Жанна Монтегю - Наваждение Страница 25

Ее тревожило то возбуждение, которое она испытывала при его появлении – будь то за столом в кают-компании, на палубе или в бальной зале, и тот приятный трепет, что охватывал ее, когда он касался ее руки или обнимал за талию во время танца. Но была ли это любовь? То самое необузданное чувство, что с таким восторгом описывают поэты? Кэтрин затруднялась сказать. Она ожидала чего-то большего: безоглядного влечения, когда ей захочется принадлежать ему телом, мыслями, даже самой душой – до конца своих дней. Конечно, она погрустит, если придется навсегда расстаться с Уорреном, но это не повергнет ее в отчаяние. Да и с его стороны был лишь легкий флирт да обычные дружеские чувства.

Стук в двери каюты прервал ее размышления. Она ответила, и перед нею предстала Элиза во всем великолепии карнавального наряда.

– Ах, как чудесно ты выглядишь! – воскликнула Кэтрин, всплеснув руками. – Ты просто прелесть! Как тебе это удалось?

Элиза просияла и закружилась перед зеркалом, висевшим на стенке каюты.

– Запросто, моя милая. Я давно набила руку на таких вещах. Накинула шаль, завязала волосы узлом на затылке, воткнула в них розу, выбрала серьги побольше, и voila[8] – я уже цыганка!

– Именно так, только почему-то со светлыми волосами, – заметила Кэтрин, с завистью глядя на подругу.

– Цыганки бывают разных мастей! – Элиза ничуть не смутилась, опустила руку в карман передника, также служившего частью ее маскарада, и извлекла колоду карт. – Предсказать вам будущее, милая дамочка?

– А ты умеешь? – спросила Кэтрин, с горящими глазами включаясь в игру.

– Немножко. Моя мама пришла бы в ужас, если бы узнала, но я научилась у Мамми. Она считает, что у меня есть «взгляд».

– Кто такая Мамми? Ты как-то уже говорила о ней, когда вы с Уорреном вспоминали детство.

– Все богатые белые дети на Юге называют Мамми своих черных нянюшек. Моя Мамми была рабыней, но прошло уже десять лет. Я до сих пор иногда навещаю ее. – И в глазах Элизы появилась необычайная нежность. – Мамми вырастила нас, меня и Уоррена. У наших родителей никогда не хватало времени поиграть с нами. Здесь это самое обычное дело.

– В моей стране те, у кого достаточно денег, тоже нанимают женщин в няньки для своих детей, – кивнула Кэтрин. – Но я не стану этого делать. Если у меня когда-нибудь родится ребенок, я стану сама воспитывать его.

– Мисс Кэтрин Энсон, – воскликнула Элиза, возмущенно глядя на подругу и уперев руки в бока, – вам угодно болтать совершенные глупости! У тебя обязательно будут дети, глупая ты гусыня! А леди с твоим положением наверняка не будет хватать времени, чтобы играть со своими детьми целые дни напролет. Нет, любезнейшая! Тебе надо будет устраивать вечеринки, и посещать званые балы, и ездить к портным и парикмахерам, и я не знаю что еще: И твой муж тоже наверняка будет ужасно важной персоной.

– Это ты болтаешь всякие глупости, Элиза, – возразила Кэтрин, не зная сама, обижаться ей или смеяться. – Все это пи-са-но-на-во-де.

– Возможно, но ведь я могу видеть твое будущее, забыла? – И Элиза с загадочным видом прижала пальчик к носу. – Как насчет маленького гаданья?

– Ох, конечно! Мы иногда приглашали цыганок зайти с черного хода, но миссис Даулинг всегда отсылала их прочь. Я ужасно хотела узнать свое будущее, но она говорила, что это языческие глупости.

Элиза оперлась одной рукой на диван, приподняла ногу и внимательно осмотрела ее.

– Похоже, эта твоя миссис Даулинг взяла себе слишком большую волю. Я бы ни за что не потерпела такого от служанки.

– Она была не совсем служанка, – возразила Кэтрин, которую иногда смущали Элизины высказывания, – она скорее была другом. Разложи-ка для меня карты, – с улыбкой решила она переменить тему.

– Хорошо, но вначале ты должна посеребрить мне ручку, – лукаво промолвила Элиза, плюхнулась на ковер, скрестив ноги, и жестом приказала Кэтрин расположиться напротив.

Она повиновалась и, достав из кошелька несколько монеток, положила их на протянутую ладонью вверх ручку.

– Этого хватит? – спросила она, наполовину в шутку, наполовину всерьез.

– Ох, какая ж вы щедрая, дамочка, и личико у вас доброе – счастливое личико, – залопотала Элиза, подделываясь под гадалку.

И она протянула колоду Кэтрин, приказав как следует перемешать карты и поделить их на три кучки.

– Что мне теперь делать? – выполнив все указания, спросила Кэтрин.

– Дай мне одну кучку! Нет, не правой рукой – левой!

Элиза посерьезнела, неторопливо беря карты одну за другой и раскладывая рисунками вверх. Кэтрин ни разу в жизни ни видела такой странной колоды. Она думала, что ей предложили обычные игральные карты, но ошиблась. Здесь были изображены мечи, кубки, жезлы и деньги, короли, королевы, пажи, рыцари и принцессы – и Трубы, загадочные, разноцветные и грозные, – их Элиза называла Большой Тайной, или картой судьбы.

В каюте воцарилась тишина, и Кэтрин больше не смеялась, чувствуя, как их словно обволакивает облаком древней тайны, приглушившей все посторонние звуки. Элиза некоторое время молча разглядывала карты и наконец заговорила:

– Я вижу деньги. Много денег, они обозначают богатство, а вот мечи – это споры. Кубок – это любовь и чувства. Смотри, здесь есть Принц Кубка. Молодой человек, который должен войти в твою жизнь. Но больше всего здесь денег. Просто ужас сколько!

Кэтрин была поражена, ведь ни она, ни Седрик ни разу не упоминали ее наследства. Уоррен с Элизой могли предполагать, что она имеет хороший достаток, раз путешествует первым классом, – но не более! Никто на борту о наследстве не знал, даже Филлис и Уоллер были в полном неведении об истинной цели путешествия.

– Как тебе удалось это узнать? – прошептала Кэтрин со смесью удивления и подозрения.

– Это все в картах. Ты не всегда была такой богатой. Нет, это пришло к тебе совсем недавно. И ты потеряла отца.

– Я сама говорила тебе об этом. – Кэтрин ужасно хотелось ее разоблачить и доказать, что она не читает судьбу, а шутит.

– Здесь есть еще один мужчина. – Казалось, Элиза не слышит, глаза ее были затуманены, она словно пребывала в трансе. – Ты никогда не встречалась с ним, но он захотел стать твоим благодетелем. И из-за него ты отправилась в Новый Орлеан. И этот поворот судьбы приведет тебя в объятия твоей истинной любви.

Кэтрин хотела было рассмеяться, чтобы побороть невольный трепет, пробежавший по телу.

– Я полагаю, он высокий, смуглый и красивый? Ведь так обычно говорят цыганки?

– В данном случае это верно. – Элиза подняла глаза, сверкнувшие аметистовым блеском из-под густых ресниц. – Он действительно высокий, темноволосый и сказочно красивый.