Андрей Попов - Обманутые сумасшествием Страница 59

Из-за двери донесся протяжный стон, словно кто-то умирал. А может, с Фастером или Айрантом что-нибудь случилось? Стон повторился, сопровождаемый неясными всхлипываниями, похожими на смех.

– Капитан Кьюнг Нилтон никогда не был трусом! — крикнув эту геройскую банальность не столько для ночного гостя, сколько для самого себя, он подошел к стене и ткнул дулом пистолета в небольшую кнопку.

Дверь отъехала в сторону, и в каюту проник своим холодом темный, невзрачный внешний мир… Никого! Пустой коридор. Последовал облегченный вздох: значит, занимательные Галлюции, не более того. Впрочем, их и следовало ожидать. На всякий случай Кьюнг высунул голову, посмотрел направо, налево — лишь сумрак звездолетной ночи, не сказать чтоб радовал взор, но немного успокаивал. Если бы он тотчас закрыл дверь и лег в свою кровать — возможно, все прошло бы намного спокойнее, но его взгляд случайно скользнул вниз…

– А-а-а! Черт!! — крик вырвался из груди спонтанно, как бывает, когда обожжешься.

Спокойно. Просто ночной сеанс спектакля Абсурда.

На полу стояли отрубленные ступни чьих-то ног… Тупым, онемевшим взором он долго всматривался в это осязаемое безумие, опасаясь заметить то, что уже вообще беспощадно било бы по рассудку… Но ЭТОГО не произошло. Ступни были абсолютно неподвижны, хотя на полу в переходном салоне сквозь угнетающий мрак проглядывались окровавленные следы. И еще, что запомнил капитан, это далекий детский смех, который он услышал, возвращаясь в каюту. Такое ощущение, что где-то по салонам звездолета бегают маленькие дети и с радостным визгом играют в пятнашки. Уснуть больше не удалось. Жизнь на Флинтронне сама по себе являлась глубоким сном, острым и захватывающим по своему сюжету, и нескучным — по содержанию. Наутро отрубленные конечности так и не обнаружили, но кровавые следы остались.

Впрочем, этот случай был лишь разминкой темных сил перед тем, что они сотворили с Фастером. И мантры не помогли, и Брахма, наверное, дремал на небесах, забыв оказать своему слуге обещанную в Писаниях помощь. Короче, дело происходило тоже ночью, вернее — в период сна между сменами. Фастер проснулся от стука в дверь. Поначалу это показалось фрагментом сновидений, но стук повторился, обретая при этом естественный звук и реальность.

– Кто там?.. Кьюнг? Айрант?

Из-за дверей донеслась невнятная бессмысленная возня, потом еще раз постучали.

– Да кто это?!

– Сэр, я никак не могу понять… — внезапно возникший из хаоса знакомый синтезированный голос доносился хрипло и приглушенно, словно у робота перегорел регулятор звука.

– Фабиан, ты?!

– Это я, сэр.

– Что происходит?

– Я никак не могу понять…

– Чего ты приперся?! Тебе не дано что-либо понимать!

Но Фастер все-таки поднялся и открыл дверь. Разверзлась серая бездна коридора… как пасть вселенского темного чудовища… ноги его подкосились, он медленно осел на кровать. Впервые в жизни четки выпали с его руки.

Это был не Фабиан!

В слепом полупризрачном освещении различалось крайне уродливое человеческое лицо, неестественно растянутые разрезы глаз, лишенных зрачков, вытянутый искаженный рот, угловатая форма черепа, и вообще — нечеловеческая фигура, создающая лишь дикую пародию на людей. И это дьявольское создание еще и шевелилось!

Хотелось еще раз проснуться…

Фастер почувствовал радужные круги перед глазами и еще туман, как медленный яд проникающий в сознание. В груди что-то схватило. Резким движением он бросился в угол каюты, схватил портрет духовного учителя и, закрываясь им как щитом от мистических сил, взмолился:

– Великий Брахма! Удали это наваждение!

– Сэр, я никак не могу понять… — но голос! Голос несомненно Фабиана!

Затмившийся разум Фастера суматошно начал вспоминать, где находится включатель. Рука долго шарила по стене, пока не наткнулась на знакомую выпуклость, и в каюте зажегся дневной свет… Хотелось верить — спасительный свет. Наконец-то появилась возможность разобрать: кто или что стояло в дверном проеме. Вот чертов каламбур! Ведь так и действительно можно помешаться рассудком. Перед взором находился… ну, разумеется, их служебный робот, просто на его титановый корпус была натянута человеческая кожа. Зловещее впечатление понемногу начало остывать, кипящие чувства — охлаждаться. Как следствие, прояснился ум и вернулся дар речи.

– Фабиан! Объясни, в чем дело! Что за маскарад?!

– Сам не понимаю, сэр… — это механическое пугало выдавило из себя нечто вроде изумления. — Вчера вечером я отключился. А когда реле времени…

Послышались торопливые шаги, и появился Кьюнг. Увидев робота, обтянутого человеческой кожей, он начал медленно оседать, но быстро восстановил самообладание и громким командным голосом заорал:

– Что за идиотизм?!

– Сэр, я никак не могу понять: откуда на мне эта органическая субстанция? Вечером я отключился, а когда сработало реле времени, и я вновь обрел способность воспринимать мир, я увидел на себе кожу. Я удивился. В моем логическом программном коде произошла несовместимость фактов. Тогда я подумал, что это пошутил кто-то из вас. Я решил пойти и выяснить.

Фастер вытер пот со лба.

– Это была самая удачная шутка за всю мою жизнь.

Фабиан принялся сцарапывать с себя непривычную для полупроводникового сознания биологическую материю, она тянулась, морщилась и начала рваться в некоторых местах, обнажая белый металл. Наутро после тщательных поисков в грузовом отсеке на самом деле нашли труп, с которого была снята кожа.

– Идиотизм! Маразм! Полнейший идиотизм!! — орал капитан бессильный предпринять что-то более существенное.

Стало страшно ходить по коридорам и отсекам звездолета. Расчлененные части трупов начали встречаться везде: в кроватях, наводя ужас перед сном, в шкафах, прямо на полу, даже в таверне, отравляя, пожалуй, последнее из существующих человеческих удовольствий — прием пищи. Пол и стены переходных салонов местами были измазаны кровью. Появились даже кровавые надписи на английском языке. Так, на одном из верхних ярусов корявыми крупными буквами было написано: «МЫ НЕ ХОТИМ СПАТЬ!!!». Что это? Послание от пассажиров? Как и прежде, никто никогда не видел своими глазами, чтобы покойники самостоятельно перемещались, тем более — резали друг друга или что-то там писали. Исходя из этого, еще оставались подозрения, что в этом деле кто-то замешан. Не потеряла свою актуальность и версия о сумасшедшем астронавте из «Астории». Тот нож, которым был убит Линд, как вещественное доказательство этой невнятной гипотезы, хранился в столе у капитана и мог в любой момент подтвердить собственную реальность.