Ксандр Лайсе - Моя любимая сказка Страница 25

— Плавки там… — Ромка махнул рукой вдаль — А ты… вы тоже по ночам купаетесь?

— Так ты что, купался?! — всполошилась Яра. — С ума сошёл… Ты в курсе, что осень на дворе?! Октябрь уже почти!

— Я плыл. С Егорычем. — безапелляционно заявил Ромка. — В начале были плавки…

— …И плавки были у бога, и бог был в плавках… — не выдержал я. — А сейчас они где?!

Ромка поднял голову и, поражённый, воззрился на меня.

— У-у-у… У Егорыча… Кто ты, призрак?

— Не признали, Роман Витольдович? Ну, ладно. Егорыч-то где? Не знаешь?

— Тут он где-то… Со своими проделками… — тут Ромка, наконец, узнал меня по голосу — А! Квинтиллий Варр! Верни мне мои маршруты[15]! Ну… Или хоть плавки верни… — всхлипнув, добавил он и поник. Видимо, заснул.

— Пошли! — Ярослава поднялась на ноги.

— То есть?

— Пошли искать Егорыча этого, с трусами. Ромка тут пока поспит. Всё не на земле.

Пропавший музейный сторож Егорыч покоился на скамеечке под крестом неподалёку. В отличие от Ромки, он был в штанах и даже в каком-то пуховике, правда, на голое тело. В руке он держал трусы. Рядом на кустике красовалось то, что, по-видимому, Ромка и назвал «проделками»: пустые водочные бутылки, числом — караул! — восемь, были надеты на ветки и перевязаны какими-то обрывками материи.

— Ну, вот… Таких никакой туман не возьмёт! — я попробовал приподнять Егорыча, но он выскользнул из рук и повалился обратно на скамью, прикрыв лицо трусами. — Ибо — на фиг они туману!

— Миш, давай, поднимай, я помогу! — Яра потянула спящего за один рукав, я — за второй.

Егорыч неожиданно встрепенулся и самостоятельно утвердился на ногах.

— Кто? — хрюкнул он.

— Свои! — меня, как человека непьющего, уже потихоньку брало зло от поведения этих двух клоунов.

— Пшли! — удовлетворённый моим ответом, согласился Егорыч.

Пока мы одевали Ромку, тащили его и Егорыча к спуску в овраг, спускались вниз и пёрли их вверх по лестнице на другой стороне, прошло, наверное, около часа.

За это время Ромка успел два раза прочистить желудок и постоянно требовал, чтоб его положили, где взяли.

Судя по отрывочным сообщениям, — его и Егорыча — они обитали на Дьяковском кладбище все последние сутки. Лучшего места для пребывания вдали от мира Ромке и не снилось. Будучи человеком интеллигентным, он не мог позволить себе пить в подворотне с местной шпаной. Noblesse oblige[16] быть ближе к прекрасному, тесной связи с которым он недавно был так подло лишён.

Правда, только приехав, он, не взирая на запрет, попытался забраться в избушку Петра Великого[17] и устроить там «скорбную свою келью», но был отговорен от этого прожекта Егорычем, который и увёл его от греха подальше в Дьяковское городище.

На кладбище на них не обратили никакого внимания, сочтя за обычных церковных побирушек. Егорыч несколько раз летал птицей в магазин и обратно, пока не спёкся окончательно, по его собственной версии, от усталости.

Тогда по проторенной тропе отправился Роман Витольдович, но, не будучи столь опытным гонцом, окончательно деморализовался уже на мосту через ручей и, зашвырнув подальше абсолютно лишнюю, как ему показалось, барсетку, отправился обратно.

Минувшей ночью они оба, несомненно, купались в реке, но каковы были причины этого моржевания — оставалось загадкой и для них самих.

Говоря кратко, только они начали привыкать к вольной жизни на лоне угасающей природы, как явились мы — злой демон и прекрасная гурия — и вознамерились вернуть их цивилизации. В то время как даже лесной хозяин приходил к ним в гости и выдал разрешение на постоянное проживание…

Тут я насторожился. Переспросил. И тот, и другой в один голос подтвердили, что к ним на самом деле приходил медведь, пил с ними, потом похлопал по плечу и отчалил.

Основное качество галлюцинаций при белой горячке — однообразие: черти, кошки, червячки… Причём один обычно не видит того, что созерцает другой. Не сговорились же они нести эту чушь про медведя? Конечно, нет. Но тогда это…

Я поделился своим наблюдением с Ярославой, пока мы отдыхали после подъёма на дворцовую сторону.

— Тогда что это? — удивлённо спросила Яра.

Но ответить ей я не успел: Ромке снова стало плохо, и нам пришлось класть его на живот и не давать развернуться на спину. А между тем Роман Витольдович небесных сфер вращенье наблюдать настойчиво желали. Короче, стало не до того.

Экскурсионный коттеджик удивил распахнутой настежь дверью. Прямо возле крыльца, перегородив наискось дорожку, была припаркована синяя «девяносто девятая», которой — я точно помнил — в прошлый мой визит здесь не наблюдалось.

Положительные перемены налицо. Если, конечно, не наоборот.

— Знаешь, у них тут только что разве противотанковые ежи не стояли.

Но Ярославе было не до того.

— Девушка! Рано… утром на зарб… на забрале… у Путивл… Путивля на забороле плачет Ярослава, аркучи[18]… — Ромка, признанный в результате сравнительных испытаний более лёгким и спокойным, опирался на её плечо и, пытаясь при этом показать себя галантным кавалером, вещал. — Это не по вам… про вам… вас? Написино? А? Нет? А откуда вы знаете?

Что отвечала Яра, я не расслышал. Она говорила тихо, и сразу же после этого Ромка унимался. Правда, только до следующего раза.

Всё познаётся в сравнении: более матёрый, Егорыч сразу, без прелюдий, попытался как следует ощупать свою спасительницу. В связи с чем и вынужден был весь дальнейший путь до бюро ощупывать меня, жалуясь на обманчивость первых впечатлений.

Как бы там ни было, дверь бюро была распахнута. И мы вошли. То есть вошел-то я, а Егорыча пришлось втаскивать.

Первое, что бросилось мне в глаза — явно увеличившееся количество бутылок на столе. К одинокой посудине из-под вермута прибавился пузатый «Бейлис», пара шампанского и ещё какой-то неотчётливый ликёр.

Изменился и наличный состав присутствующих: кроме уже знакомых мне четырёх девушек и их атаманши Марины, за столом появилась юная черноволосая свинка в какой-то невообразимой юбке а-ля фокстрот и здоровенный бугай с казацкими усами и в армейском свитере.

На этот раз в комнате почти можно было дышать.

— Михаил! Вы уже вернулись!

— А у нас тут… Знаете, Света… Да! Это — Света! — указали мне на свинку в юбке.

— Михаил…

— Да вы присаживайтесь! Выпейте с нами! Такое событие!

— Спасибо. Я уже надышался. Тем более, мне ещё рулить.

— Да бросьте! Кирилл тоже, вот, за рулём…