Чарльз Стросс - Семейный промысел Страница 55

Он повернулся и угрюмо двинулся прочь, не проронив больше ни слова.

— Какое бесстыдство! — Ольга крепко вцепилась в руку Мириам.

— Что такое?

— Он вами побрезговал, — в ярости прошипела Ольга, — и мною, дабы окончательно вас унизить! Какая неслыханная наглость! О да, пойдемте, пусть слуга покажет нам наши покои, а вам — ваши. Нам еще нужно надлежащим образом подготовить вас к дворцовому приему.

Спустя час, после того как для Мириам подобрали двух фрейлин и она перенесла острый приступ головокружения, её всерьез стали беспокоить, во-первых, все прелести этой внушавшей ужас каменной громады, как оказалось, напрочь лишенной таких удобств как проточная вода и электричество, а во-вторых, онемение шеи, на которую навесили массу всевозможных побрякушек. Фрейлины, как и Маргит, являлись членами семьи не имевшими ярко выраженной фамильной особенности, позволявшей им перемещаться между мирами. Барышни Бриллиана Остская и Кара Пражская — блондинка и брюнетка — выглядели как смиренные девицы, стоявшие в очереди на выданье, хотя после двух дней тесного общения с Ольгой, Мириам относилась к этому с изрядной долей скептицизма.

— Вы и вправду выросли на той стороне? — спросила Кара, сделав большие глаза.

— Вправду, — кивнула Мириам. — Зато мне еще не доводилось присутствовать на дворцовом приеме.

— Мы об этом позаботимся, — уверенно сказала Бриллиана. — Вы отлично выглядите! Уверена, все пройдет как по маслу.

— Во сколько нам нужно выдвигаться? — спросила Мириам.

— О, да хоть сейчас, — беззаботно сказала Бриллиана.

Внутри кареты, в которую набилось шесть разодетых в пух и прах женщин, нечем было дышать. В то время как экипаж дребезжал и трясся на дорожных ухабах, Бриллиана с Карой возбужденно переговаривались с ольгиными компаньонками Сфетланой и Эйрис. Зажатая между ними Ольга поймала Мириамов взгляд и подмигнула. Мириам хотела было пожать плечами, но её так сильно сдавили с обеих сторон, что она едва могла дышать, не говоря уж о том, чтобы пошевелиться. «Хорошо хоть не страдаю клаустрофобией», — язвительно подумала она, стараясь найти хоть что-нибудь хорошее в сложившейся ситуации.

После часовой тряски, экипаж свернул на подъездную дорогу. Когда он рывком остановился, Мириам услышала доносившийся снаружи звон стеклянной посуды, смех и необычную музыкальную мелодию. Ольга встрепенулась.

— Слышите? Это же скрипки! — воскликнула она.

— Да, похоже на то.

Дверь открылась, появились сходни, а вместе с ними два лакея в раззолоченных ливреях, не менее напыщенных и вычурных, чем женские платья. Они резво бросились к спускавшимся пассажиркам.

— Спасибо, — поблагодарила Мириам, немало удивив лакея, подавшего ей руку. Она огляделась. Прямо перед ними зияли распахнутые двери гигантского дворца, из застекленных окон которого на лужайку изливались потоки света. Внутри расхаживали мужчины в коротких мундирах и бриджах с оттопыренными коленками, и женщины в замысловатых платьях: комната была столь огромна, что оркестр играл на балконе, над головами придворных.

Мириам почти сразу же впала в состояние культурного шока, позволив двум барышням — Бриллиане и Каре — вести её как галеон под полными парусами. Кто-то проорал её имя, вернее перечислил странные титулы, под которыми она была здесь известна. Мириам передернуло как только она заметила, что все головы повернулись в её сторону и все стали на неё пялиться: одни пытливо, другие изумленно, третьи надменно, а кое-кто и с неприязнью; имена смотревших ей ни о чем не говорили. Все её мысли были заняты тем как бы не споткнуться — ибо пальцы ног саднило, — и как бы с напряженно застывшего лица не сошла противная деланная улыбка. «Я — не я», — мелькнула смутная мысль, когда её представляли толпе расфуфыренных кретинов и жеманных дам, кутавшихся в шелка и меха. «Это всего лишь скверный сон», — твердила она себе. Она сторонилась мысли о том, что все эти люди — её семья, и что она может провести остаток своей жизни посещая такого рода мероприятия.

Мириам и раньше доводилось присутствовать на официальных приемах и церемониях награждения, званых обедах и коктейль-вечеринках, но всё это не шло ни в какое сравнение с королевским балом. Если судить по ольгиным туманным, но восторженным землеописаниям, Ньехвейн был маленьким княжеством, чуть больше штата Массачусетс и до того убогим, что большинство населения существовало за счет ведения натурального хозяйства, однако несмотря на это члены правящей королевской семьи устраивали торжественные церемонии когда заблагорассудится, причем с таким размахом, какой главам демократических стран и не снился. Это было величественное празднество, имитируемое школьными выпускными балами, а также их вариантом для взрослых — танцевальными вечерами знакомств. Кто-то сунул в руку Мириам наполненный бокал — отвратительно приторное плодово-ягодное вино. К тому же она, вежливо, но безоговорочно, отвергла столько приглашений к танцу, что начала терять счет. «Господи, когда же это все закончится», — ныла она про себя, в то время как Бриллиана-и-Кара пристраивали её в очередь, растянувшуюся на подозрительно красной ковровой дорожке, ведущей к некоему коротышке в нелепо жаркой на вид белой меховой мантии.

— Её превосходительство Хельге Торольд-Хьорт, дочь и наследница Патриции из рода Торольдов, вернувшаяся из изгнания, дабы отдать дань почтения его величеству Алексису Николау Третьему, правящему от имени Небесного Отца, будь велико и благословено имя его на землях Грюйнмаркта и прилегающих территорий!

Мириам удалось из последних сил присесть в глубоком реверансе и при этом не шлепнуться, к тому же закусив губу, дабы не ляпнуть что-нибудь лишнее или неуместное.

— Очаровательна, да-а, очаровательна! — высказался Алексис Николау Третий, правитель и всякое такое Грюйнмаркта (по благорасположению Клана). — Моя дорогая, все слухи о вашей красоте блекнут пред тем, что предстало моим очам! Какая изысканная манера держаться! Новое лицо при дворе, да-а, до чего ж очаровательна. Напомните мне, чтобы я представил вас своим сыновьям, только попозже. — Он слегка покачивался, сидя на своем троне и Мириам заметила в его руке пустую чашу. Монарх был слабосильным мужчиной с клочковатой рыжей бороденкой, окантовывавшей его подбородок и с преждевременной плешью на макушке. Корону он не носил, зато символизирующая власть золотая цепь была до того массивной, что, казалось, его спина не выдержит и король вот-вот сложится вдвое. Оценив симптомы, Мириам прониклась сочувствием к страдальцу.