Андрей Морголь - Арсенал эволюции Страница 44

жить в  маленькой хижине  на берегу  очень тихой  реки. Как  в  песне.

Арлета ходила  бы на  свою любимую  охоту, а  я… хозяйством,  что  ли,

занимался? Нет,  это  уже бред  какой-то.  Ну  да ладно,  а  теперь  в

перспективе  что?  Мрачное  существование   в  темных  лабиринтах   по

соседству  с  отвратительными  монстрами.   С  ними  даже   поговорить

невозможно. А их сумасшедшего создателя  лучше вообще не встречать  на

пути. Тоже мне Гитлер и ненаглядные арийцы. А если Кащер исполнит свой

жуткий план?  Это ведь  более  чем реально,  в компании  с  гигантским

змеем. Что  тогда? В  этом  мире не  останется ни  одного  нормального

человека — одни пачвары. Меня, как  сейчас, посадят в клетку, и  будут

показывать маленьким пачваренышам. А  потом съедят, когда надоем,  или

по пьяни  на закуску  пустят. До  чего я  докатился? Стало  невыносимо

жалко себя и, стыдно признаться, жутко захотелось плакать.

    — Ветер был прав:  мы снова встретились,  — раздался рядом  смутно

знакомый грубый голос.

    Я поднял глаза. Напротив решетки  стоял тот самый волк, с  которым

давеча мы познакомились в лесу. Видимо, поиздеваться наведался.

    — Какой у вас ветер всевидящий. Научи меня с ним разговаривать,  —

язвительно ответил я.

    — Со мной поговоришь. Вставай, нас ждут дела.

    — Великие?

    — Ветер говорит — да.

    Что ж, любопытно. Учитывая тот недвусмысленный разговор в лесу про

нечистых. Тогда я подумал,  что волки не слишком  рады им. Хотя  Кащер

утверждает обратное.

    Я поднялся.  Зверь  обернулся  к  стражнику  и  тихо  рыкнул.  Тот

неуверенно подошел  к  решетке. Волк  поднял  переднюю лапу  и  прижал

пачвару к прутьям. Из груди нечистого вырвался приглушенный сип.

    — Убей его, — приказал серый.

    — Как? — Я был слегка ошарашен происходящим.

    — Быстро убей его! Сверни ему шею!

    Я просунул  руки  сквозь  прутья,  аккуратно,  словно  фарфоровую,

обхватил голову нечистого  и резко рванул  вокруг оси. Раздался  хруст

ломающихся позвонков,  хищник  отпустил  тело пачвары,  и  оно  мешком

обвалилось на пол. Ничего сложного, как оказалось. Зверь вновь  поднял

мохнатую лапу, чтобы открыть засов.

    — Ты что делаешь? — Моему удивлению не было предела.

    — Вызволяю тебя. Или понравилось?

    — В гробу приятней.

    — Тогда следуй за мной.

    Мы бесшумно  крались  вдоль холодных,  мрачных  коридоров.  Хищник

постоянно тянул  носом  воздух,  на  основании  чего  делал  выводы  —

двигаться дальше или затаиться.  Издали периодически доносились  звуки

шагов, но на пути нам никто не повстречался.

    — Говоришь, не по нраву тебе тут? — мимоходом спросил зверь.

    — Ну да. Не очень комфортная обстановка. Дизайн хромает…

    — А мы здесь больше века. Живые. Среди отродий, само существование

которых противно природе. А что этот сумасшедший делает с теми из нас,

кто близок к  смерти?! Превращает в  отвратительных волколаков, и  все

мои братья счастливы, если ему не  удается. Вас, людей, ожидает та  же

участь, даже хуже. Мы просто смирились — притворяемся союзниками, ждем

своего шанса. Теперь ты знаешь  все. Мы пытались предупредить хотя  бы

ту охотницу.  Но она  даже  на пять  аршин  нас не  подпускала.  Найди

доспехи. Выманите колдуна из леса.  Убейте его. Мы поможем. Пусть  все

станет на свои места. Волкам — лес, людям — Поляна. Исчадиям — смерть.

    Вот оно что! Черный король решил, будто серые пешки будут  служить

верой и правдой, но не учел, что с таким же успехом они могут  принять

белую сторону. Причем без его ведома и находясь постоянно в угрожающей

близости. Надо же, кому рассказать — не поверят! И это, между  прочим,

еще та  проблема.  Хотя  всем подряд,  конечно,  таких  новостей  тоже

рассказывать не стоит.

    В очередном  ответвлении  разгуливал солидный  сквозняк,  и  стало

ясно, что  выход  совсем  рядом.  Через  пару  поворотов  мы  вышли  в

следующий коридор, противоположный конец которого венчало долгожданное

отверстие на волю.

    — Теперь самое сложное,  — предупредил серый,  — на выходе  всегда

двое дозорных. Они своего поста ни  за что не покинут до конца  смены.

Ты должен убить их сам.

    — А ты? Почему не поможешь?

    — Если я вмешаюсь, колдун увидит на трупах следы когтей и  клыков.

Ты должен  сделать все  один, чтобы  не вызвать  подозрений. Мы  потом

скажем,  что  тебя  загнали  на  болото  кикиморы.  Никто  не   сможет

проверить. Ясно?

    — Ясно. — Я сделал пять глубоких  вдохов и сжал кулаки. — Ну,  что

ж, тогда вперед, за свободу!

    Продвигаясь  к  выходу,  я  все  время  пытался  накрутить   себя,

разозлить,  войти  в   то  спасительное   состояние  боевого   транса,

разжигаемое потоками адреналина, но ничего не получалось. Шаман  часто

говорил, что хладнокровие и расчет в таких ситуациях гораздо полезней,

однако в моем  организме эти несомненно  положительные качества  тесно

соседствуют с желанием позорно ретироваться. Благо, приступы ярости  в

последнее время все  чаще стали посещать  меня по поводу  и без  него,

что, в принципе, позволило в узких кругах закрепить за собой авторитет

безбашенного в случае опасности отморозка. Но сейчас, несмотря на  все

старания, вскипятить  сознание никак  не  получалось. Никто  не  давал

повода.

    Я вышел наружу и оказался  на небольшой ровной площадке,  торчащей

из поросшего мхом склона огромной скалы. Была ночь, но яркая луна, как

обычно,  мягким  сиянием  освещала  окрестности  на  многие  километры

вокруг. Верхушки древних елей колыхались  внизу, и лишь самые  высокие

из них едва достигали уровня плато. Кругом простирался лес, до  самого

горизонта. Похоже,  занесло меня  вглубь основательно,  раз пика  этой

горы не было видно с Прилесья. Судя по всему, обратный путь  затянется

надолго, хотя сейчас не это главное.

    Меня ждали. Дозорных, как и  обещал серый, было двое. Пачвары  уже

стояли ко мне лицом, ссутулившись больше обычного, и широко  раскинули

длинные лапы с  торчащими из них  острыми когтями. Эх,  а мои-то  где?

Ощутив, что вместо  долгожданной злобы меня  тяжелым грузом  накрывает

страх, я съежился в боевую стойку.