В самом Сердце Стужи. Том II - Александр Якубович Страница 36

на горизонте, что меня, несомненно, печалило, а о делах мужских. О том, где лучше заказать услуги каменщиков или, например, какую аренду выставить крестьянам и крепостным на землю в этом году. Как лучше брать с крепостных — оброком или барщиной, и если барщиной, то не слишком ли тяжкой будет задача по высечению новых полей. Стоял вопрос и выбора места для новой мельницы. Было три варианта, но у каждого из них были свои сильные и слабые стороны.

Виктор обсуждал со мной всё подряд. И не потому, что он был глуп и неспособен принять верное решение, а я умна и образована, а значит могла подсказать правильный путь. Нет, вовсе нет. Окончательные решения всегда были за бароном, и временами они были хоть и странными, но поразительно дальновидными. Он говорил со мной, потому что ему просто нужен был достойный собеседник. И, как мне казалось, он нашел его в моем лице. Ведь с тем же успехом он мог изливать душу о своих делах и проблемах Арчибальду или Грегору, но они в силу своего положения не могли ответить ему ничего, кроме обычного «именно так, милорд», при этом чуть склонив головы.

Насколько я знала, Арчибальд и вовсе был костным в плане мышления человеком. Он мыслил строгими и знакомыми категориями, не выходил за пределы дозволенного и четко следил за вверенными ему участками ответственности. Проявлял инициативу там, где она была необходима, бездействовал, когда от него ничего не ожидали. Он был идеальным управляющим и исполнителем, я понимала, почему именно Арчибальд занимал позицию первого заместителя в отряде и почему мой муж сделал его, по сути, старшим управляющим по наделу.

— Тут ты права, Эрен, — внезапно сказал мужчина, откладывая в сторону вилку. — Потребности давно известны.

— Если вы хотите, чтобы вам платили больше налогов, то нужно производить больше товаров, которые будут продавать не только в Херцкальте, но и в других городах. А для этого нужно договориться с нашими купцами или пригласить извне, чтобы они основали торговую гильдию города.

— Нет-нет-нет, — замахал рукой Виктор. — Это частичное решение проблемы. Как вы и сказали, большинство производств находится в состоянии баланса, наращиванием товарного объема мы ничего не добьемся, потому что люди неохотно тратят деньги. Тут нужно решать сразу две проблемы.

— Какие? — я также отложила приборы в сторону и стала внимательно слушать супруга.

Я уже такое видела, сейчас в голове этого мужчины происходит какой-то лихорадочный, практически мучительный процесс рождения мысли. Это отражалось на его лице, и я точно знала, что когда он закончит, то в очередной раз меня удивит. Точнее, раньше я удивлялась, сейчас же скорее с предвкушением ждала, что же на этот раз придумает загадочный Виктор Гросс.

— Первое, у людей должны быть деньги, чтобы их тратить, — Виктор начал водить пальцем по столу, будто бы делал невидимые записи, а его взгляд при этом был сосредоточен на какой-то невидимой точке. — Второе, нужны какие-то иные товары, которые пожелает приобрести каждый. Нужно создать спрос, а не давить на уже существующий. Потому что так мы просто создадим невостребованную товарную массу, которая ляжет на складах мертвым грузом. Так что вы правы, нужно пригласить купцов и форсировать открытие торговой гильдии в Херцкальте.

— Но вы же сказали, что это частичное решение, — удивилась я.

— Я не сказал, что конечной целью будет увеличение продаж существующих товаров. Но гильдия повысит благосостояние горожан. Ранее Херцкальт был изолирован, — ответил Виктор. — И нам нужны товары с высокой добавочной стоимостью.

— Простите, с чем? — переспросила я.

— Что выгоднее, продать телегу древесины-кругляка или сделать из нее бочки и продать уже бочки?

— Конечно же бочки, — без запинки ответила я.

— Ведь даже за вычетом стоимости работы мастера, обручей и прочих материалов, это принесет больше денег, так?

— Именно, — кивнула я головой.

— Вот эта разница в доходе между продажей кругляка и продажей бочек из этого кругляка за вычетом стоимости обручей и прочих материалов, и есть добавочная стоимость. Ее создал бондарь самим фактом работы по превращению древесины в бочку, — ответил Виктор. — Или вот фрамийская посуда, которую ты отложила, Эрен. Чем серебряная тарелка от фрамийский мастеров отличается от тех, с которых едим сейчас мы?

— Чеканкой, обработкой, редкостью… — стала перечислять я.

— Это и есть добавленная стоимость, в общих чертах, — подытожил мой муж.

— И что вы предлагаете?

— Нам нужно ее создать самостоятельно для уже существующих товаров, как-то их выделив на рынке, либо же предложить что-то совершенно новое. Возможно, как какую-то диковинку… Вы же упомянули редкость, ведь так? — начал рассуждать барон.

— Почему бы вам не начать продавать свои консервы? — внезапно предложила я. — Это редкий продукт. Можно назначить высокую цену и…

— Консервы были придуманы изначально для армии и снабжения, — перебил меня муж. — Кроме того, если на рынке появятся подделки, а они появятся, по стране прокатится волна смертей. А крайними останемся мы.

— Не останемся, если найдем исключительного продавца, — не унималась я. — Виктор, вы понимаете, сколько готова платить знать за обладание редкостью? Мой отец продавал целые деревни для того, чтобы купить для миледи Франчески ожерелье с редкими камнями, каких не было у жён соседних аристократов. И таких примеров уйма…

Консервированная каша барона Гросса была одной из самых удивительных вещей, которые я видела за последние несколько жизней. Нет, я, конечно же, наблюдала различные чудеса, которые именем Алдира творил тот же Петер, когда он стал главой Храма, но все чудо изобретения моего мужа заключалось в том, что бог тут был совершенно ни при чем.

Исключительно доступные любому человеку инструменты и использование принципов, которые мой муж называл «пастеризацией» и сравнивал с простым длительным кипячением. Кто бы мог подумать, что высокий жар вкупе с ограничением доступа воздуха в сосуд может творить с едой такие чудеса и сохранять ее пригодность в пищу на столь длительный срок? Именно это было самым удивительным.

— Эрен, — устало начал мой муж, — вспомни свою реакцию на мой продукт и то, как ты тряслась в ожидании смерти. Любой человек примет это за отраву или попытку убийства. Ты поверила в консервацию, только потому, что я сам съел этой каши, а потом объяснил тебе принцип, по которому убил внутри еды заразу.

— Так и другие поверят