Джоанна Линдсей - Люби меня вечно Страница 59

— Правильнее было бы сказать, что мне удалось с ним поторговаться.

— И что же ты могла ему предложить?

— Тебя.

Лахлан недоуменно уставился на нее. Кимберли рассмеялась и решила немного его подразнить. Взяв под руку, она повела его к дому. Сделав всего три шага, он встал как вкопанный и отказался идти дальше.

— Ты хочешь обойтись без объяснений, а, Ким?

— Наверное… если подумать…

Лахлан выжидательно вглядывался в ее лицо, но она ничего не говорила и только смотрела на него широко распахнутыми глазами. Он было снова удивился, однако ее выдала невольная улыбка, и спустя секунду он медленно покачал головой, улыбаясь ей в ответ. А когда протянул к ней руки, Кимберли поняла, что ей грозит мщение, и, вскрикнув, подобрала юбку и бросилась бежать по тропинке.

Конечно, смешно было надеяться от него убежать — через несколько секунд Лахлан ее настиг. Однако Кимберли никак не ожидала, что может так неловко упасть, и прямо на него. Лахлан же так сильно хохотал, что она подпрыгивала у него на груди.

— Ты с ума сошел, — укоризненно проговорила она, пытаясь встать. — Мы ведь не дети, знаешь ли.

— Я успокоюсь, милочка, когда буду опираться на палку и считать последние волосинки у себя на лысине. А может, я и тогда не перестану с тобой озорничать.

Кимберли строго на него посмотрела — но строгости хватило всего на несколько мгновений: он был как мальчишка — встрепанный, самодовольный! Да к тому же его слова звучали очень волнующе, и Кимберли не сомневалась, что он делал это специально, поскольку всегда пытался взбудоражить ее.

Она тут же покраснела, а он, увидев это, принялся ее целовать. Дальше — больше, и не успела Кимберли опомниться, как его рука оказалась у нее под юбкой. Прикосновение холодных пальцев к бедру так резко контрастировало с жаром его губ, что она задрожала от наслаждения — и холода.

Он смущенно посмотрел на нее.

— Признаться, такое… озорство не очень подходит к разгару зимы.

— Не говоря уж о том, что сюда может забрести кто угодно, — добавила она.

— Ну, это меня не смутило бы…

— А меня — да.

— Это скоро пройдет, милочка. Обещаю, ты быстренько к этому привыкнешь, как только я привезу тебя к себе.

Конечно, она снова покраснела! Надо надеяться, что ее смущение из-за подобных намеков тоже скоро пройдет, лицо не будет гореть, словно обожженное, даже после короткого разговора с ним.

— Прежде чем я разрешу тебе встать, — сказал он вдруг совершенно серьезно, — ты объяснишь мне, что произошло у тебя с отцом. Или ты уже забыла, почему оказалась на земле?

Она действительно забыла. Лахлан так хорошо умеет заставлять ее забывать обо всем на свете, когда обнимает, прижимает к себе и…

— Ну?

— Ну, я рассказала ему о небольшом затруднении Уиннифред, — сказала Кимберли.

— О небольшом затруднении?! Она вздохнула.

— Ну хорошо, о большом. И сказала, что если он по-прежнему хочет жениться на этой женщине, то ему следует раскошелиться на значительную сумму, которую она, тебе должна. И тогда ты мог бы — заметь, «мог бы», отказаться от судебного преследования.

Лахлан усадил ее на землю рядом с собой. Презрительно хмыкнув, он осведомился:

— И что, громко он смеялся?

— Он не смеялся. Отец отдаст тебе половину этой суммы. Остальное оплачу я.

— Ax вот как! Я должен забыть все тревоги и лишения, которые она… То есть как это — остальное оплатишь ты? У тебя есть собственные деньги?

— Да.

Он вдруг улыбнулся:

— Правда?

Лахлан так искренне обрадовался, что Кимберли невольно рассмеялась:

— Правда.

— Вот оно что! И когда ты хотела мне об этом сказать?

— Ну, наверное, вскоре после того, как мы поженились бы. Так вот, как я сказала, он вернет тебе половину суммы. Видишь ли, он по-прежнему хочет на ней жениться. Так что он готов — коли ты согласишься ей все простить — не отрекаться от меня, если я все-таки выйду за тебя замуж. По крайней мере он не будет отрекаться от меня во всеуслышание. Но относительно приданого он непоколебим. По-прежнему отказывается дать мое приданое шотландцу.

Она рассмеялась.

— Что ты смеешься?

— Я ему не сказала, но, понимаешь, получается одно и то же. Сумма, которую он тебе вернет, и мое приданое примерно одинаковы. Когда до него это дойдет, у него снова будет припадок ярости. Ну так как? Такой вариант для тебя приемлем?

Лахлан потер подбородок. Взгляд его выражал глубокое раздумье.

— Ну, не знаю, милочка. Надо будет об этом серьезно поразмыслить.

Она прищурилась.

— Тут не о чем… О, ты специально хочешь заставить его ждать, да?

Он широко раскрыл глаза, изображая невинное изумление.

— Ну неужели я способен на такое просто потому, что он ненавидит меня всеми печенками и не хочет выдать за меня свою единственную дочь? Просто потому, что он подлый и злобный и заслуживает, чтобы его немного помучили?

У Кимберли совершенно автоматически вырвалось слово, которое она часто слышала от Меган:

— Безусловно! Лахлан ухмыльнулся:

— До чего же мне нравится, когда ты считаешь, будто прекрасно меня знаешь. Но на этот раз… ты не ошиблась.

Глава 42

Кимберли не была уверена в том, что разумно было заставлять ее отца дожидаться решения Лахлана, но она не могла спорить с тем, что Уиннифред обязательно следовало хоть немного помучить. Если Лахлан примет решение в их пользу, возьмет деньги, получит обратно драгоценности и не станет обвинять вдовушку (а Кимберли не сомневалась, что в конце концов он именно так и сделает), тогда виновница стольких неприятностей и лишений останется практически не наказанной за свое воровство.

Заставив ее дожидаться и посадив под замок, Лахлан хоть немного наказывает ее за все, что она натворила. Конечно, это очень малая плата за те волнения и трудности, которые выпали на долю Макгрегоров, но все-таки лучше, чем вообще ничего.

Ее отец не умел быть терпеливым. Он пребывал в отвратительном даже для него настроении и портил жизнь всем окружающим без исключения. К счастью, он много времени проводил у себя в комнате или в комнате вдовы, так что остальным приходилось выносить его общество не слишком часто.

Кимберли не стала задавать Лахлану вопросов, но догадалась, что он не собирается объявлять о своем решении до того, как они поженятся. Чем сильнее разозлится граф Эмборо, тем для Лахлана будет лучше. Кимберли не сомневалась, что Сесил предпочел бы уехать из Шерринг-Кросса прежде, чем она так демонстративно поступит вразрез с его пожеланиями.

Конечно, он мог не присутствовать на свадьбе. Это задело бы Кимберли, если бы она ожидала, что он придет, но ей было совершенно все равно, явится он или нет. Ей важно было, чтобы пришел Лахлан…