Розалин Майлз - В порыве страсти Страница 16

Как нам стало известно, полиция намеревается прекратить поиски, хотя сам Филипп Кёниг, конечно же, не оставит попыток отыскать своего единственного сына. Внезапное исчезновение Александра лишает семью Кёнигов надежды обрести новое счастье. В прошлый вторник тридцатипятилетний мистер Кёниг объявил о своей помолвке с восемнадцатилетней мисс Элен Джексон – последние несколько месяцев она работала на соседней ферме. Свадьба должна была состояться в ближайшее время. Вчера мистер Кёниг обошел молчанием данный вопрос.

Алекс.

Эта рана все еще кровоточила.

Откуда взялась ее уверенность в том, что стоит ей выйти замуж, и она сможет завоевать любовь мальчика, его доверие? Как она могла поддаться безумной настойчивости Филиппа и не заметить боли, страха и упрека в горящих детских глазах?

Это из-за нее ребенок пропал в буше. Безумная любовь Филиппа сменилась безумным горем, и лишь она могла его исцелить. Вот чем обернулся для нее брак – не любовь выпала на ее долю, а бесконечное утешение сильного, измученного мужчины, врачевание его ран, его ярости и боли, утоление его желаний.

Филипп.

Казалось, он находился здесь, рядом…

Сердце Элен разрывалось от жалости и боли.

Филипп, почему так получилось? Я знаю, ты много натерпелся из-за Труди. Но я-то за что страдала? Извини, Филипп, но теперь все кончено.

Открылась дверь, в контору тихо вошла Роза. Вместе с ней ворвался сильный запах перегара. Видно, у нее опять была плохая ночь.

– Горит свет, – произнесла она. – Два, три раза поздно ночью здесь горит свет – и никого нет.

Наверно, она грезит, устало подумала Элен, вытирая платком глаза, или просто пьяна.

– Мне нужно было кое-что посмотреть, – произнесла она.

Взгляд Розы вобрал в себя и вырезки с фотографией на столе, и лицо хозяйки.

– Что бы ни искал, всегда найдешь ее, – пробормотала домоправительница. – Она здесь, она все еще здесь.

– Кто все еще здесь?

– Миз Труди. Она никуда не уходила.

Она права, подумала Элен, мы с Филиппом так и не смогли от нее избавиться.

Как и от Алекса.

Поневоле поверишь в привидения.

Может быть, они наконец нашли друг друга, мать и сын? Может, они нашли друг в друге последнее утешение, где бы ни блуждали их души?

Роза все еще что-то бормотала.

– Она придет. Сегодня.

Наверно, ослышалась, подумала Элен.

– Роза, что ты сказала?

– Вернулась, – убежденно пробормотала Роза. – Миз Труди вернулась.

Элен стало жутко.

– Вернулась? Зачем?

Она и сама знала, каков будет ответ. Существовала только одна причина, один человек.

– Она вернулась за мистером Филиппом, – выдохнула Роза.

9

Через час Филиппа привезли. Группа всадников неспешно доставила закрепленные между лошадьми, качавшиеся из стороны в сторону самодельные носилки с его грузным телом.

Явома, явома ялдении нонгома муртанна, оурака мантанекин, вана ма нанудагабалариа… Вернись, вернись, кричит жена, подожди меня, почему ты меня не подождал…

Элен услышала причитания Розы, и ее захлестнула волна страха и отчаяния. Она выбежала на веранду, увидела, как поднимают на носилках ослепшего, извивающегося, кричащего Филиппа. Одно-единственное мгновение, и вся ее жизнь разлетелась вдребезги.

Элен не раз представляла себе, как это будет, – так поступают многие женщины, чьи мужья значительно старше.

Ей казалось, что она сумела подготовиться. Оказывается, к этому не подготовишься, даже проживи Филипп еще целую жизнь.

– Миссис Кёниг?

Это был Дасти. Удивительно, какие не по возрасту мудрые глаза у этого молодого человека. Он неловко указал на носилки.

– Скажите куда?

– Сюда, – ответила она. – Несите его сюда.

Рядом стоял Джон, совсем уже взрослый мужчина, в глазах его затаилось детское недоумение и растерянность.

– Змеиный укус, – глухо произнес он. – Скорее всего, королевская коричневая. Генри уже связался с авиамедслужбой.

«Но уже слишком поздно», – подумали оба.

«Не плачь», – тупо повторяла Элен про себя. Это все равно ничего не даст. Однако слезы сами собой катились по щекам. Казалось, сердце у нее истаивает от горя. Филипп, ох Филипп…

Она страдала вдвойне: и как жена, у которой умирает муж, и как мать, на глазах у которой страдает сын. Джон был бледен как смерть и еле держался на ногах. Его сил хватило лишь на то, чтобы объяснить, что произошло.

– Мам, я не знаю, что делать, – прошептал он. Мертвая красная пустыня все так же плавилась в жарком мареве. Что значит одна смерть по сравнению с пятьюдесятью, ста, двумястами тысячами лет? Духи этой земли видели столько рождений и смертей. «Но не таких, как эта, – всхлипнула Элен, – не таких».

– Плохо дело, вот что я скажу!

Маленький подвижный доктор повидал на своем веку много смертей. Как и для большинства врачей, смерть для него была явлением естественным. Прожил, скажем, человек долгую жизнь и почил с миром или так страдал, что смерть явилась долгожданным избавлением – такую кончину можно понять и принять.

Но это! Человек в самом расцвете сил, а смерть набрасывается на него так неожиданно, да еще какая ужасная: голосовые связки парализованы, глаза закатились, мышцы напряжены, как стальные канаты, будто несчастный все еще отбивается от нападающих…

Доктор гневно повернулся к измученным мужчинам, окружившим носилки, поставленные на принесенные со скотного двора козлы.

– Филипп Кёниг всю жизнь провел в буше. Как могло случиться, что королевская коричневая змея вдруг напала на него?

Все молчали.

Слышались лишь хрипы умирающего, вскоре прекратились и они.

Какой он хорошенький, ну просто красавчик, потрясающий красавчик. А если еще в глазах у него заиграют огоньки, любая девушка пойдет на что угодно.

Тяжело вздохнув, горничная закрыла дверь домика и поплелась по своим делам. Конечно же, он знал, что в мотелях не бывает обслуживания в номерах – в таких мотелях, разумеется! Разве что где-нибудь в дальних странах. Но не здесь, не в самом сердце Северной Территории. Здесь путешественники рады уже тому, что есть, где остановиться. А мотелю «Счастливая долина» (владелец Е.Г.Гиббонс) при всем желании далеко до сиднейского «Ритца».

И он знал, что она всего лишь горничная: когда он приехал и произнес со своей потрясающей улыбкой «Привет!», она как раз убирала в соседнем домике.

Так что он прекрасно знал, что она не имела никакого права стучаться утром в его номер: «Вы уж-з-втрака-ли? Это входит в оплату номера. Принести чт-н-будь из бара?»

Ей просто нужно было снова его увидеть. Когда он открыл дверь, то совсем не удивился. Только усмехнулся и уставился на нее своими черными блестящими глазами. Она почувствовала, что краснеет, и потупилась.