Джейн Арбор - Лето каждый день Страница 16

— Откуда мне знать? А вы несправедливы к девушкам. Многие могут привыкнуть к чему угодно, если только… — Я заменила слова «они влюблены» на «им придется» и добавила: — Я бы могла.

Николас быстро глянул на меня.

— Да, вы могли бы, — с готовностью согласился он.

Он завез меня в гостиницу к вечеру, как раз когда вернулся Клайв. Мы поговорили, стоя рядом с машиной Николаса. Клайв сообщил, что они с дядей Леопольдом продвигаются все дальше, потом Николас уехал, а мы с Клайвом отправились в дом, и я не видела его весь вечер.

После этого он еще несколько раз приходил к нам домой, но днем, когда я была на работе. Бланш Энтони по-прежнему часто появлялась в гостинице и именно тогда грубо разбила мою наивную надежду на то, что Клайв поймет, что она не создана ни для полной лишений жизни, ни способна делить успехи со своим мужем. Насчет этого она была вполне откровенна. По ее мнению, это не имело никакого значения, и она не собиралась вести жизнь соломенной вдовы в Лас-Пальмасе или каком-либо другом месте. Насчет Клайва у нее были другие планы…

Когда ей было выгодно, она мастерски могла забывать предыдущие размолвки. Бланш совершенно не ценила время других людей. Когда она как-то зашла в пристройку, где я писала письмо Салли, мне пришлось отложить его в сторону и вместо этого начать разбираться в ящиках стола. Бланш предложила мне сигареты, а когда я отказалась, закурила сама. Откинула голову назад, выгнув шею.

— Где Клайв? — спросила она, возведя глаза к потолку.

— Отправился в «Пэн-Олеум» договариваться насчет демонстрации аэродинамической трубы, — ответила я.

— Аэродинамическая труба? Фу! Он попусту тратит время.

— Скажите ему об этом, — посоветовала я.

Бланш взглянула на меня:

— Я не настолько наивна. Стоит перерезать веревку у воздушного змея, как он улетит. Ну, уж нет! Я умею держать язык за зубами, поэтому, когда «Пэн-Олеум» созреет, Клайв сможет обманывать себя, что сам добился всего.

— Так и будет. Возможно, если не считать идеи, которую подал ему мой дядя.

— Не стоит верить. Если бы «Пэн-Олеум» увидели бы для себя выгоду, сразу вцепились бы обеими руками. И для чего, по-вашему, я обхаживала этого ужасного зануду Грэма Мортимера, если не для того, чтобы продать им идею Клайва? Когда я добьюсь успеха, Клайв и его бесценный проект достигнут своей цели, я уверена, что он не станет интересоваться, почему это произошло.

Я усмехнулась:

— Похоже, вы очень уверены в своей способности убеждать.

— Точно. В конце концов, если не поможет обаяние, всегда есть… — Бланш замолчала, и ее губы уродливо искривились. — Я вдова благодаря небрежности «Пэн-Олеум», иначе в моем возрасте я не получала бы от них содержание. До сегодняшнего дня я на многое смотрела сквозь пальцы, но больше так продолжаться не будет.

Мне стало дурно. Здравый смысл подсказывал мне, что такая влиятельная организация, как «Пэн-Олеум», не испугается подлого шантажа. Но мысль о вовлечении Клайва в это преступление почти заставила меня поверить Бланш.

— Вы не посмеете! Даже если вам удастся таким образом помочь Клайву, что, если он узнает?

Она пожала плечами:

— Слышали когда-нибудь, чтобы победитель настаивал на повторном подсчете очков? Он же получит финансовую поддержку. Неужели он станет выражать недовольство?

Мне хотелось закричать «Да! Клайв не такой», но вслух я произнесла:

— Я бы на вашем месте поддерживала его, чтобы он добился успеха собственными силами. Но когда все получится и вы поженитесь, а он вернется к своей работе, сможете ли вы вынести условия, которые вас ожидают?

Бланш с сожалением улыбнулась:

— Дорогая моя, с деньгами «Пэн-Олеум» мне не придется ничего «выносить». Если я обеспечу его будущее, Клайву не понадобится самому содержать себя.

— Но он захочет! Это его мечта.

— Придется ему проснуться. Конечно, он будет заниматься этим проектом. Но только не в палатке. Он будет руководить операциями из более цивилизованного места, например, из Лас-Пальмаса.

— Но он не работает в «Пэн-Олеум».

— Не говорите мне! Он всегда сможет перейти, если только «Пэн-Олеум» предложит выгодные условия, и я должна сказать, что так и будет. — Она вдавила окурок в пепельницу и поднялась, разглаживая невидимые складки на брюках. — Мне пора идти. А вы занимайтесь своими делами. Наверное, думаете, как бы спасти Клайва от жестокой Бланш? Кстати, как поживает ваш ручной приятель, тот самый с рыжими волосами и улыбочкой? Ездили с ним на прогулку?

— Пару раз.

— Да, Клайв мне говорил. Я сказала, что, по-моему, это вам пойдет на пользу, все эти ухаживания, а он ответил… — Внезапно она замолчала. — Что это?

Я проследила за направлением ее пальца.

— На что это похоже?

— Кровать, — пояснила я.

Бланш хихикнула:

— Ну, ну, похоже, вы не теряете времени даром.

— Что верно, то верно, — рявкнула я. — Смотрите: шелковые черные простыни и подушки с монограммами. — В гневе я встала из-за стола и откинула домотканое покрывало, обнажив тиковый матрас. — Если хотите знать, — добавила я, — это принадлежит Салли Дьюк, кровать здесь уже много лет, и я ею никогда не пользовалась.

Однако Бланш это не смутило.

— Ну, если вы так говорите. Странно, что я ее раньше не замечала.

Она ушла, оставив меня в ярости. Успокоившись, я вспомнила, что так и не узнала, что же Клайв сказал про меня и Николаса, но отдала бы все на свете, чтобы узнать.

Я надеялась, что Клайв будет держать меня в курсе своих аэродинамических экспериментов. Но мы с ним почти не встречались, и мне пришлось обратиться за разъяснениями к дяде Леопольду. К счастью для меня, он был настроен оптимистично. Они вместе рассчитали скорость, давление и силу сопротивления, а Клайв построил рабочую модель. Нет причины, почему эти доказательства не убедят «Пэн-Олеум», заявил дядя Леопольд, недоумевая, почему меня это интересует. Я не ожидала, что мое беспокойство будет так заметно, особенно дяде Леопольду, который, несмотря на всю свою доброту, не был склонен разбираться в человеческой натуре. К счастью для моей гордости, он нашел неверную причину.

— Догадался! — заявил он. — Ты хочешь, чтобы у этого парня все получилось и, чтобы он поскорее уехал, а ты осталась одна, верно?

Я ответила, что ничего подобного, мы прекрасно ладим и, когда придет время, я буду даже сожалеть о его отъезде — самое большое преувеличение, о котором дядя Леопольд даже не догадывался.

Тем временем мы с Николасом виделись все чаше. Он приходил в гостиницу исключительно по делам, но тетя Анита, которой он пришелся по душе, приглашала его заходить в любое время, и частота его посещений деревни Родиам в обеденные часы стала предметом шуток. Тетя Анита относилась к нему по-матерински, дядя Леопольд восхищался им, а мои отношения с Николасом складывались прекрасно. Однажды поздно вечером, когда я вышла его проводить, он поцеловал меня немного застенчиво, потом отступил на шаг и приподнял мое лицо.