Валентин Юрьев - Отбросы Страница 68

Он прав и за это я ненавижу его ещё больше. У меня, действительно, нет выхода. А ведь как хочется свернуть эту тонкую шею с редкими волосками, разнести здесь всё к чёртовой матери, открыть шлюзы и пусть, ценой своей смерти, но выполнить задание. А наши прилетят и спасут дрейфующий корабль. Который назовут моим именем, "Алан Хорс" и юные скауты сочинят о нём песню, а мой сын будет гордо……..тьфу ты, у меня же и впрямь, ещё нет сына.

И вместо меня какой-нибудь Джон Бубл захватит эту дурацкую станцию и отволочёт её к Земле и получит орден, и её напичкают ракетами и будут угрожать России или Китаю, и ради этого синие глаза той девушки вылезут из черепной коробки, а тело раздуется и лопнет от давления и разлетится ошмётьями человеческого мяса, когда вакуум ворвётся во все помещения.

Да и что он, дурак, что ли? Что за фантазии?! Наверняка есть средства, которые остановят меня в самом начале попытки разрушить хоть что-нибудь в этом маленьком, но так упрямо защищающем себя мире.

Я потихоньку остываю и начинаю соображать логично. Краска сходит с лица, которое только что полыхало, а на лице старика я вижу пронзительно голубые глаза, которые смотрят так внимательно. И улыбаются.

— Ваш пульс поднялся до ста двадцати, я думал, вы меня всё же попробуете ударить. А сейчас восемьдесят, наверно уже можно дальше разговаривать.

Господи, я же забыл, что теперь я такой же как он, что я привязан к гигантскому мозгу этого чудовища, которое всё обо всех знает. Даже мой пульс….

— Что было бы, если бы я прыгнул?

— Ну, прыгнуть здесь невозможно, для начала надо иметь точку опоры, которой у вас нет, а мы все хорошо натренированы игрой в "мочилки", так её дети называют…

— Да, я видел.

— Видел? Когда же это? Вы же в герме!

— Девушка показала, Айра.

— Айра?! Кто допустил её к вам? Она же….

— Не прошла Ритуал?

Он смотрит на меня долго, и внимательно. Для него что-то оказалось неожиданностью, но что именно?

— Да. Именно Ритуал. Я смотрю, вы уже многое знаете?…И что же, она показывала мочилки в герме? С дюжиной больных?

— Да, с Гарри Лэнгом. Они болтали, и немного поиграли, разве в этом есть что-то плохое, сэр?

— Судя по результату, нет. Но могло быть. А слово "дисциплина" есть и у нас, можете поверить. Так вот, если бы вы прыгнули, то первый удар я бы отбил, имея опыт, а второго уже не было бы.

— Почему?

— Первый, наш компьютер, даст вам такой звуковой кик, что больше не захочется.

— А я могу приказать Первому дать кому-то такой удар?

Он почему-то смеётся, видимо, вопрос очень наивен.

— Нет, право наказывать дано только охранникам по отношению к заключённым и высшим руководящим лицам по инструкции.

— То есть, вы можете ударить любого?

Я пошутил, а он вдруг помрачнел и странно задумался.

— Как ни странно, получается "да", кроме начальников других служб, хотя мне эта мысль почему-то ни разу и в голову не приходила.

— Я вас прошу, не ругайте девушку, она великолепно справилась со своими делами, ребята привыкли к ней.

Он опять очень долго и серьёзно смотрит мне в глаза, до тех пор, пока я осознаю, для чего я здесь и о чём мы говорили, и киваю головой в знак того, что готов слушать дальше.

— Так что вы ответите, Алан?

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Первое. Надо пресечь возможность взрыва без вашего участия. Второе — вернуться на корабль и восстановить свою власть на нём… Третье — снять все ядерные головки и выкинуть их. А дальше мы вернёмся к этому разговору.

— Вы что, отпустите нас?

— Разумеется. Вы здесь только лишние едоки. Зачем вы нам? Из-за вас и так на станции эпидемия.

— И вы поверите мне на слово?

— К сожалению, нет. Мне бы очень хотелось поиграть в рыцарские игры и помести пол шляпой с пером. Но я отвечаю за три тысячи жизней. А вы не знаете, что ждёт вас на собственном корабле и потому не можете дать никаких гарантий. Да и кроме того, я смотрю, вы человек настроения. Я не могу зависеть от настроения.

— Ну, допустим. Хорошо. Как я могу пресечь какие-то действия на корабле?

— Да очень просто, по радио. Мы могли сами синтезировать ваш голос и имитировать ваши команды, но сочли это неэтичным.

Ах ты, Лис, хитрость твоя бесконечна! Вы испугались пароля и кодирующих слов, потому что не знаете их, а такие слова и в самом деле есть. И решили играть в благородство. Ну-ну.

— А вы не боитесь того, что рано или поздно Земля уничтожит вас? Не мы, так другие, теперь уже более информированные об опасности.

— Бояться надо реальности. Сейчас вы опасны конкретно. А Земля далеко. Она не страшнее, чем случайный метеорит, который сотрёт всё в порошок.

— Хорошо. Давайте рацию.

— Летим в пультовую.

Я впервые вижу монстра изнутри. Железные коридоры, бесконечные как кишки динозавра, на нас с удивлением смотрят люди, которые как китайцы кажутся одинаковыми в своих одинаковых одеждах, чавкающие звуки открывающихся шлюзов. И везде люди, работающие, как негры на плантациях.

В некоторых местах висят картины земных ландшафтов, кусок леса, морской пляж, звучит музыка, кто-то пританцовывает, никто не собирается умирать, провожая нас долгими взглядами.

Старик летит, легко отталкиваясь от стен, иногда делает странные перевороты, его фигура напоминает тело мурены в воде, мне приходится напрягаться, чтобы не отстать, а он ещё успевает отдавать на лету какие-то распоряжения.

Как военный я восхищаюсь мощью сооружения, пытаясь мысленно представить, сколько сюда можно было бы разместить пусковых установок и бравых солдат, мне неприятно об этом сейчас думать, но мозг сам, без моего участия включается в профессиональную деятельность. С такой армией можно угрожать кому угодно! Пока они внизу, конечно. "Да отвяжись ты, зараза!" — кричу я навязчивой своей мысли.

Наконец, мы влетаем по узкой трубе в дверь, толщина которой намного выше, чем все прежние. Дверь чавкает и заглатывает нас беспрекословно. Командный пункт! Святая святых! Снова пытливые вопросительные взгляды, но ни в одном из них я не вижу ненависти. Почему?

И опять сама по себе всплывает мысль о захвате! Здесь всего пятеро, все уже немолоды, кроме девушки, читающей что-то вслух с небольшого экрана. Значит, четверо! Мысленно я прикидываю: здесь толчок, перелёт к креслу вон того, усатого, удар, толчок, учесть незакреплённость его тела….

Приходится ругнуть себя, чтобы остановить эту глупость.

Девушка очень красива. Также бледна, как и все жители этой летающей сковородки, она читает новости, вот почему голос показался знакомым и неприятным. На самом деле он прекрасен.