Одержизнь - Анна Семироль Страница 62

Девочка стихает, смотрит на него обиженно. Глаза наполняются слезами.

– Ты же пойдёшь со мной? – дрожащим голосом спрашивает она.

– Нет, – отвечает Жиль и отворачивается.

– Ты маме обещал меня защищать.

– А тебя не от кого защищать. Одна дойдёшь.

– Отец Ксавье-е-е-е! – ревёт девочка. – Скажите Жилю-у-у-у-у-у!..

Священник обнимает девочку одной рукой, гладит по заплетённым в косу рыжим кудрям. Амелия утыкается в его куртку, и окрестности оглашает грустный вой о том, как никто Амелию не любит:

– Все плохие! Скучные! В города играть не умеете! Картинки противный месье Фортен не рисует! В цифры никто не хочет играть! Еду не даёте бедной маленькой Амелии! Жиль плохо-о-ой! Бросает меня-а-а! Противные!!!

– А давай ты не будешь кричать, хорошо? – предлагает Ксавье. – Ты же дома так себя не ведёшь? Нет, не ведёшь.

– Дома можно дверью стукнуть громко, – хлюпает носом девочка. – Няня придёт, наругает – станет весело.

– Понятно. Если не перестанешь капризничать, кого-то стукнут по попе. Всем станет веселее, – зловеще обещает Жиль.

– Иди в жопу! – огрызается Амелия и прячет лицо в складках куртки Ксавье.

Акеми молча встаёт с места, хватает девочку за руку, подтягивает к себе. Решительно скидывает с худеньких плеч Амелии лямки, сдёргивает штаны и отвешивает звонкого шлепка по попе. И ещё раз – для симметрии.

– Отец Ксавье тебя никогда не ударит, потому что папы не бьют своих детей, – поясняет она сквозь обиженный рёв. – Жиль тоже, потому что… потому что он ведёт дрезину! А я люблю Жиля и никому не позволю его оскорблять. Поняла?

– Я тебя не люблю! – вопит Амелия, колотя по рукам Акеми кулаками. – Ты злюка! Уходи от нас, уходи! Ты только притворяешься моим другом! Ты гадкая, правильно Сорси сказала!

– Да, я очень гадкая, – недрогнувшим голосом подтверждает Акеми. – Потому могу себе позволить стукнуть тебя ещё пару раз, если не уймёшься. Одна ты себя плохо тут ведёшь, не заметила? Надо тебя связать и в рот портянку сунуть.

– Грязную, – хмуро добавляет Жиль.

– Всё маме расскажу!

Злющая растрёпанная Амелия забивается обратно под бок к Ксавье и сидит тихо до самого Жьена. Там во время обеденного привала она забирает из сумки свои игрушки и отходит в сторону от взрослых. Сидит, общаясь с ними, изредка бросая грустные взгляды в сторону Гайтана. Тот вполголоса беседует с Сорси. Точнее, пытается её разговорить. С самого Клермон-Феррана девушка непривычно молчалива, и это смущает Гайтана. Слишком непривычно, когда командир в юбке не орёт ни на кого, не сквернословит, не поддевает Акеми или Фортена. Слишком.

– Слышь, Сорси, ты это… не болеешь? – волнуется Гайтан.

Она отмалчивается, пересыпая с ладони на ладонь кусочки сушёных овощей. Парень сопит, переминаясь с ноги на ногу, делает шаг вперёд, становится у девушки за плечом.

– Тебе помочь?

– Нет.

Гайтан сникает, отступает в сторону. Смотрит на босые ноги, виднеющиеся из-под подола длинной юбки. Сорси на стоянках всегда разувается. Говорит, ей без ботинок легче.

– Сходи за водой, – тихо просит она.

Здоровяк подхватывает стоящее рядом ведро, топает к Фортену спросить про ближайший водоём. Проходя мимо Акеми, борется с желанием двинуть чёртовой косоглазой от души. Японка провожает его напряжённым взглядом, слегка кривит губы. Молчание Сорси и её порядком раздражает. «Строит из себя невинную жертву, – раздражённо думает Акеми. – Вон Гайтан как вокруг неё сразу запрыгал».

Обед проходит в тишине, даже Амелия помалкивает. Только ложки постукивают по мискам. Ксавье первым расправляется со своей порцией и нарушает тягостное молчание:

– Друзья, я прошу меня послушать. И подумать. Я не знаю в точности, что произошло между девушками, но вижу, что это затронуло не только их. Сегодня пятые сутки пути, впереди ещё как минимум две недели, которые мы проведём вместе. И нам надо быть единомышленниками, а не строить баррикады и конфликтовать. Дорога всех выматывает. Каждому из нас тяжело. Нельзя усугублять. Я не призываю обняться и помириться сию секунду. Я требую от вас уважать друг друга и не забывать о том, ради чего мы все покинули Азиль. Ради кого мы решились на путешествие.

Все дружно смотрят на Амелию. Девочка сидит, ссутулившись над тарелкой, тычет ложкой в морду тряпичной кошке. На коленях лежит зелёный зверь, связанный Сорси.

– Ешь, – ворчит Амелия, не обращая внимания на взрослых. – Вот выгонят нас с дрезины – не дойдёшь же до дома. И мне тебя придётся нести. И месье Вера тоже, у него ноги маленькие. И книжки. И планшет. И сахарки в мешочке. Я вас всех заберу.

Взрослые отводят глаза, Ксавье качает головой.

– Стыдно, – произносит он, ставя точку.

Поднимается и уходит мыть за собой миску.

Следующей встаёт и уходит Сорси. Подсаживается к девочке, покачивает из стороны в сторону рыжую косичку.

– Привет, ворчунья. Что-то ты даже не подходишь…

Амелия поднимает голову, горестное выражение исчезает с лица.

– Мне подумалось, что, когда вы смыли с себя эти штучки, вы перестали меня узнавать, – сообщает она.

«Эти штучки» – это дреды, с которыми Сорси попрощалась в Клермон-Ферране. Размочила в злосчастной безымянной речке, и Гайтан часа полтора терпеливо помогал расплетать и вычёсывать скрученные в валики волосы. Неудивительно, что по возвращении в лагерь все вытаращились на неё с удивлением. Все, кроме Акеми, которая в её сторону даже не взглянула.

– У тебя косичка такая же, как у меня, – улыбается Сорси. – Я тебя по ней узнала. А вот кто все остальные – я понятия не имею. И куда мы едем, не помню.

– Ага! – обрадованно восклицает Амелия. – Я угадала! Вы всё забыли, ух ты! Тогда я вам всё расскажу. Возьмёте меня к себе, когда поедем?

– Забились, – заговорщически подмигивает Сорси.

Позже, подсаживая Амелию на первую дрезину, Жиль просит:

– Пожалуйста, придерживайте её в пути. Особенно как только заметите, что с ней что-то не так. Сорси, приступы у неё внезапные, раз в два дня. Вчера не было вот…

– Не держи меня за дуру, – обиженно вскидывается девица. – Я не вчера родилась.

– О, это Жиль! – вспоминает об обещании малышка. – Он вообще хороший, но сегодня был злой, и я ему сказала, чтобы он шёл…

Мальчишка молча корчит страшную рожу и демонстрирует Амелии кулак у самого носа. Девочка ойкает и отскакивает поближе к Сорси.

– Так, Жиль, который вообще хороший, – грозно начинает Сорси, незаметно для Амелии подмигивая ему. – Будешь злой – поковыряюсь у тебя в носу вязальным крючком! Иди отсюда! А тебя, мелкая мамзель, ждёт урок вязания. Давай только попросим вот этого здоровенного месье…

– Это Гайтан, – подсказывает Амелия, и сын кузнеца Йосефа ухмыляется в