Цитадель: дочь света Страница 39

Аарон лежал без дыхания на повозке, остальные дремали, с юным храбрецом сидела мать. Мы с Павлом заснуть не могли.

— Как думаешь, они каждую ночь будут нападать? — спросила я брата.

— Может быть, — тихо ответил он. — А потом, когда мы найдем управу, придумают что-нибудь.

— А зачем?

— Ну, наверное, нас пугают. Захотели бы убить, давно бы прикончили. Подослали бы тебе отравленного таракана и дело с концом.

— А зачем я им нужна? Что во мне опасного? Таланты средненькие, сил немного.

— А это надо узнавать у остроухого. Не зря он тебя от себя не отпускает. Мне кажется, что тут все не так просто. Заметила, когда блохастый пропал? Сначала он тебя пас, потом вот эльф. Я думаю, они в сговоре.

— Ты серьезно?

— Более чем. По времени, главное, совпадает. Твой Иен пропал за два дня до появления каравана. Он как раз успел бы его перехватить и сговорится с ушастым.

— Не знаю, не уверена, — задумчиво протянула я. — А вот пес точно подсадной. Я думаю, он меня ждал.

— Да, пес тоже подозрительный, — кивнул Павел. — Но он на эльфа внимания не обращает, а эльф на него. А это странно. Чтобы эльф, понимающий животных, да не вцепился в такого пса клещом — не верю! Либо они давно знакомы, либо… Хотя что либо? Они знают друг о друге.

— Ага, вцепишься в эту хвостатую задницу, как же, — возразила я. — Где сядешь, там и слезешь. Он сразу под дурачка косит.

— Можно, конечно, наручниками к батарее и лампу в лицо, в смысле в морду, да нет ни наручников, ни батареи, ни лампы, — притворно вздохнул Павел.

— Да-да, и утюг на грудь, а паяльник… — фыркнула я.

— Откуда знаешь?

— Я в России, дорогой мой, жила, — улыбнулась я. — Это ты сразу во Францию смотался.

Павел пожал плечами. Мы некоторое время сидели молча.

На самом деле раньше я не испытывала никакого желания расспрашивать пса. Зачем? Зато теперь проверю теорию.

— Знаешь, а я жалею, что с сыном не общался, — неожиданно сказал Паша. — Теперь не вернуть ничего. Единственный мой ребенок, и я его никогда не увижу.

— Это ты из-за мальчика крестьянского?

— Ага. Знаешь, да и Маринка тоже не слишком-то хорошей матерью была…

— Знаю.

Марина, дочь французского дипломата и русской эмигрантки, была необычной женщиной. Тоненькая, гибкая, черноглазая, с удивительной энергией, потрясающе талантливая художница. Они познакомились на какой-то выставке в Болгарии. Марина жила в Париже, Павел тогда еще учился в Питере, в архитектурном. Их роман был похож на сказку, Марина через своего отца добилась, чтобы Павлу дали французское гражданство, устроила по обмену в лучшее архитектурное училище во Франции. Можно сказать, Марина сломала систему. Пока они общались на расстоянии, все было отлично — оба молоды, горячи, хороши собой, безумно влюблены. Но только они поженились, как начались проблемы. Павел был безумно ревнив, да и Марина ему не уступала. И однажды в ссоре Павла занесло. Он напился, разгромил квартиру, наговорил Марине ужасных вещей, пытался задушить её шарфом. Марину спасли соседи.

Признаться, мы с Никой, знающие про его взрывной характер, ожидали, что это случится раньше. Он продержался очень долго — больше года.

Марина его любила, но простить не смогла. Вроде бы они и помирились, и она забеременела, и Павел сидел на психотропных, но — простить не смогла. Они разошлись тихо и мирно. Павел потом два года пил, был абсолютно невменяем, не видел ни рождения сына, ни его первых шагов. А когда попытался — Марина все припомнила, и через суд ему установили ограничение — раз в год на один день в присутствие матери. Павел не особо переживал — ему нужна была Марина, а не ребенок.

Со второй женой Павла повторилась та же история, только в укороченном варианте. Свадьба, скандал, развод. Правда, там Паша, кажется, схватил то ли кочергу, то ли биту. До применения не дошло — дама быстро бегала. От второй жены Павел, кажется, откупался до последнего времени — платил алименты. Понятно же, что от Мари он теперь бегал как от огня.

Спать мне не хотелось, и я пошла к матери раненого юноши и предложила посидеть с ним, пока она хоть немного отдохнет. Все же у неё еще семеро деток. И как она справляется? В наше время один — уже обуза, два — крутят пальцем у виска, ну а больше — пиши пропало. А тут трое старших сыновей, и еще трое девчонок, и младшему мальчику нет и пяти.

Раненый мальчик спал, чуть вздрагивая, мать его спала рядом, иногда приподнимая голову, а я тихо сидела, изредка вставая и поправляя костер. Два воина, стоявших, а точнее сидевших на страже, бесшумно поднимались по очереди и обходили стан, кивая мне. Всю нечисть они уже стащили в кучу поодаль. Утром сожгут.

Мальчик, такой юный, такой свежий, пробудил во мне воспоминания о прошлой жизни. Как быстро то, что казалось правильным или интересным, покрылось дымкой и кануло в забвение! Я когда-то не могла обойтись без горячей воды и электричества, а ортопедический матрас был мне жизненно необходим. Я жила в одиночестве в лесу, а сейчас меня трясет об одной только мысли об этом. А мои дети, дело всей жизни? Какой жизни? Пустой, скучной, серой…

А мальчик хороший, светлый. Мне такие почти не встречались. Ко мне все больше этаких хищных и зубастых приводили, со сверкающими глазами и злобной ухмылкой. Я зубастых больше люблю. Они, когда к свету меняются, непременно яркими звездочками будут. Закон сохранения энергии — никуда его сила не денется, только изменит направление.

Что же за мир у нас такой, что за страна — если вот таких как этот, изначально сильных и чистых, почти не бывает? Ладно, буду считать, что у меня специфика работы такая. Были и богатыри на Руси, были и герои. Только вот улицы Ильи Муромца я что-то не встречала, все больше Павликов Морозовых почему-то. Хотя война много народу наизнанку вывернула. Война посильнее моих уроков будет. Тут черноте не место, не научишься работать в команде, не научишься жертвовать собой — и пропадешь не ты один, вся страна. Сильные бури рождают сильных людей. Это во время затиший тараканы выползают, им в полутьме да сытости хорошо. А попробуй яркий свет да пылесос — и нет ни одного. Хотя вот кризис 90-х почему-то одних упырей породил. Бандитская Россия! А в советском союзе быть ученым было почетно! Не так почетно, конечно, как завскладом.