Сергей Щипанов - По ту сторону Страница 23

– Это я, Джек.

– Воробей, ты? Тя Рысь кликал, вот только. Недужится ему, рана болит.

Обход раненых я обычно делала позже, когда совсем светло, но если зовут, надо идти немедля.

В капитанской каюте, едва вошла, шибануло крепким перегаром. Мои больные, все до одного, плевали на предписание воздерживаться от выпивки. А Роде ещё и курил постоянно.

– Доброе утро, сэр, – поздоровалась я по-английски. Так мы лучше понимали друг друга. – Что случилось, рана беспокоит? Сейчас посмотрим…

Роде полулежал на топчане, который ему соорудили вместо гамака – пока рана не заживёт. Левой ногой он опирался о пол, раненую правую держал горизонтально. Под рукой на полу – початая бутылка.

В ответ на мои слова Роде пробурчал что-то непонятное. Выпил, видать, крепко.

– Поднимите рубашку, сэр… Вот так. Посмотрим…

Капитан был в нижней рубахе, под ней – голое тело. Как лекарь, я на мужскую наготу смотрела равнодушно; вот как женщина ещё смущалась.

Стараясь не касаться гениталий, разбинтовала и осмотрела рану – нет ли нагноения. Сделала свежую примочку из чернокорня. Роде морщился, скрипел зубами от боли, но терпел.

– Должен заметить сэр, – говорила я по ходу, – вы постоянно нарушаете мои предписания. Вы слишком много пьёте, это пагубно для сердца и печени…

– Не болтай чепуху! – грубо оборвал капитан. – Проклятая рана не даёт заснуть, пока не приложусь к бутылке.

Я закончила и собралась уходить, но Роде вдруг крепко схватил за руку.

– Погоди, – он понизил голос. – Выгляни, нет ли кого поблизости.

– Зачем? – прошептала я испуганно.

– Делай, что тебе говорят!

Совсем не по себе мне стало, но ослушаться не могла. Выглянула наружу – никого. Затворила дверь.

– Садись, – тем же полушёпотом сказал Роде, указав на привинченный к полу табурет.

Тут вдруг до меня дошло, что именно встревожило, когда проснулась. Запах! Едва уловимый запах табака.

На судне курил только капитан: табак был редкостью, заморской диковинкой. Выходит, он заходил ночью в мою каюту?! Зачем? Из-за раны Роде трудно двигаться: ходит, опираясь на костыль. Я советовала ему без острой необходимости не вставать, да разве его удержишь.

– Вот что, лекарь, – начал Роде, – нам с тобой нет нужды лгать друг другу. Ты ведь женщина, так?

Я готова была услышать именно это.

Не удивилась. И даже не испугалась.

Наоборот, почувствовала некоторое облегчение. Сколько можно носить маску.

Притворяться. Изворачиваться. И бояться разоблачения.

Уж лучше открыть правду, и – будь, что будет.

Я виновато потупилась, кивнула:

– Да, сэр. Извините, что не сказала правды сразу. У меня не было выхода.

Роде потянулся за бутылкой.

Отхлебнул.

– Глупая девчонка. Понимаешь ли ты, что ждёт тебя, если узнает команда? А они догадаются, не сомневайся!

– Сэр, может, мне открыться, объяснить им?.. А если они не захотят, чтобы на корабле присутствовала женщина, я сойду на берег.

Капитан не ответил, начал подниматься, неловко опустил на пол раненную ногу – лицо исказила гримаса боли. Прорычал короткое ругательство.

Опять приложился к бутылке.

– Как бы не так! Об этом и речи быть не может! – гаркнул он. Спохватился, понизил голос. – Я не отпущу тебя, пока не закончится контракт. И открываться не надо – пусть всё идёт, как идёт. Не беспокойся: в случае чего я сумею тебя защитить. Пока ступай. И помни: главное осторожность!

3

«Единорог» по-прежнему стоял у Куршской косы. В мемельский порт дорога нам заказана. Роде, как и следовало ожидать, числился в Мемеле персоной нон грата. Впрочем, на членов его команды это положение почему-то не распространялось.

Пока «Единорог» пребывал на нейтральной территории, мемельские власти закрывали глаза на постоянно курсирующие между кораблём и портом шлюпки. Так что и овцы были целы, и волки сыты.

Наши моряки беспрепятственно закупали товары, включая боеприпасы, и доставляли на судно. И даже вербовали людей в команду. Всем от имени Роде заправлял боцман Гора – правая рука капитана. Не только силой наградила природа нашего боцмана. Был он ловок, сметлив и удачлив в сделках. Благодаря его стараниям удалось продать весь захваченный на ганзейском судне груз и закупить порох и свинец, да ещё и завербовать троих моряков в команду.

Из пленных ганзейцев один тоже примкнул к нам, остальных отпустили с миром. Чему я очень рада была: всё боялась, что Роде прикажет их убить, как ненужных свидетелей. Не думаю, что капитан сохранил жизнь этим людям из человеколюбия, наверное, посчитал, что они отработали ему, заслужили право на помилование.

Порой трудно понять логику своих далёких предков.

Положение наше, между тем, продолжало оставаться аховым, почти патовым. Если шведы начнут охоту на «Единорог», нам конец. Корабль затравят, как дикого зверя, перекрыв выход в Северное море. Здесь, на Балтике, долго играть в прятки со шведским флотом мы не сможем.

Я, разумеется, не шибко-то разбираюсь в тактике и стратегии войны на море, но и мне стало ясно: надо делать ноги. Попытаться вырваться из мышеловки, пока она не захлопнулась наглухо.

Однако Роде не спешил сниматься с якоря, выжидал чего-то. Он ещё прихрамывал – рана беспокоила, не зарубцевалась полностью. Я ежедневно делала ему перевязки.

К разговору о моей тайне Роде больше не возвращался. Даже наедине обращался ко мне, как к парню, называл Джеком. Только поглядывал как-то странно. Не нравились мне эти взгляды, очень не нравились…

Раз, когда наш боцман вернулся на судно из Мемеля, я услышала отрывок его разговора с капитаном.

– Англичанин, купец, – объяснял Гора. – Выходит завтра, домой, похоже, побежит. Груз…

– Велика ли команда? – перебил его Роде. Груз, должно быть, не очень интересовал пирата.

– Пятнадцать душ, – ответил боцман.

– Гут, – констатировал Роде, и по-русски: – сарынь на кичку, якорь мне в джоппа!

– Гы-гы-гы! Вставим купчишке смоляной фал в задние ворота, – поддержал капитана боцман.

Вот, чего, оказывается, выжидал Роде – добычу выслеживал, купца какого-нибудь. Английское судно собрался захватить… Да он с ума сошёл! Ещё и в лице англичан врагов решил нажить. Не только на Балтике, но и в Северном море нас станут травить!

Вот что, господа пираты: я выхожу из игры! Не хотите добром отпустить – убегу. Ваши разбойничьи подвиги вот уже где! Я порядочная девушка, а не бандитка, какая-нибудь Маруся-атаманша.

Так думала я, сидя в своей каюте. Надо только хорошенько всё обмозговать, до завтра ещё целая ночь.

Однако ночи для побега у меня и не оказалось.

Едва стемнело, капитан приказал сниматься с якоря.

IV. «Сирена»

1

Рассвет застал нас в открытом море. Клочковатый туман стелился по палубе, цеплялся за снасти. Дул слабый зюйд-вест, на воде – мелкая рябь. «Единорог» дрейфовал, чуть сносимый течением к западу. На флагштоке развевался флаг датского королевства.

Хищник поджидал жертву.

Я сидела в каюте и горевала. Ну что бы мне сбежать раньше, пока торчали у Куршской косы, в двух шагах от Мемеля. Ведь и места-то знакомые! Ещё школьницей ездила на экскурсии, и потом – посмотреть на «Королевский бор», «Танцующий лес» и «Гору ведьм». Там некогда обитали племена куршей и самбов, религию которых Толкиен вручил своим сумеречным эльфам. Наверное, и в «нашем» шестнадцатом веке каждый год на гору приходят ведьмы, дабы поклониться богине-матери…

Грохот десятков башмаков по дощатому настилу палубы вывел меня из задумчивости. Я тоже поднялась наверх.

Пасмурно, но туман рассеялся, видимость хорошая. Команда вместе с капитаном на палубе – всматривались в линию горизонта по правому борту. Там показался парус.

– Не он, – крикнул из «вороньего гнезда» вперёдсмотрящий, – прусак, похоже.

Господи, хоть бы они упустили «англичанина»!

Мои слова Всевышний оставил без внимания, зато пожелание пиратов были им услышаны. Да и Роде всё рассчитал правильно. Когда в третий или в четвёртый раз на горизонте показался парус, голос вперёдсмотрящего радостно оповестил:

– Купец идёт!

Я не сразу разглядела флаг – то был не привычный «юнион джек», а белое полотнище с красным крестом, символ английского королевства.

Капитан встал к штурвалу, прокричал:

– Поднять грот-марсель! Булиня подтянуть, брасопить рей к ветру!

Я уже чуть-чуть разбиралась в мудрёных названиях, знала, что такое «булиня» и как «брасопят рей». Только меня эти команды не касались. На судне каждый знает своё место: канониры у пушек, палубная команда, вместе с боцманом – на снастях, капитан на мостике, а я – в сторонке, дабы не путаться под ногами.

«Единорог» шёл правым галсом, расстояние между судами медленно, но сокращалось.

Англичане, видимо, слишком поздно поняли, что корабль, идущий под датским флагом, намерен напасть. И не успели ничего предпринять.

Когда суда сошлись бортами, Роде приказал поднять красное полотнище (театральный жест, не более того). Под обычное «сарынь на кичку!», пираты пошли на абордаж.