Многократор - Художник Её Высочества Страница 85

— Знаешь ты кто, Мурильо?

— Знаю. Я молодой реполов, не успевший покинуть своего гнезда.

— Ну Стёпочка! Ну Степанечка! Ну Степышечка!

— Нет, Ванюнечка! Нет, Ивашечка! Нет, Иоанн!

— Хочешь, я тебе посуду вымою?

— У меня холодильник пустой, следовательно, посуда чистая.

— Не были вы мне никогда другом, Степан пардон Андреевич. Я цель твою прозрел! Всю жизнь прикидывался лояльным.

— Неправда. Мой отец снимал скальпы, дед снимал скальпы, и я буду снимать.

— Что ты так упираешься, Степанчгук-Большой Змей? Ну запорол работу, ну и что? У меня их, испорченных, штабелями. Мне не жалко — смотри. Покажи хоть вполглаза, не вытяпывайся. Ты друг или портянка? Любопытно ведь, как живописофилу. Покажи, родной, покажи, зайчушечка.

— Э-хе-хе, чушечка. Надоел ты мне. Смотри.

Вильчевский аккуратно снял наволочку. Степан одел брюки, отвоевал с прорешкой и взялся за кофе. Всё это время за его спиной была абсолютная тишина. Вильчевского если не слышно, такое ощущение, что в ушах перепонки лопнули.

— Ты у нас не общепит, ты у нас индпошив. Называется: он писал картину — остальные работали. Ты… бледнолицый ты хорёк! Негр потный! Никакое племя не пустит тебя в свои вигвамы!

— Ну спасибо, обрадовал. Кофе будешь, разумеется?

— Вылей свое кофе неграм в чум! Что же ты прикидывался пейзаном? Запорол, испортил, облювал.

Встал фронтом, руки по сторонам и вверх, в руке угрожающе бренчит полная горячего кофе фарфоровая пара, на поясе тренькают ключи с брелком, похоже, даже звенят золотые часы в кармане. Неизвестно, правда, обо что они звенят.

— А мы, оставшиеся за флагом… Когда один из нас умрет, я потом всем буду говорить, что ты был моим другом. Кабальеро..! Очаговательно! Можно мне, великолепнейшему единственно неповторимо-беспрецендентному таланту поцеловать, обнимая, простого рядового обыкновеннейшего гения, я о тебе говорю, засранце. Ты знаешь, какая миссия у рыцарей?

— Не знаю и знать не хочу. У меня слизь под сердцем.

— Тем не менее молвлю. Основная миссия рыцарей — освобождение девушек.

Вильчевский в данном случае не принимает во внимание мистический смысл. Символ поиска и освобождения из плена души, удерживаемой враждебными низшими силами, его не интересует. Мальчики должны быть зацелованы. Андромеда целует Персея, Брунгильда — Зигфрида, Василиса Прекрасная — Иванушку-дурачка. В этом месте его так сладко перекосило, что не приходилось гадать, кто в данном случае Василиса Прекрасная, а кто, соответственно, Иван-дурак.

— Подсуетился, взопрел промеж лопаток, Горыныча ухайдакал — получай за труды поцелуйчик дурочки-снегурочки. Ты, Андрейкович, заработал этот пицилуйчик. У тебя есть сейчас, кому лобзануть?

Степана отвернулся, чтобы друг не видел, как неожиданно для него самого свело скулы.

— Ты что..? Стёп… это… это она, что ли? — до Вильчевского доходило. — А что ты про слизь-то?

Поставил невыпитый кофе на стол и улегся рядом на край стола. Рок-н-ролльный столик под ним чуть не подломил свои стиляжьи ножки, но всё же выдержал и застонал.

— Э-э, парень, да у тебя неприятности.

Вот они, те самые мучения, вызванные разделением полов. Как было хорошо раньше, до тех пор пока Зевс не разделил сферического человека на мужчину и женщину. Жило бы андрогенное существо, радовалось жизни, так нет, надо было богу такую глупость сморозить.

Степан, сгорбившись, щелкал программами телевизорика.

…по поводу предстоящего визита Папы в Москву, последующего затем посещения прибалтийских государств и готовящегося там Всемирного фестиваля католической молодежи. Пресс-секретарь Ватикана заявил, что они не имеют принципиальных разногласий конфессионального…

… называвшийся в шестнадцатом веке блошиным мехом. Чучело соболя, куницы или ласки держали в руках или носили на золотой цепочке. Герцогиня Феррарская получила в подарок от мужа соболя с золотой головкой, украшенной двенадцатью рубинами, двумя алмазами, тремя изумрудами и четырьмя жемчужинами. Блохи предпочитали тонкий мех…

… президент принимает единоличное решение о вводе Национальной гвардии на Северный Кавказ. О чём собственноязычно сообщает…

Открыть бы дверочку в телевизор, засунуть руку по плечо, да съездить президенту по национальной…

… дыр-дыр, бумс-бумс, дыр-бумс, бумс-дыр…

Негры со своей икающей музыкой, в которой музыки, как в пустыне Сахаре снега.

— Помнишь собрание на третьем курсе?

Как не помнить? Вопли: «Храм искусств! Храм искусств!» до сих пор в ушах стоят. Не заступались за Вильчевского, отмалчивались. С педагогами ясно, круговая порука, а студенты просто струсили. Только один человек встал — Степан, и сказал: «Вы говорите о дисциплине, пропусках и бумажке из милиции. Но ни один не сказал главного: что Иван Вильчевский самый талантливый в нашем Храме искусств. Давайте выпорем его — и пусть учится дальше. У меня вот ремень фирменный, не кожзаменитель. Снять?», после чего, оторжавшись, вопрос об изгнании из училища этого разложенца, больше не поднимался. Всыпать — всыпали по первое число, но оставили. И теперь друг его хочет, чтобы Иван вёл себя как те малодушные студенты? Это противоестественно настолько, насколько противоестественен инцест фортепиано и арфы. Он понял, что дело в ней, — кивок в сторону портрета. Нельзя писать так, если не обожаешь свою натурщицу. Вильчевский понимает, что друг из высоких побуждений не хочешь загружать ему задницу, но требует загрузить её.

— Спасибо, Ваня. Сейчас я жду звонка. Если не получится, знаю что дальше.

— Честно? Ну и ладушки! Живи, учись и дурью майся. А впрочем, чем хочешь, тем и занимайся.

Тогда его будут отвлекать и развлекать. Жизнь продолжается. Жизнь — это череда бесконечного колличества отдельных мелких движений. Человек совершает пару биллионов мелких движений, кому сколько на роду написано, и в ящик родом хлабысь! Сейчас главное — найти напильник, и этим напильником совершить одно движение из тех биллионов. То есть сточить душевные мозоли. Напильник в таких случаях, не вино, не ликёры, не всякое там рафинированное виноградное. Напильник в таких серьезных случаях — русская водка. Прусского пивка для разжижения, само собой. Иван по-гречески означает «бог милует». Он, которого так милует бог, как возьмет за хвост змею сомнений, ползущую по позвоночнику нерешительности, как даст-даст её башкой об камни, башка только хряснет и отвалится. Только надо позвонить одной сообразительной скво, предупредить, чтоб не теряла. Обещал ей богом обмилуемый. А затем сделает из Степана эпикурейца, эпикурее самого Эпикура, последовательного, естественно, не в той части, где «живи уединенно», а в той, где «отсутствие страданий, здоровье тела и безмятежность духа». В общем, не бывает неоперабельного настроения, бывают просто совпадения. У вас хреновое настроение, а у хирурга понос. Кстати, известно орёлику, что существуют три позы испражнения? Первая — «степной орёл», вторая — «горный баран» и третья — «провисший заяц». Только ушки торчат. Так вот. Сейчас хирург принесет для операции всё, что нужно. Тудыма-сюдыма семь секунд. Засекай! Слоны, носороги и облегченные хирурги ломанулись в двери.