Александра Ковалевская - Война Моря и Суши (litres) Страница 21

– Вот он какой, Эдем! – только и сказал Арт, впервые попав в райский уголок.

И оглядывался вокруг, любуясь альпийскими горками, хлопотливыми ручейками, струящимися из вычурных ваз, мощёными дорожками, плавно обтекающими причудливые садовые скамьи.

Прогулочные оранжереи не бывают огромными, но неведомый ландшафтный дизайнер, явно человек незаурядный, мастерски создал иллюзию глубины пространства, выжав из предоставленной ему территории всё, что можно. Оставалось только наслаждаться видами и ароматами великолепного сада.

Валевский не спеша брёл позади всей компании, оставив Марка Эйджи, распустившего плавники перед двумя подружками. Сияющее радугой око инсуба прицельно выхватило блондинку и шатенку из числа красивых женщин, и девушки немедленно были втянуты в орбиту обаяния Эйджи.

Перед Артом, отстав от остальных, двигалась пара: какой-то хмырь вёл изящную девушку в юбке болеро, подчёркивавшей тонкую гибкую талию. Не все женщины решались носить такой фасон, хотя на этой вечеринке девушка в болеро отнюдь не единственная…

Валевский отвлёкся на разглядывание филигранных жуков и насекомых, искусственных жителей естественных зелёных зарослей, и вскоре забыл об этой паре.

«Светское общество», которое собрала Анна, – больше двадцати мужчин и девушек, – завершив прогулку, расположилось в просторной беседке-патио, ограниченной полукругом колонн с решётками, сплошь увитыми буйно цветущим клематисом.

Мебель заменяли четыре широкие, сияющие безупречной белизной ступени, амфитеатром спускавшиеся к пятачку газона с танцполом посредине. На ступенях было удобно сидеть и возлежать, придвинув к себе поднос с напитками, и заодно любоваться стройными ножками молодых женщин.

Пара прелестных ножек продефилировала близко от разомлевшего в праздности Арта; затем их хозяйка развернулась так, что сухим шелестом отозвалась юбка, и в поле зрения Валевского снова оказалось миловидное лицо девушки, шедшей по Эдемскому саду в последней паре.

– На вашем подносе только вода? – удивилась она. – Я хотела взять у вас «Шторм». Не для себя, конечно, я не клеюсь к мужчинам, да ещё так примитивно… – она говорила быстро, и казавшееся естественным смущение очень шло ей. – Мой брат попросил. Наверное, один вы трезвый на этой вечеринке?

– Ну, это потому, что я знаю главный секрет: все воскресные дни быстро кончаются.

Валевский с удовольствием снизу вверх разглядывал темноглазую незнакомку.

То, что спутник – брат незнакомки, а не её дружок, подняло градус настроения аналитика. Вечер действительно обещал быть удачным.

Насчёт «Шторма» – пойла, употреблять которое можно с одним «но»: весёлый «Шторм» не пьют в одиночку. Возвращение в нормальное состояние возможно только группой, одного просто не обслужит камера-биосин, и последствия будут самые ужасные, лучше не пробовать. Все увеселения быстро обрастают разными ритуалами, так случилось и со «Штормом»: одалживать друг у друга спиртное с недавних пор стало модным. Но даже мода не возникает из ничего. Просто группа из двенадцати собутыльников быстрее подвергалась биохимической очистке. Главную роль играл факт, что пили вместе, а не поодиночке, – опять юмор производителей. Вторая причина лежала в области трансцендентальной: считалось, что нализаться из двенадцати пузырей – особый кайф, и даже больше – такого полюбит удача.

Получается, Арт невольно подвёл кого-то, кто очень хотел плеснуть в свой стакан из его бутылки.

Он виновато развёл руками.

– Я тоже пью только воду, – ответила девушка и улыбнулась. – Бедный, бедный Ник, как ему не повезло с нами! – она засмеялась и убежала к брату, сидевшему неподалёку.

«Заботливая сестричка!» – хмыкнул Арт.

Парень повернулся, скосил глаза в его сторону, и Валевский заметил свежий след от ожога, прикрытый высоким стоячим воротником рубашки.

«Вот оно что: братец-то с поверхности, из горячей зоны!»

Стало объяснимым неподвижное выражение лица у этого типа, так выглядит совсем свежая пластическая хирургия. А кроме того, несчастный ещё не привык управляться с протезом ампутированной до середины бедра ноги.

Из-за деревьев вырулил Марк. Он поддерживал двух уже весёлых девушек и говорил о войне, вернее, о её причинах.

– На заре образования Колоний, девочки, Декларация прав колонистов узаконила личное право каждого вернуться на Сушу в любое время, – рокотал сочным баритоном Марк, словно рассказывал поучительную сказку, и при этом умудрялся лапать своих спутниц. Он претендовал на роль знатока Всемирной истории в глазах длинноволосой красотки, локоть которой прижимал к своему боку особенно ревностно.

– В случае провала дерзкой идеи было важно, чтобы потомки могли вернуться на историческую родину, туда, где жил первый прапредок. Закон приняли навечно.

– Я всегда думала, это само собой разумеется… – протянула длинноволосая.

– И не только ты так считаешь, дорогая. Не помню случаев возврата на Сушу, но каждому важно знать, что он всегда может сделать этот шаг, – мурлыкал инсуб.

– И теперь внешние хотят отменить закон?! – девушка прищурилась. – Мерзавцы! За-то-пить их города!

– Они уже фактически отменили его двадцать лет назад. А их города нам не нужны, дорогая. На Суше свирепствуют ветры, бури, холод и зной, остаточная радиация, микробы и вирусы…

– Да, да, вирусы! Пошли они все в бездну со своим вонючим загаженным воздухом и грязью на подошвах! Так зачем нам сдалось их Надмирье? – длинноволосая уже почти висела на руке Эйджи, но ответ ей нужен был позарез.

– Что ты, внешние пытаются ограничить нас в правах. Если не дать отпор, они начнут наступать на Колонии! А мы сильны, но уязвимы, – возразила блондинка, которая была немного трезвее. Но Марк всё равно благоволил не ей.

– Я хочу во-е-вать! – заявила длинноволосая, рыча и впиваясь коготками в инсуба.

Блондинка отлепилась от сладкой парочки, упав на скамейку, а двое скрылись за ближайшим поворотом дорожки, причём Марк успел подмигнуть Арту.

Музыка стихла.

Анна Эйджи, умело заправляющая тусовкой холёных кавалеров и девиц из когорты хорошо оплачиваемых служащих, выступила в центр лужайки. В одной руке она держала бокал, в другой – полную бутылку. Громко, чтобы быть услышанной дюжиной гостей, не спешивших уединиться за альпийскими горками, она произнесла:

– Вечерние новости сообщили: войска Подводных Колоний одержали ещё одну победу. Скоро внешние поймут, с кем имеют дело! Девушки, наполним бокалы и выпьем этот прозрачный, как чистые воды, «Шторм» за наших мужественных ребят!

Глядя на кучку оживлённых женщин, сгрудившихся с бокалами вокруг Анны, парень с протезом вдруг отчеканил:

– Если чьи-то родственники участвовали в сегодняшней операции в Индонезии, самое время поднять чарку за упокой!

– Ник, умоляю! – взмолилась темноглазая девушка.

Парень принялся неуклюже вставать со ступеней. Протез не слушался, искусственная ступня скользила по гладкому покрытию. Арт оказался рядом и подхватил беднягу, не дав тому упасть. Девушка благодарно кивнула и сказала шёпотом:

– Ник был на поверхности. Он знает, что говорит.

– Да уж! – голос Ника дрогнул, он смотрел Арту в лицо, и тот за неподвижной маской молодящей искусственной кожи разглядел боль, страдание и горечь искалеченного парня, втянутого в мясорубку Четвёртой мировой.

Зелма скрылась в дамской комнате.

Мужчины стояли друг напротив друга и молчали.

Небрежное слово из уст устроительницы вечера всколыхнуло парня изнутри, и Ник признался Валевскому, как порой, неожиданно для себя, признаются человеку, которого видят в первый и последний раз:

– Мне осталось недолго. Похоже, я подхватил одну из болячек внешних, пока валялся без сознания, сорвав защитную маску. Вот с сестрой решил прогуляться в Эдем: денег за три месяца службы как раз хватило на одну приятнейшую вечеринку. А она ничего – пусть порадуется, – он кивнул в ту сторону, где скрылась Зелма.

Арт пожал запястье ветерана.

Затем прошёлся с братом и сестрой до выхода из оранжереи.

Возвращаться в патио не хотелось: слишком контрастным было то, что полыхало недобрым светом в глазах солдата, и всё, о чём приветливо и сладко щебетала благородная Анна Эйджи с пафосным букетом в высоко уложенных волосах.

Он побродил по дорожкам сада, разглядывая живые цветы и искусственных бабочек так, как будто видит их в первый и в последний раз. Решил, что ни к чему дожидаться Марка Эйджи, и отправился домой.

– Спасибо, Ник! Ты у меня молодец! – Зелма прощалась, счастливая вечеринкой и тем, что всё прошло хорошо. Почти хорошо, не считая резкого выпада брата в сторону устроительницы вечера, немного смутившего публику. Теперь она может быть свободна. О том, каким будет новый день для Ника, думать не хотелось. Брат стоял перед ней бодрый и подтянутый. Какой-то даже слишком выпрямленный.