Многократор - Художник Её Высочества Страница 79

Степан еще постоял в пустом подъезде, послушал тупую муху, мучающую лбом оконное стекло, вышел на улицу, оборвался на полушаге у газона, по которому трусливо кралась кошка. Караулившая её женщина степенно вышагивала рядом.

«Что, получил паёк?» День ещё через хребет не перекатился, а Степан ибн Андреевич уже своё любимое слово —,устал, — вспоминает. Это не день будет — полярная ночь какая-то. Собрал пальцы в трещащий замок.

Кошка принялась жевать верхушки травы. Нажравшись, попыталась безрезультатно порыгать, и заскользила дальше.

Что же он пропустил неприметное, но важное?

Доломал пальцы. Один оглушительно щелкнул, последний не смог. Перекосило от отвращения.

— Что она имела в виду-то..? А что она вообще может иметь в виду? Как все, как всегда, как везде. За чужой щекой зуб не болит.

Жуль встретил у дверей.

— Скучаешь, обезьяна? У тебя, похоже, всегда отличное настроение. Ты визитки не видел? Думаю, Терентирьманыч, ваша протеже Элечка не оправдала доверия. Ладно, если нету барабана мы на пузе поиграем. Терзаем следующего, по «строительству», — шевельнувшись к телефону.

Жуль вопросительно уставился на хозяина.

— Я только позвонить пошел.

Щенок взвизгнув, затанцевал на месте.

— Я ни-ку-да не у-хо-жу, — произнёс по слогам. — Честное слово!

Жуль набекренил голову, как делают собаки, слушая шифрованную речь богов. В глазках претензии, не гулять ли случаем налаживаешься? Имей мужество признать.

Настроение не из лучших, чтобы дразниться. Но не удержался, полупил ладонью по своему уху, отгоняя блох подальше к хвосту.

— Я только на секунду отлучусь. Заскочу по-быстрому в гастроном, куплю сахарную косточку, отшкурю, потом помочу корни той зловредной ёлке, зарою косточку на про запас, ориентируясь на ёлку, два шага на на юго-запад. Шугану того таксоида, если будет подглядывать, вываляюсь в песочнице…

Жуль завыл.

— Нет, кошек без тебя щупать не буду, не кусать мне ветеринара! Ну, разок для поддержания формы. Эх малыш, всё-то у тебя просто. Не то что у некоторых.

«Строитель» был на месте. В микрофоне послышалось: «Милейший Володя, возьмите трубочку.»

Поговорив, назначили встречу сразу после окончания работы.

Поставил рожок телефона на широкую пяточку, пальцем задумчиво качая пурпурный кончик. «Кто они такие, «строители»? Это что, дракон, кусающий рукоять меча?»

Жульену поводок не требовался. Он деловито рысил впереди, поминутно оглядываясь, не потерялся ли чем-то озабоченный хозяин.

Сел за столик у аквариума. Под локтём так же сомнамбулически кружили черепашки.

— Если скучно, иди погуляй, — предложил Жулю, показывая на открытые двери. — Только недалеко, чтоб не бегать за тобой потом.

Щенка возможность заинтриговала. Он вышел в двери и уселся у порожка.

— Бью челом. Шесть Аполланов это, кажется, шесть звездочетов? Забавное название у кафеюшки.

Пожали руки и, отклонившись от стола телами, чтобы не мешать, наблюдали, как парень-грузин отполировал стол салфеткой.

— Что желают дорогие гости?

— Кофе.

— Кроме кофе? — не торопился исполнять заказ официант.

Секундная меркантильная задержка, за что схлопотал от художника:

— Коня с человеческими ногами, цурипопиков в сметане и яблоко. Если «Орлеанского ренета» нет, дайте сорт «Сеянец пудовщины».

— Понял, хи-хи.

Через мгновение кофе дымился на столе. Степан начал коряво:

— Я уже запутался. Живем-хлеб жуём, тут на! гномы с ацетиленовым пламенем в ноздрях. Думал — я, фиг! — она. Внушение — до не могу! Дальше — больше. Тут такое дело… отец Абигели в тюрьме… Было видение, качества — как тебя вижу, но жуть страшная, настоящее побоище. Я потом звоню куда надо, распрашиваю слабеющим голосом. Да, отвечают, действительно, был полковник, стал покойник, профессора освободили.

— Необходимо посмотреть: в чём болезнь. Сделаем так. Есть у меня один музыкант из наших. «Струны» лучше я не встречал. Вопрос только в том, где Карп сейчас. Он москвич, но больше пропадает на шурфах в тайге.

Степан попросил разъяснить музыкальную деятельность незнакомого ему Карпа на таежных шурфах, заодно объяснить, что такое «струна».

«Строительство», — поведал «строитель», предполагает творческое решение своих профессиональных задач. В конкретном случае Карп Мякенький по профессии геолог. «Музыка»- особый метод воздействия на мозг. Художник сам увидит своими глазами. Точнее, услышит. Если совсем точно, сначала услышит, потом слышать перестанет. Фаза неслышимой «музыки» является «струной».

Жуль пришел с улицы, посидел из вежливости рядом и снова ушел на разведку. На этот раз в открытой двери его видно не было. Степан пошел проконтролировать. Щенок лежал на брюхе в кустах и собирался ударить по голубям, харчившихся вокруг урны. Вернувшись, услышал конец разговора.

— Сам знаю, как запинается струна при дофаминовом расстройстве. Карпуша, рыбка, ты меня закоптил. Да, самый последний гражданский этаж МГУ. Ждём. Уф, громовержец! Давно хочу отобрать у него ящик с радием, чтоб не размахивал.

— Чем не размахивал?

— Радиевыми лучами.

Скоро такси высадило их у университета. Только поднялись в мастерскую, следом загрохотало. По силе ударов подошв в ступени, так поднимался только Вильчевский. Степан глянув на вошедшего, сразу понял: перед ним молочный брат людоеда Ракшасы.

— Попрошу отметить. Мою фамилию следует читать через «к». Хлебная мякина, что полезно, вкусно и всему голова. А не Мягенький, как считали некоторые пентюхастые недотёпы, за что поплатились, — протягивая длань, шире таёжной лопаты на шурфах.

— Отметим, — просто ответил Степан, пожимая десятую часть ладони Мякенького.

— За дело, Карп. Девушку посадим в кресло. Смотри, если ты встанешь здесь, то мембране самое место на подоконнике.

Предложено кофе. «Строители» согласно кивнули.

Степан стоял у плиточки, с любопытством поглядывая на предметы, извлекаемые Карпом из рюкзака. То, что в нём долгие годы носили вместе с тушенкой и вязаными носками выкопанные из земли камни, не вызывало сомнения. Уж больно у рюкзака отвислая задняя часть. Как у гиссарского барана или высидевшего своё бухгалтера.

— Мембрану замаскируем, заставим рулонами…

— Здравствуй жопа, новый год! А я, значит, с дудкой тут просто так препарасьон икрой об икру тандю по опорной ноге. Ерунденция, как заочный институт хореографии. Нет, посадим девицу в фокус и честно раскатим рыком: «Разреши, душа, посмотреть твою душу.»

— А если она не захочет? Что, силой усадишь?

— Я могу. Ты же знаешь.