Компьютерра - Цифровой журнал «Компьютерра» № 5 Страница 21

Короче, «Шантарам» — это не просто шедевр, а однозначный must read, обладающий потенциалом перевернуть все представления читателя о том, что такое современный тотальный роман.

Наконец, последнее. У Робертса есть целый букет стилистических приёмов, которые доставляют изысканное удовольствие парадоксальной динамикой чувств и мыслей. Писатель не стесняется признаваться в переменчивости своих впечатлений и оценок и при этом он удивительно тонко мотивирует свою ментальную лабильность (кто бы сомневался, что Старому Голубятнику особенно приглянется эта черта Робертса!). В качестве иллюстрации этой лабильности привожу отрывок из самой первой главы книги, в которой герой романа описывает впечатления от первого знакомства с бомбейскими трущобами (цитирую по только-только увидевшей свет публикации в издательстве «Азбука», 2010):

"Поначалу в город вела широкая современная магистраль, обсаженная деревьями и кустами. Это напоминало чистенький благоустроенный пейзаж вокруг международного аэропорта в моем родном Мельбурне. Убаюканный и ублаготворенный этим сходством, я был ошеломлён, когда дорога внезапно сузилась до предела, — можно было подумать, что этот контраст задуман специально для того, чтобы поразить приезжего. Несколько полос движения слились в одну, деревья исчезли, и вместо них по обеим сторонам дороги появились трущобы, при виде которых у меня кошки заскребли на сердце. Целые акры трущоб уходили вдаль волнистыми черно-коричневыми дюнами, исчезая на горизонте в жарком мареве. Жалкие лачуги были сооружены из бамбуковых шестов, тростниковых циновок, обрезков пластмассы, бумаги, тряпья. Они прижимались вплотную друг к другу; кое-где между ними извивались узкие проходы. На всём раскинувшемся перед нами пространстве не было видно ни одного строения, которое превышало бы рост человека.

Казалось невероятным, что современный аэропорт с толпой обеспеченных целеустремленных туристов находится всего в нескольких километрах от этой юдоли разбитых и развеянных по ветру чаяний. Первое, что пришло мне в голову, — где‑то произошла страшная катастрофа, и это лагерь, в котором нашли временное пристанище уцелевшие. Месяцы спустя я понял, что жителей трущоб и вправду можно считать уцелевшими — их согнали сюда из их деревень нищета, голод, массовые убийства. Каждую неделю в город прибывали пять тысяч беженцев, и так неделя за неделей, год за годом.

По мере того как счетчик водителя накручивал километры, сотни обитателей трущоб становились тысячами и десятками тысяч, и меня буквально крючило внутри. Я стыдился своего здоровья, денег в карманах. Если вы в принципе способны чувствовать такие вещи, то первое неожиданное столкновение с людьми, отверженными миром, будет для вас мучительным обвинением. Я грабил банки и промышлял наркотиками, тюремщики избивали меня так, что кости трещали. В меня не раз всаживали нож, и я всаживал нож в ответ. Я убежал из тюрьмы с крутыми порядками и парнями, перебравшись через крутую стену в самом видном месте. Тем не менее, это распахнувшееся до самого горизонта море людского страдания резануло меня по глазам. Я словно напоролся на нож.

Тлеющее внутри меня чувство стыда и вины всё больше разгоралось, заставляя сжимать кулаки из-за этой несправедливости: «Что это за правительство, — думал я, — что это за система, которая допускает такое?».

А трущобы всё тянулись и тянулись; изредка бросались в глаза составлявшие разительный контраст с ними процветающие предприятия и офисы, а также обшарпанные многоквартирные дома, заселенные теми, кто был чуть побогаче. Но за ними опять простирались трущобы, и их неизбывность вытравила из меня всякую почтительность перед чужой страной. Я с каким-то трепетом стал наблюдать за людьми, жившими в этих бесчисленных развалюхах. Вот женщина наклонилась, чтобы зачесать вперед чёрную атласную прядь волос. Ещё одна купала детей в медном тазу. Мужчина вёл трёх коз с красными ленточками, привязанными к ошейникам. Другой брился перед растрескавшимся зеркальцем. Повсюду играли дети. Люди тащили ведра с водой, ремонтировали одну из хижин. И все, на кого бы я ни посмотрел, улыбались и смеялись.

Автобус остановился, застряв в пробке, и совсем рядом с моим окном из хижины вышел мужчина. Это был европеец, такой же бледнокожий, как и туристы в нашем автобусе, только вся его одежда состояла из обернутого вокруг торса куска ткани, разрисованного розочками. Мужчина потянулся, зевнул и безотчетно почесал свой голый живот. От него веяло прямо-таки коровьей безмятежностью. Я позавидовал его умиротворённости, как и улыбкам, которыми его приветствовала группа людей, направлявшихся к дороге.

Автобус рывком тронулся с места, и мужчина остался позади. Но встреча с ним кардинально изменила мое восприятие окружающего. Он был таким же иностранцем, как и я, и это позволило мне представить самого себя в этом мире. То, что казалось мне абсолютно чуждым и странным, вдруг стало реальным, вполне возможным, и даже захватывающим. Теперь я видел, как трудолюбивы эти люди, сколько старания и энергии во всем, что они делают. Случайный взгляд в ту или иную хижину демонстрировал поразительную чистоту этих нищенских обиталищ: полы без единого пятнышка, блестящую металлическую посуду, составленную аккуратными горками. И наконец я обратил внимание на то, что должен был заметить с самого начала, — эти люди были удивительно красивы: женщины, обмотанные ярко‑алыми, голубыми и золотыми тканями, ходившие босиком среди этой тесноты и убожества с терпеливой, почти неземной грацией, белозубые мужчины с миндалевидными глазами и веселые дружелюбные дети с худенькими руками и ногами. Старшие играли вместе с малышами, у многих на коленях сидели их маленькие братья и сестры. И впервые за последние полчаса я улыбнулся".

К оглавлению

Голубятня: Транзиты

Сергей Голубицкий

Сегодня я продолжу публикации в онлайн бумажных «Голубятен», которые редакция любезно забыла выложить на сайте в сутолоке последних месяцев перед ликвидацией. Эта колонка была написана 3 декабря 2009 года. После неё случился только финальный вскрик "Король умер — до здравствует король!" (выложу на днях) и дальше — бумажная тишина.

Первым желанием было заглянуть в транзиты своей натальной карты: ТАКАЯ концентрация мелких гадостей в единицу времени на ровном месте не возникает! Удержался — по принципу «умер-шмумер-лишь-бы-был-здоров», однако Фортуне, судя по всему, гороскопы, равно как и их отсутствие, по полному шарабану, потому как неприятности благополучно продолжились, плавно перетекая со вторника на среду.

Я вас умоляю — ну неужели же такое возможно: устанавливаю Корбину на новеньком, прямо из упаковки маршрутизаторе D-Link DIR-615 — не видит провайдера в упор ни по одному из протоколов из списка, ни по L2TP, ни по PPTP, ни по Russia L2TP, ни по Russia PPTP — после третьей перезагрузки маршрутизатор вообще умирает — начинает истерически мигать светодиод WAN, WiFi отрубается. Хорошо. Меняю D-Link DIR-615 на «культовый» Zyxel P330E. Хех! Вбиваю настройки — ловит сеть. Три минуты — коннект пропал. Осведомляюсь по веб-интерфейсу: WAN Disconnected. C чего бы это? А ни с чего! Тот, кто когда-либо работал с этим «культовым» Зюхелем, знает, что он либо connected в автоматическом режиме, либо disconnected, а кнопочки для подключения-отключения в P330E не предусмотрено.

Подключаю непременную айтишную «авось»: может прошивочка обновилась? Таки-да: обновилась! За что уважаю зюхельников — за упорство: знают обо всех своих багах и работают не покладая рук, денно и нощно устраняя недоразумения. Скачиваю свеженькую firmware для Zyxel P330E — процедура обновления — пошло, пошло, пошло! О, ёпрст! Сорвалась! «Firmware update failed». Ну ясен-то перец. Через 15 минут Зюхель таки запустился, ну вы только поглядите: проша-то обновилась!

Восстанавливаю конфигурацию из заблаговременно сохраненного файла (давно уж сам-с-усам — на такой мякине не проведешь!) — запускаюсь… Дули! Нет Интернета! Ещё час уходит на шерлокхолмство. Но добил, да. Добил. Оказывается, резервный файл конфигурации не сохраняет логина и пароля для входа в сеть. Разумно — по соображениям безопасности. Почему только нигде на самом видном месте об этом не написано?! Почему, ну почему же, господи, миру до такой степени наплевать на личное время пользователя (клиента, потребителя)?!

Интернет Zyxel P330E корбиновский подцепил, но проблему с самовольным отключением новая прошивка, конечно же, не решила: поработает-поработает, а потом — бац! — и разъединяется. Кнопочки для ручного подключения WAN в новой прошивке, разумеется, тоже не объявилось. Отношусь с пониманием — не корю: слишком уж неподъёмная задача.

Ну и где же тут «гадости»? — удивится читатель. — Все же срослось!». Ага. Спустя пять с половиной часов. Ну и не считая мертвого DIR-615. А где мне взять эти пять с половиной часов на непредвиденные расходы?! Сутки же не резиновые.