Я знаю, чего ты хочешь. Как просчитывать мысли и поступки окружающих - Кэмерон Стаут Страница 60

7. Людей легко понять. Это не значит, что им легко говорить. Быть ясным и понятным – тяжелая работа. Ясность делает понятными идеи, которые человек сообщает. Сложность скрывает суть, а простота ее показывает. Нацеливайтесь на глубокое и простое, а не на поверхностное и сложное.

8. Моральное содержание речи выходит за рамки политкорректности. Они гораздо более озабочены тем, чтобы быть правильными с точки зрения морали. Когда у вас большое сердце и чистая совесть, вы не чувствуете обязанность рекламировать другим, насколько вы великодушный и модный.

С упадком традиционной религии ее место заняла политкорректность. Но она большей частью состоит из хороших манер и не предполагает жертвоприношений с целью помочь менее удачным собратьям. Я люблю хорошие манеры, но они не представляют полной и устойчивой системы моральных норм. Политкорректность – не религия. Это просто вежливость.

9. Люди говорят больше о вас, чем о себе. Тут просматривается некоторая схожесть с положительным знаком № 2 (как важно сделать так, чтобы люди начали думать о себе хорошо), но тут преследуется другая цель: вдохновлять вас вкладываться в успех другого человека и наоборот.

Если вас поощряют стать центром внимания, то часто такое происходит, потому что люди пытаются понять, есть ли у вас сходные цели. Если вы исполняете просьбу, они, вероятно, захотят иметь с вами дело. Потому что большинство людей говорят большей частью о самих себе. Это сравнительно редкая привычка, но один из наилучших возможных знаков примерного поведения.

10. Люди говорят и с бедными, и с богатыми одинаково. Для них все заслуживают одинакового уважения. Почти все полагают, что они честны и добры ко всем без исключения, но часто это иллюзия и самообман. Ведь невероятно трудно относиться ко всем равным образом, и большинство из нас отходят от этого идеала. Вы не можете доверять людям, которые эгоистичны, снисходительны и пристрастны по отношению к отдельным индивидам, даже если они ведут себя с вами по-другому.

17 сентября 2018 года, 19:00

Жизнь среди эскимосов

Когда мистер Х и я прибыли в офис компании, я стряхнул усталость, глотнул кофейку в фойе и последовал за ним на этаж, где размещался его дивизион. Я ожидал увидеть толпу людей, но обнаружил, что во всей команде насчитывалось менее десяти человек. Безопасники любят приватность, уединенность и скрытность, но даже по стандартам этой профессии выделять целый этаж для горстки людей – это был впечатляющий признак ценности таких сотрудников для компании.

Мистер Х собрал всех в центре офиса, который был похож на гигантскую парковку, поскольку несколько внутренних перегородок были убраны так, что в помещении остались только несущие колонны, создавая обзор на 360 градусов, что редко можно встретить в современном здании. Из каждого окна открывался вид на жилой массив, который, бесспорно, был впечатляющим.

Большая часть людей расположилась в середине офисного пространства, работая в индивидуальных, мультимодальных рабочих станциях – очень новомодное гугловское изобретение, которое, очевидно, было призвано отражать дух демократии (до тех пор, пока каждый знает, кто здесь начальник, – вот о какой демократии шла речь…).

С присущим ему чувством показушности мистер Х нажал на кнопку в стене, и мне открылись поистине бесконечные ряды шкафчиков для хранения, где находились составленные в ряды тонкие переплетенные папки красно-коричневого цвета засохшей крови. Хоть я и жил в эпицентре самой большой в мире бюрократической системы, я никогда не видел столько много… бумаги. У меня создалось впечатление, будто я смотрел на последние экземпляры вымирающих животных.

– Что это такое? – спросил я, искренне потрясенный до глубины души.

– Наши расшифровки, – гордо сказал мистер Х.

Я не знал, что он имел в виду.

– Это же расшифровки наших звонков! Холодных звонков.

Он передал мне один буклет, где я прочитал следующее:

«Добрый ________ (день, вечер), __________ (господин/госпожа) _____________! Я _____________, и мне бы хотелось отнять у вас немного времени. Как у вас дела?»

– Но профессионалы не занимаются расшифровкой разговоров, – буркнул я и представил, как кто-то пытается продать мне право на временное владение собственностью по телефону. – Любительская расшифровка.

Я пожалел о сказанном в тот же момент. Это было совершенно недипломатично и даже грубо. Но ведь я же сказал правду. Пока ближайшие ко мне люди изучали пол, мистер Х сказал:

– Скажи это тем, кто сидит на телефоне!

– Ладно, – я пожал плечами.

Я не имел понятия, на что он намекает, но я ушел в себя достаточно глубоко.

Некоторые из ребят посмотрели на меня с таким выражением, как будто они оценили мои слова, но старались не проявлять своих эмоций чересчур сильно.

– Сколько их здесь? – спросил я.

– Три тысячи, – сказал мистер Х.

Потом он велел кому-то заказать ужин навынос в близлежащем пафосном ресторане. Никто не удивился такому предложению. Очевидно, тут не существовало переработок как таковых: просто люди впахивали без остановки, пока не устанет босс.

Мистер Х выхватил несколько папок, подозвал меня к рабочей станции и дал мне красный карандаш. Я не видел красных карандашей уже много лет.

– Давай, покажи, на что ты способен! – сказал он. – И приведи текст в соответствие со своими стандартами.

Звучало весьма неплохо. Неважно, насколько манипулятивными выглядели эти диалоги, я решил, что могу их улучшить. Мне предстояло просто изменить вектор внимания и сделать так, чтобы речь шла о мнениях, идеях и целях того человека, которому звонили, а не опираться на желания звонившего. Вы, вероятно, уже видели достаточно примеров в этой книге, чтобы суметь выполнить такую работу самостоятельно.

Подзарядившись кофеином из ультрамодной кофе-машины и чипсами из автомата, я успел просмотреть десять папок, прежде чем подоспел ужин, потому что изменения, которые нужно было внести, были сравнительно единообразны.

На мой взгляд, при построении отношений, основанных на доверии, даже во время быстрого телефонного