Кир Булычёв - «Если», 1998 № 04 Страница 52

— Орэл! — окликнула она ракноида сквозь стиснутые зубы, но тот уже разошелся:

— Нет, какие красавцы! Видимо, ваша ферма расположена вблизи гор?

Линн шлепнула Орэла по физиономии открытой ладонью: как она ненавидела эти его выкрутасы! С точки зрения тайшилов, ракноиды были теми же метинами, чей разум соединен с человеческим в одно целое. По отношению к нормальным ракноидам они были недалеки от истины, но Линн даже в голову не приходило попытаться объяснить тайшилам, что Орэл — не вполне нормальный ракноид.

Она уже собралась удалиться, чтобы, оставшись с Орэлом наедине, устроить ему выволочку, но крестьянка чуть подобрела:

— Как я погляжу, ты разбираешься в баклажанах… Это единственное, что вы, люди, сделали хорошего. Многим здешним крестьянам-беднякам баклажаны помогают удержаться на плаву. — Она показала Линн мизинец своей левой руки. — Сделаешь покупку — и я, так и быть, не откушу тебе голову.

Линн вытаращила глаза. В ухе раздалось жужжание Орэла:

— Покажите ей свой левый мизинец, госпожа, и соглашайтесь.

— Конечно… — Линн растерянно выставила мизинец.

Орэл перевел ее ответ, тайшилка поджала губы и занялась другим покупателем. Линн недоуменно покосилась на шуртри.

— Что происходит, Орэл?

— Неизвестно, — ответил он, беспокойно ерзая у нее на плече. — Подобная враждебность не характерна для тайшилов.

— Откуда ты знаешь про мизинец?

— В танакше, местной игре в мяч, этот жест означает перемирие двух игроков. Я решил, что вам лучше принять ее предложение.

Линн тяжело перевела дух.

— Ничего себе… — Она порылась в шуртри и нашла связку, еще не успевшую побледнеть, после чего занялась баклажанами. — Наверное, лучше купить один, раз она приняла меня за специалистку.

Орэл задергался от восторга.

— Правда, госпожа? Вон тот, слева, как раз под этим… Он самый…

— Он в изнеможении затих, позволив Линн завладеть облюбованным баклажаном. — Что за оттенок, что за блеск! Просто виртуоз среди баклажанов!

Она покосилась на синий плод. Баклажан как баклажан, в точности такой же, как остальные, завезенные сюда ее дедом. Она покачала головой и обошла прилавок, направляясь к крестьянке, принимавшей у другого покупателя деньги.

Тайшилка воинственно уставилась на нее, взъерошив не только усы, но и, казалось, губы. Линн выудила из кошелька несколько монеток и затаила дыхание, когда веретенообразные пальцы тайшилки поймали ее кисть; на левой щеке со шрамом зловеще топорщился мех.

— У меня с тобой перемирие, женщина, так что советую прислушаться к моему совету: возвращайся в свое поселение и следующие три дня не высовывай нос. Ступай!

Она отпустила руку Линн, пересчитала монеты и отдала одну лишнюю. Линн медленно взяла монету. Губы крестьянки зашевелились, она потрепала Орэла, а Линн, прежде чем удрать, поспешно дотронулась до ее метина.

Привалившись к тележке водовоза, Линн сняла со спины рюкзак и стала укладывать покупки.

— Свяжись с Малкомом, Орэл, — приказала она.

Она уже нашла место для шуртри и теперь запихивала в рюкзак баклажан.

— Кешия не отвечает, госпожа, — доложил Орэл.

Она застыла.

— Тогда попробуй найти Коноверов.

— Уже пробовал, госпожа. Все частоты забиты помехами, в том числе и те, на которых обычно ведут свои передачи тайшилы.

Она уже повернулась, чтобы вскричать: «Что?!», как вдруг задрожала земля. Над складами, окружавшими базар, поднялся черный дым. Потом раздался грохот, и дым стал обволакивать весь городок. В уши Линн ворвался крик:

— Смерть захватчикам!

Из складов высыпали тайшилы в бежевых фуфайках, вооруженные дубинками, и принялись колошматить покупателей у прилавков, опрокидывая их на землю. После новой серии взрывов солнце заволокло дымом, и средь бела дня наступили сумерки.

Несмотря на оглушительный крик, Линн расслышала жужжание Орэла:

— Госпожа! Скорее! Нужно спрятаться!

— Что происходит?!

— Неизвестно. Главное, не привлекать к себе внимания.

Что-то со свистом пронеслось у нее над головой и упало посреди базарной площади. Все прилавки охватил огонь. Линн подобрала рюкзак и бросилась вон из деревни.

Теперь дым стелился низко по земле, щипал глаза и мешал ориентироваться.

— Мы идем в нужном направлении? — то и дело спрашивала она, шарахаясь от громоздившихся в темноте обломков торговых лавок.

— Да, насколько я могу судить, госпожа, — отвечал Орэл, иногда добавляя: — Будьте так добры, возьмите левее. — Или: — Вот здесь направо, госпожа. — Наконец, она услышала: — Мы почти добрались до складов, госпожа. Теперь мы можем… — Жужжание вменилось шипением: — Впереди кто-то есть, госпожа!

Слева от себя Линн увидела развалины лавки. Шмыгнув туда, она рассмотрела в щель нескольких тайшилов, выбежавших из дыма. Линн узнала Чоника.

Когда группа приблизилась, Линн хотела выпрямиться и помахать, как вдруг у одного из бегущих разлетелась на куски голова. Обезглавленное туловище шлепнулось на землю. Линн увидела, что Чоник тоже зашатался, согнулся и рухнул на землю.

К упавшим подбежали несколько тайшилов в фуфайках. Двое были вооружены тайшилскими ружьями. Один выстрелил в сторону убегающим, другой приставил дуло к голове дергающегося Чоника.

Лучи фонарей прорезали дым, затянувший базарную площадь, и высветили пытающихся спастись. Две головы тотчас разлетелись. Линн услышала свист пуль, упала в кучу обломков и накрыла голову руками. Вслед лучам, проникшим в щели, полетели новые пули. Потом фонарные лучи стали шарить по противоположной стороне площади.

Линн опасливо приподняла голову, потом встала На колени и выглянула из укрытия. Сквозь дым она разглядела шестерых тайшилов, простертых на земле. Голова сохранилась на плечах у одного лишь Чоника. Линн задыхалась от дыма, из глаз лились слезы. Она ничего не могла поделать: колени и локти отказывались разогнуться.

Потом она заметила среди тел какое-то копошение. Присмотревшись, Линн разглядела метина: он забрался Чонику на плечо и растерянно вращал стебельками, увенчанными глазками. До ее слуха донесся тонкий голосок:

— Один, всеми брошенный, бездомный, мертвый и все же живой, совсем один…

— Орэл! — позвала она, опомнившись. — Что тут творится?

— Мне не хватает информации, госпожа.

— Мне тоже. — Тонкий голосок по-прежнему беспокоил ее слух, снова и снова повторяя одну и ту же жалобу.

— Это что, метин?

Ракноид пригляделся.

— Метины не говорят.

— Но ведь я что-то слышу! А ты?