Филип Дик - Нарушенное время Марса Страница 5

Все вокруг рассмеялись.

— На сегодня у меня запланировано множество дел, — сказал Арни, смывая мыльную пену сильными струями воды. — А так как я не могу один заниматься всеми делами одновременно, то доверяю вам разобраться, кто и что там купил. Сегодня мне необходимо слетать на восток, где мы пытаемся и, похоже, успешно выращивать новоанглийские сорта дыни в здешних условиях. Вас, конечно, тоже интересует хороший кусок канталупы на завтрак.

— Безусловно.

— Ну кто же откажется от сочного куска канталупы к завтраку, согласились парни.

— Но, — прервал Арни, — если бы только дыни. На днях к нам пожалуют парни из ООН, которые протестуют против наших правил, касающихся черномазых. Назову их так, как призывает называть ООН — «местная популяция аборигенов», а попросту — бликманы. Парни из ООН приезжают разобраться с нашим решением использовать бликманов в шахтах и платить им по самым низким расценкам. А я считаю, что они и этой зарплаты не заслуживают. Даже «добрые феи» из ООН, всегда готовые транжирить чужие денежки, не могут всерьез настаивать, чтобы мы платили черномазым бликманам полную тарифную ставку, как и людям. Беда в том, что даже самая маленькая зарплата черномазым будет слишком жирной — они же еле шевелятся, вместо того, чтобы вкалывать как следует. Они нас разорят. К сожалению, мы вынуждены использовать бликманов на подземных работах, поскольку они единственные, кто может на такой глубине обходиться без кислородных аппаратов. У нас их не хватает, да и стоят они сумасшедшие деньги. Кое-кто на Земле неплохо греет руки на всех этих баллонах и компрессорах. Так что вокруг бликманов — пустая шумиха: мы не собираемся разоряться из-за каких-то там черномазых. Вот что я вам скажу.

Все согласно закивали головами.

— Мы никак не можем позволить бюрократам из ООН диктовать нам, как лучше управиться в своем хозяйстве, — продолжал Арни. — Мы уже вовсю орудовали здесь, когда ООН только воткнула в песок свой флаг. У нас повсюду, даже в спорной между США и Францией зоне, стояли дома, когда эти чинуши только свой первый писсуар закладывали.

— Верно, Арни.

— Они не имеют права нам указывать, — весело подхватили парни.

— К сожалению, субъекты из ООН, — разглагольствовал Арни, — не только контролируют воду, которая нам нужна для питья и мытья, но также дают нам электроэнергию и контролируют все перевозки. Эти засранцы в любой момент перекроют воду и возьмут нас голыми руками.

Он домылся, выключил душ, мягко ступая, подошел по теплому мокрому кафелю к служителю за полотенцем. Рассуждения о делах вызвали у Арни желудочные колики и боль давнишней язвы двенадцатиперстной кишки. Острое жжение распространилось до самого паха. Необходимо было срочно что-нибудь съесть.

После того, как служитель облачил его в серые фланелевые брюки, в рубашку с короткими рукавами, в мягкие кожаные ботинки и морскую кепку, он вышел из душевой и направился по коридору через Юнион-Холл прямиком в столовую, где повар бликман Гелио приготовил завтрак. Через некоторое время Арни устроился за столом перед горкой горячих пирожков с беконом, кофе и стаканом апельсинового сока с воскресным выпуском «Нью-Йорк Таймс» за прошлую неделю в руках.

— Доброе утро, мистер Котт, — сказала новая секретарша, которую он никогда прежде не видел, появившаяся в дверях на его звонок. Мельком бросив на нее взгляд, Арни решил: девушка не настолько хороша собой, чтобы тратить на нее внимание, и углубился в чтение газеты. Кроме того, ему не понравилось официальное обращение — мистер Котт. Потягивая апельсиновый сок, Арни читал статью о гибели космического корабля с тремястами пассажирами на борту. Подумать только — «купец», груженый велосипедами. Он рассмеялся. Велосипеды — в космическом пространстве! И вот все до единого погибли — какая жалость. Ведь на Марсе, как на планете с маленькой гравитацией, где не было никаких источников энергии, кроме каналов с едва заметным течением, а керосин стоил целое состояние, они имели бы огромное экономическое значение. Знай крути сейчас педали независимо ни от цен, ни от маршрутов общественного транспорта. Единственными, кто мог позволить себе иметь собственные механические транспортные средства, были служащие систем жизнеобеспечения — ремонтники, эксплуатационники и важные официальные лица, вроде него самого. Остальным приходилось пользоваться общественным транспортом, ходившим крайне нерегулярно и постоянно зависящим от поставок топлива с Земли. Лично он, Арни, испытывал приступы клаустрофобии в медлительных, неуклюжих трактор-автобусах.

Читая «Нью-Йорк Таймс», Арни Котт неожиданно вспомнил детство, Землю, Южную Пассадину — его семья выписывала «Таймс» западного побережья, и он представлял себе, как ее вынимали из почтового ящика на маленькой, пропахшей выхлопными газами улочке, обсаженной абрикосовыми деревьями. Там были чистенькие одноэтажные домики с припаркованными автомобилями и очаровательные, ухоженные лужайки. Ему вдруг остро вспомнился любимый лужок детства со всем садовым оборудованием: тачкой с удобрениями, семенами трав, садовыми ножницами, проволочной сеткой для домашней птицы.

Как счастлив он бывал ранней весной!… А опрыскиватели — все долгое лето, пока разрешалось по закону, они постоянно работали. Тогда тоже не хватало воды. Однажды дядю Поля даже арестовали за мытье машины во время ограниченного пользования водой.

Читая дальше газету, Арни натолкнулся на статью о приеме Белом Доме госпожи Лизнер, представителя Агентства по контролю за рождаемостью, которая своими руками произвела восемь тысяч абортов и делилась с женской общественностью Америки богатым опытом из своей медицинской практики.

«Видимо, она работает кем-то вроде медсестры, — догадался Арни Котт. Благородное занятие для женщины, нечего сказать». Он перевернул страницу.

На другой стороне находилось напечатанное большими буквами и занимавшее четверть страницы объявление, к которому он сам приложил руку броский рекламный призыв к эмиграции с Земли на Марс. Внимательно прочитав текст, Арни с гордостью откинулся на спинку стула и сложил газету.

«Потрясающе выглядит, — решил он. — Объявление несомненно привлекательно для тех, в ком есть хоть капля мужества и искренняя жажда приключений».

Далее следовал длинный список, перечисляющий всевозможные профессии, требуемые на Марсе, за исключением разве что проктолога и ловца канареек.

Реклама живописала, как трудно найти хоть какую-то работу на Земле даже для магистра и как много высокооплачиваемой работы на Марсе и для бакалавра.