Леди Аделина из Лесной Долины (СИ) - Надежда Игоревна Соколова Страница 3

Мой огонь.

«Ну что ж, — подумала я, с интересом разглядывая свое новое, старое отражение и замечая, как по-новому ложится свет на скулы, как держатся губы. — Посмотрим, что ты из себя представляешь, семья Аделины. Раз уж мы стали так близки». Я двинулась в сторону гардеробной — просторной комнатки с шкафами из темного дерева. Действовала на автомате, руководствуясь чужими, но уже уложившимися в голове, как картотека, воспоминаниями. Простое, но сшитое из дорогой ткани платье цвета темной сливы, с длинными рукавами и высоким воротом. Удобные туфли на низком, устойчивом каблуке. Я не стала заново переплетать тугую, идеальную косу, лишь распустила волосы, тщательно расчесала их пальцами, чтобы они легкими, естественными волнами спадали на плечи — достаточно скромно по местным меркам, но уже не так по-детски, не так безлико. В одном из ящиков туалетного столика лежали украшения. Я провела пальцами по массивному, холодному колье с адрахилом, камнем помолвки, и с легким, инстинктивным отвращением отодвинула его в сторону. Вместо этого выбрала тонкую, изящную серебряную цепочку с небольшим, искусно выполненным кулоном-снежинкой. Просто, элегантно и со вкусом. Без фамильного пафоса.

Сделав последний глубокий, размеренный вдох, наполненный ароматом этого мира, я вышла из комнаты в прохладный, сумрачный, тянувшийся на десятки метров коридор, где мои шаги отдавались глухим, но уверенным эхом.

Шаг был твердым, спина прямой — я сознательно контролировала осанку, наслаждаясь непривычной легкостью и гибкостью этого тела. Я не Аделина. Я — та, кто занял ее место, как надевают новое платье. И мне пора спускаться на ужин. Посмотреть в глаза этим людям, почувствовать атмосферу этого дома не через призму сна, а наяву. Посмотреть в глаза ему. И, возможно, начать потихоньку менять правила этой игры, в которую меня втянули против моей воли. Мысль об этом заставила кровь бежать чуть быстрее, вызвав щекочущее ощущение в животе. Страх? Нет, скорее любопытство и азарт. Я медленно спустилась по широкой мраморной лестнице, уже зная, куда идти, — эти знания жили во мне, как заученные маршруты в родном городе.

Голоса из столовой доносились приглушенно, сквозь массивную дверь. Глубокий, размеренный баритон — ее отец, барон Элрик. Светский, слегка нервный, словно натянутая струна, тембр матери, леди Илэйн. И еще один... низкий, бархатный, с легкой хрипотцой, проскальзывающей на согласных. Голос, который умел бы отдавать приказы.

Витор.

Мое сердце — нет, сердце Аделины — екнуло, отозвавшись привычной, вложенной в него тревогой, но я подавила эту слабость, сделав еще один глубокий вдох. Я готова. Меня смущало только одно: я не знала, в какой именно день очнулась. В моих снах Аделина с замиранием сердца ждала приезда Витора завтра. А сейчас за высоким арочным окном, в которое были вставлены витражи с фамильными гербами, был вечер, а в столовой явно было больше двух человек. Значит, либо я перенеслась на день вперед, и этот самый «завтра» уже наступил, либо жених решил появиться раньше срока, нарушив все возможные договоренности, что уже было интересно и говорило о его характере. Впрочем, какая, в сущности, разница? Поезд уже тронулся, и мне оставалось только занять свое место в купе и наблюдать за пейзажем. Я решительно толкнула тяжелую дубовую дверь с бронзовой фурнитурой и перешагнула порог столовой.

Воздух здесь был другим — густым, насыщенным, теплым. Он был полон аромата жареного мяса с трюфелями, легкой кислинки дорогого игристого вина и едва уловимого, но стойкого запаха магической пыли, которую использовали для очистки воздуха, — он напоминал озон после грозы и холодный пепел. Мое тело само, помимо воли, совершило легкий, отточенный годами муштры и репетиций книксен, и я мысленно поблагодарила мышечную память Аделины, существенно облегчившую мне жизнь в этот первый решающий момент.

— Добрый вечер, — прозвучал мой голос, мягкий, мелодичный и послушный, совсем не похожий на мой собственный, привыкший ставить задачи и давать оценки.

За длинным столом из темного, почти черного дерева, накрытым белоснежной скатертью и уставленным серебряными подсвечниками и хрустальными бокалами, сидели трое. Отец, барон Элрик — высокий, плотный, солидный мужчина с густыми темными волосами, тронутыми благородной сединой у висков, которая делала его только внушительнее. Его лицо, обычно непроницаемое, как маска, сейчас выражало привычную суровую сдержанность, но в уголках губ таилась усталость. Мать, леди Илэйн, — хрупкая женщина в платье цвета морской волны, с идеальной, как у балерины, осанкой и легкой, почти незаметной для постороннего глаза складкой беспокойства у тонких губ. Ее пальцы перебирали жемчужное ожерелье.

И… он.

Витор горт Адарский.

Он сидел спиной к большому камину, в котором весело потрескивали поленья, отбрасывая длинные тени. Живой огонь рисовал золотистые блики на его черных, гладко зачесанных волосах, выгодно подчеркивал резкие линии высоких скул и твердый, упрямый подбородок. На нем был не парадный мундир, а темный, почти черный, но дорогой и безупречно сидящий камзол из бархата, подчеркивавший ширину плеч и узость талии. В его серых, стального цвета глазах, холодных и оценивающих, читалась все та же надменная уверенность, но сейчас в них, когда он на мгновение задержал на мне взгляд, промелькнула тень легкого, безразличного любопытства, с каким рассматривают новую деталь интерьера.

— Здравствуй, дочь, — спокойно, без особой теплоты, но и без упрека кивнул отец. Его пальцы с толстыми перстнями-печатками обхватили массивную хрустальную рюмку с темно-рубиновым вином. — Ты как раз вовремя. Мы как раз обсуждали детали твоей скорой свадьбы с Витором.

«Да? — пронеслось у меня в голове, в то время как на моих губах, совершенно самостоятельно, застыла все та же учтивая, легкая, ничего не значащая улыбка, которую я видела в зеркале у Аделины. Внутри же все было спокойно и ясно. — Ну, ради такого события, как моя собственная свадьба, я, конечно, с вами посижу. Послушаю, что вы тут без меня, главной заинтересованной стороны, успели порешать».

Я направилась к своему месту, ощущая на себе три пары глаз: тяжелый, оценивающий взгляд отца, тревожный, сканирующий взгляд матери и тот, самый интересный, — холодный, отстраненный, но невероятно внимательный взгляд моего жениха.

Игра начиналась.

Глава 3

— Благодарю, батюшка, — я захлопала ресничками, изображая почтительную внимательность, и плавно скользнула на свободный стул напротив Витора, поправляя складки платья. Дерево стула было прохладным даже через ткань.

О, да. Вблизи Витор был еще эффектнее. Хорош, чертовски хорош. Классические, безупречные черты, густые темные