Демон Жадности. Книга 1 - Юрий Розин Страница 11

Это было слишком. Брунд взревел так, что с трибун посыпались крошки штукатурки. Его молот засветился алым светом — с учетом того, что сам артефакт явно был уровня Сказания, это могло означать только одно: Брунд не далек от ранга Хроники, уже начав процесс перехода.

— Я убью тебя! Я растопчу! Я…!

— Болтовня, — я перехватил саблю двумя руками, чувствуя, как манна наполняет клинок. — Не более.

С безумным воплем Брунд ринулся в атаку, его молот оставлял за собой багровый шлейф. Теперь это стало смертельно опасно.

###

Очередной удар молота обрушился на меня с такой силой, что защитное поле арены завибрировало, как натянутая струна. Я едва успел отпрыгнуть назад, когда «Сказание о Сойке, расколовшей скалу» — молот Брунда, из-за которого он и получил свое прозвище, пробил воздух с оглушительным ревом, раскрошив участок стеклянной стены позади меня.

Послышался недовольный возглас Торана, но ни я, ни тем более Брунд его не слышали. Осколки, замедленные защитными рунами, падали странно плавно, переливаясь в свете магических факелов, как крупные капли дождя в замедленной съемке.

«Сказание об Энго» дрожала в моей руке, клинок звенел от перенапряжения. Я чувствовал, как ветер вокруг сабли становится плотнее, гуще, заряжаясь для ответного удара. Но Брунд уже взмывал вверх, его черный плащ развевался, как крылья хищной птицы.

— Что, устал? — его голос гремел, заглушая ропот толпы. — Я же говорил — ты недостоин даже пыли под её сапогами! Бегаешь, как последний трус!

Я отлетел в сторону, чувствуя, как воздух, раскаленный ударом молота, обжигает кожу. Левый рукав дымился — очередной заряд прошел в сантиметре, оставив после себя запах паленой кожи и металла.

— Ты так громко лаешь, — я вытер пот со лба тыльной стороной руки, — что у меня уже уши болят. Может, хоть один удар нанесёшь по-настоящему?

Его лицо исказила гримаса ярости. Сапоги Брунда вспыхнули алым, как и молот, даже кольца на пальцах, которые были всего лишь Историями, засветились в унисон.

— Получай, ублюдок!

Он пикировал вниз, как ястреб, молот занесен для сокрушительного удара. Воздух вокруг оружия искривился от перегрева, оставляя за собой шлейф раскаленного воздуха. Я весь сжался, готовясь к уклонению.

И в этот момент свечение его сапог внезапно погасло, как перегоревшая лампочка. Его глаза расширились от внезапного осознания ошибки — судя по всемуЮ в пылу ярости он перестал направлять ману в артефакты полета, сосредоточив всю энергию на атаке.

— Чёрт!..

Молот, уже начавший размашистую траекторию удара, тянул его вниз, нарушая баланс. Брунд беспомощно замахал руками, его тело развернулось в воздухе, подставляя мне незащищенный правый бок.

Время словно застыло, превратившись в густой, тягучий мед. Каждая песчинка в воздухе была видна отчетливо, каждая капля пота на лице Брунда сверкала, как крохотный алмаз.

Моя правая рука с «Историей о быстрой руке» была идеально вытянута, ствол направлен точно в центр его груди. Палец уже ощущал холод металла спускового крючка.

Но если я сейчас выстрелю, то линия удач не только не прервется, но и станет совсем уже абсурдной. Что за этим последует, я даже не хотел думать.

Может быть поддаться? Не выстрелить или промазать?

Но в этот момент я услышал его. Не голос, нет — скорее, эхо голоса Леонгарда, будто Пес стоял прямо за моим плечом. «Не ты выбираешь удачу, дружок. Она выбирает тебя. Но если ты начнешь ей плевать в лицо — она ответит тебе тем же, только в десять раз сильнее».

Брунд отчаянно пытался перенаправить ману. Но было очевидно, что он не успеет, если я сейчас включусь в бой.

«Сказание об Энго» запела в моей руке. Клинок, обычно такой послушный, теперь вибрировал, словно живое существо, жаждущее крови. Ветер вокруг лезвия сгустился до видимой плотности, образуя спиральные завихрения, которые рвали песок под моими ногами.

— Ну что, Сойка, — прошептал я, чувствуя, как мана наполняет каждый мускул, — лети домой.

Мой удар начался с резкого рывка. Оттолкнувшись от воздуха благодаря «Прогулке в облаках», я вложил в движение всю силу ног, спины, плеча. Клинок взмыл вверх по диагонали. Воздух завыл, сопротивляясь, а затем — разорвался с хрустящим звуком ломающегося льда.

Брунд только начал осознавать происходящее, когда мой клинок вонзился ему в плечо. Его глаза, еще секунду назад полные ярости, вдруг округлились от непонимания.

Однако просто так этот удар мало что мог сделать. Защита «Сказания об железном быке» была очень высока, к тому же Брунд уже начал переход на ранг Хроники, так что маны вложить в артефакт он мог ощутимо больше, чем обычно было допустимо.

Так что вместо того, чтобы отлететь после удара, как я сделал бы это обычно, я надавил только сильнее, вливая максимум маны в сапоги, толкая Брунда прямо к земле, ловя его левой рукой за наплечник. Его доспех был горячим от перегретой маны, обжигая пальцы даже сквозь перчатки.

Через мгновение его спина с гулким «БУМ» врезалась в стеклянную стенку арены, лезвие Энго вошло в мясо, преодолев благодаря инерции защиту Бивара. Брунд застонал, его руки судорожно ухватились за мои запястья, ноги беспомощно задергались в воздухе.

— Ты… — он попытался что-то сказать, но изо рта пошла пена с примесью крови. Его взгляд помутнел, веки начали предательски опускаться.

— Спи, — прошептал я. — Утро вечера мудренее.

Его пальцы разжались. Тело обмякло, став невероятно тяжелым. Последнее, что он увидел перед тем, как погрузиться в темноту — мою улыбку.

Я медленно отступил, пряча в ножны клинок. Тело Брунда сползло вниз, на дно сферы. Его молот, все еще испускающий слабое алое свечение, остался лежать в паре шагов, будто напоминая о том, какая участь могла бы ждать меня.

Улыбка сползла с моего лица. Брунда-то я действительно победил.

А вот победить пружину неудач было нереально.

Глава 5

Брунд застонал, его веки задрожали, прежде чем он резко распахнул глаза. Он лежал в неестественной позе, из-за чего было довольно забавно наблюдать за его попытками сгруппироваться и принять правильное положение, особенно с учетом травмы плеча от моей сабли.

Впрочем, с его уровнем контроля маны закрыть кровотечение не должно было составить особого труда, так что жизни Черной Сойки ничего не угрожало. В отличие от его репутации.

— Ты… ты подлый ублюдок! — его голос был хриплым, будто пропущенным через терку. Когда он, наконец, вскочил, шатаясь как пьяный матрос