Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" Страница 16

— Хватит носить эту дрянь! — получилось грозно. Девчонка в ужасе отпрянула от камня, а когда я клацнул зубами для устрашения, дала дёру.

Инстинкт сработал первее мозга. Уже несколькими прыжками погодя, я завалил жертву, мечтая вонзить клыки в мягкую плоть. Но вместо укуса, к собственному удивлению, носом вычертил на мелкой дорожку. От виска по лицу, впитывая трепет, по губам, воруя испуганное дыхание, по подбородку, травясь дрожью её испуга, шее… где жилка пульсировала. Такая лакомая, аппетитная — на ней и стопорнул.

Лизнул кожу. Мелкая всхлипнула, а я, не ожидая от себя, чуть прикусил, из последних сил сражаясь со Зверем, требующим немедля поставить метку на человеческой самке, ещё не вступившей в пору. От её сладости глотку сушило, язык чесался, зубы зудели.

Нельзя!

Она не мне обещана…

— Завтра, — противореча здравомыслию, обронил глухо, мощным прыжком сбегая от Славки и от странных чувств, что она во мне пробуждала.

Перед возвращением в лагерь, пришлось заглянуть в ничейные земли — мудрости набраться и совета спросить. Опосля — в реке заплыв сделать, дабы запах с себя смыть.

Отец и без того замечать стал мои уходы. Ничего не говорил, но его молчание громко звучало. Не сейчас, так потом придётся ответ держать.

Но лучше поздно, когда будет, что поведать более веского и дельного.

В эту ночь я впервые вышел на большую охоту со стаей. А следом на гон брачный, но не человеческую самку загнал… а волколачку.

Иррэ, дочь нашего врачевателя. Она только вошла в пору, и уже отказала нескольким самцам, но меня давно пасла. Знал это, видел, чувствовал. Она мне тоже нравилась, но я не был самым важным волколаком и потому сомневался, зачем ей нужен.

А в пылу охоты, когда кровь кипела, Зов Луны был нестерпимо манящим… Зверь взял вверх над рассудком. Я подмял самку под себя, прикусил загривок и овладел Иррэ. Брал её всю ночь, пока Луна была в силе, а самка покорно принимала. Так и остались на полянке, где нас мягко окутывал свет Луны. Наутро уходить не хотелось, но я заставил обессиленное, удовлетворённое тело двигаться.

Я велел Славке явиться…

Лизнул благодарно морду Иррэ и посеменил к другой — человеческой и совсем доходяжной самке. Сомнение ещё бултыхались в душе, но зря — девочка на месте оказалась. Ждала, коленочки к подбородку потянув и с тоской в никуда глядя.

Завидев меня, Славушка сморгнула задумчивость и встретила лучистой улыбкой:

— Думала уж не придёшь.

Лениво ползающая по жилам кровь вновь закипать начала при виде мелкой. Не ведал, как такое возможно, но девчонка творила со мной нечто, чему не было объяснения, и управы на то не находилось. Я разрывался между приблизиться и облизать её, успокоив, либо рвануть обратно к Иррэ и продолжить спаривание.

Дурость какая-то. Но коль взялся обучать ловкости и скорости — сделаю, покуда хватит моего терпения и её сил. Да и нет лучшего учителя для человека, чем волколак… ежели по совести! Кто ещё лучше поможет свыкнуться с его мощью и победить страх перед его клыками?..

Потому и погнал её. Только хрупка была девчонка. Ещё получаса не прошло, уже хрипела и ноги едва влачила. Хотел было стопорнуть, да она сама ухнула наземь, за корень извилистый зацепившись. С размаху, всем телом, и даже руками не попытавшись себя подстраховать.

В нос тотчас ударил запах свежей крови. Рана небольшая, но Славка взвыла, за коленку хватаясь.

Приблизился, недовольно скалясь. Славка тотчас захлюпала носом, глотая молча слёзы.

— Покажи, — строго велел.

Мелкая нехотя руки от коленки убрала, где тотчас кровью рана задалась сильнее.

Мда, и плоть у неё слаба и кости… Не получится из неё воительницы, как из наших, ежели не сделаю то, от чего подохнуть может на месте. А до сего ни одна человечка не выжила, принимая кровь Зверя.

Это был риск, но не выжить ей без того ни сейчас, ни потом!

Наша кровь — ключ для снятия проклятия, это поняли давно, но как им пользоваться, так и не смекнули. Ещё Роден опыты проводил над самками человеческими. Опаивал их кровью нашей, да только не выдерживали слабые существа такой мощи — с ума сходили, плоть свою раздирали от боли. Зверь не приживался в них. А слишком маленькие дозы — ничем не помогали, личины не меняли.

Потому и страшился я, задумав это дело.

Альфа сурово накажет, ежели ошибусь. Брат мне войну объявит. Сам себя не прощу… Ещё пару дней назад, когда в ничейных землях совета спрашивал у одного знающего волколака, кого не то чтобы слушал и уважал, но к кому, оказавшись в передряге, интуитивно обратился. И он велел рискнуть.

Я сомневался несколько секунд:

— Жить хочешь?

— Да, — кивнула, не мешкая Славка и таким на меня взглядом преданным смотрела, что смела все предрассудки и страхи.

— А умереть боишься?

— Да!

— Мне веришь?

— Да… — сглотнула боязливо. Страшилась, но верила. Удивительно существо. А вот я никак не мог понять, с чего она мне доверяла? Я рядом с ней себе не доверял, а она…

Лизнул размашисто ушибленную коленку, залечивая рану своей слюной, а то, что затянется быстрее, чем на псе, знал наверняка. Только глотку сдавило и кишки скрутило от того, как сладка была её кровь. Того не ожидал, Зверь вновь стал рваться наружу, требуя тотчас пометить свою самку. Чтобы не сорваться, зло рыкнул:

— Открой рот!

Побоялся много крови своей дать. Каплю… для начала, как мне и советовали. Так и дал — на пробу. Не ведал же, как она на это отреагирует. Может и ничего страшного с ней не станется, как с другими, кому такую дозу давали, а может…

Славка хоть и обещала, что будет слушаться безоговорочно, но когда велел проглотить. Пришлось рыкнуть, а то вытаращилась, как рыба, и уже была готова выплюнуть… Вот тогда я пригрозил, что уйду — только опосля выполнила требование. Пока тошноту перетерпливала, прокашливалась, за шкварник вздёрнул её на ноги, и вновь погнал по лесу, не позволяя яду взять вверх над телом человека.

Гонял много, наплевав, что плохо ей было, рвало и штормило с непривычки. Сам едва не подыхал от ужаса, что падёт девчонка и, обращаясь в Зверя, сама себя убьёт прежде, чем оборот случится. Но ни первого, ни второго не случилось.

Славка боролась, и под конец тренировки, хоть и бледная была точно полотно, но живая! И сердце её билось хоть и яростно, но чётко. Только человеческое — как и до сего.

День, второй, третий… Славушка безоговорочно выполняла мои указания. Не скулила, а ежели плакала то, молча, беззвучно, потому что я дал понять, хоть один звук, что мне не по нраву придётся, хоть одно выказание неудовольствия и каприза — я сделаю хвостом! Пусть подыхает под свояками!

Славка упрямо губы поджимала, с готовностью и упорностью выполняла, что наказывал. А получая увечья и царапины, не жаловалась, хотя видел, как ей тяжко давались мои задания, и сколько боли накопилось в немощном теле.

Но не жалел. Следил, а на грани её отчаяния и полнейшего изнеможения, уходил. И её домой отправлял. Никогда больше не звал на тренировку, но ждал. И мелкая приходила.

— Меня Славушка зовут, — обронила через несколько дней, прежде чем в сторону дома пойти. Она так вымоталась, что не шла, а ноги влачила, дышала тяжело и шумно. — Но все зовут Славкой, — понурила сильней голову, хотя не имя её огорчало, а моё безмолвие.

А я молча следил за тем, как уходит.

Это было необходимо — у меня давно свои тренировки шли, и прощание с мелкой — одна из них.

— Рагнар, — бросил в спину несколькими седмицами опосля, когда понял, что хочу услышать из её уст своё имя, а не просто «Волк», «Серый» или «Эй»!

Славка запнулась на ходу, уже почти скрывшись за елью пушистой. Выглянула робко, синющими глазами меня околдовывая:

— Раг… — запнулась и я помог:

— Рагнар, — вторил с рыком, ибо не любил дятлом быть. Одно и тоже не желал повторять. — Звать меня так, — секундой позже смилостивился, когда личико Славки озадачилось. — Но все зовут меня… Рагнар! — глупо прозвучало, и потому я деланно отвернулся, мол, уходить пора.