре тет-а-тет) занимать жесткую позицию. Он мог бы и сейчас тут руководить. Но возраст, возраст… Как только появилась более-менее приемлемая кандидатура, Михаила Егоровича «ушли в тень», как некогда поступили и с его предшественником. То, что течение жизни в начале девяностых круто изменится, не предвидел никто. Хотя позже некоторые умники заявляли, дескать, они заранее вычислили по Нострадамусу «смену полюсов»…