Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 38

Доминика снова замахнулась, но за миг до удара перед взглядом оказалась серая нить, окольцовывающая запястья. Ее оковы. Символ того, что она не свободна, хоть и не пленница. Кхассер обещал снять их осенью… но что, если обманет? Передумает, решив, что его все устраивает, и незачем что-то менять? Что тогда?

Она опустила заведенную для удара палку и беспомощно уставилась на судорожно сжимавшееся растение. Ему было больно, и оно было уязвимо. Прекрасный шанс покончить с ним и избавить лес от иномирной скверны, но Доминика медлила. Ее сущность целительницы и травницы, оберегающей природу, протестовала против того, чтобы оставлять это отродье на земле Вейсмора, но боязнь снова быть обманутой сжимала ледяными когтями сердце… и в итоге победила.

Сердито отбросив палку на землю, она наблюдала, как трепещущие листья-щупальца охватывают ее, пытаясь задушить, потом понимают, что обломок и так мертв, и снова скручиваются в тугой шар, защищая слабую сердцевину.

Резко развернувшись, Ника бросилась прочь, так и не выполнив то, ради чего пришла.

Она обещала Брейру, что не сбежит, но не смогла сжечь все мосты и уничтожить единственное, что могло справиться с проклятыми серыми нитями и дать ей настоящую свободу.

***

В кузнице было жарко. Раскаленный жаром печи воздух полон искр и едкого запаха каленого железа. У наковальни стоял молодой кузнец и размеренно ударял молотом по раскаленному лезвию будущего меча. Он работал уже несколько часов подряд, чтобы выковать меч для одного из воинов кхассера. Его тело, закаленное нагрузками, блестело от пота, под смуглой кожей бугрились литые мышцы, могучая грудь вздымалась и опадала в такт дыханию.

Свою работу он любил и выполнял ее тщательно, поэтому обращались к нему не только люди из долины, но и те, кто жил за перевалом. Все знали, что у Луки самые лучшие мечи и кинжалы. Они идеально ложились в ладонь и были настолько острыми, что легко разрубали человеческий волос.

Кузнец был так поглощен своей работой, что не сразу заметил гостью, которая, как лиса, просочилась в его кузницу и встала в уголке, опасаясь приближаться к сильному и большому, как гора, мужчине.

Наконец, он заметил ее. Остановился, смахнул с лица темные пряди, прилипшие к потной коже, и спросил:

– Чего тебе?

– Здравствуй, Лука, – смиренно произнесла она, – помощь твоя нужна.

– Какая? – отставил в сторону тяжелый молот, взял с вешал кусок серой ткани и вытер руки. – Кинжал хочешь? Чтобы легкий и в кармане помещался?

– Нет, миленький, – девушка сокрушенно покачала головой, – кинжалом мою беду не исправить.

На ней была серая форма, которую носили служанки в Вейсморе. На голове чепец, чтобы волосы на лицо не падали, на груди передник, выделяющийся белизной на фоне закопченного помещения.

– Что ж тогда тебе от меня нужно?

– За подругу волнуюсь. Одна она совсем и заступиться за нее некому.

– Что за подруга? – Лука страсть как не любил, когда девушек обижали.

– Доминика. Знаешь такую?

– Как не знать, – горько усмехнулся, вспомнив девушку с невероятными синими глазами.

Он каждую ночь во сне их видел и тосковал, мучаясь от неразделенной любви.

– Я знаю – нравится она тебе. Жениться даже хотел.

– Хотел, – согласился он, – да хозяин не позволил.

– Вот поэтому я к тебе и пришла.

– Ее кто-то обижает?

– Пока никто, но… – она многозначительно замолчала. – Ты ведь знаешь, что кхассер в замке ее держит. Поселил в комнату хорошую, рядит… как куклу.

– Так хорошо же, – сказал таким тоном, что ничего хорошего в нем найти нельзя было даже при большом желании, – сыта, одета, обута. Заботятся о ней…

– Говорю ж тебе, кузнец! Игрушка она для него, не больше. Кукла! Ты нити-то серые видел на ее руках? Разве равным такие надевают? Нет! Кхассер привез ее с торгов каких-то, чтобы ублажала. Поиграется и бросит. А ей как после этого будет, представь? Как в глаза людям смотреть, когда все вокруг знать будут, какова ее роль? – Берта промокнула уголки глаз краем белого передника. – Сердце за нее болит. Понимаешь? Я ведь своими ушами слышала, как Брейр хвалился перед своим помощником, что она девка чистая, он у нее первым будет.

Кузнец сжал свои огромные кулаки размером с наковальню, а служанка горьким шёпотом продолжала:

– А потом, – подвинулась ближе и голос еще сильнее приглушила, – намекнул, что когда надоест, то и поделиться не против.

– Ерунду говоришь!

– Ерунду? – горько переспросила она. – Так и скажи, что испугался! Мне говорили, что дорога он тебе, а оказывается на словах только. Прости, что пришла.

– Да что я могу?! – взревел он, яростно ударив по кованой подставке, на которой инструменты лежали. Тяжелые молоты загудели, отзываясь на его силу, а один из них с грохотом упал на пол. – Я женить на ней хотел! А он забрал ее и все! Запер у себя в замке, так что не подойти и не увидеть!

– Ох, и тугой вы народ, мужики, – Берта сокрушенно поцокала языком, – ничего сами не можете. – Она вздохнула, села на грубо сколоченную лавку и, расправив складки на подоле, чопорно произнесла: – Чтобы ты без меня делал, кузнец.

– Что? – не понял он.

– В общем, слушай и запоминай. Пока ты тут кузницу громишь, новости появились. Разрешил кхассер твоей ненаглядной из замка выходить. Бегает она к травнице старой, помогает ей: траву рвет, цветочки собирает, – пренебрежительно фыркнула.

– К Нарве, что ли?

– Я почем знаю? Меня всякие старухи не интересуют. Так вот, ходит она почти каждый день.

– И что? – вздохнул Лука. – Пытался я с ней как-то раньше поговорить, но она и слушать не стала.

– Да кто ж тебя просит говорить с ней? Счастье свое силой брать надо. Подкарауль ее, когда одна будет, и…

– Ты что такое говоришь?! – взревел Лука.

– Да погоди ты кричать, – Берта недовольно махнула рукой, – дослушай сначала. Ты должен ее своей сделать раньше, чем кхассер. Он тогда не притронется к ней и вашему счастью противиться не станет.

– Да он на кол меня посадит!

– Так ты правду ему скажи. Мол, так и так, люблю. Женюсь. Детишек хочу только от нее. Наш хозяин добрый и отходчивый. Поворчит и успокоится. Новую игрушку себе привезет, а ты Доминику от позора спасешь. Может, и правда ребеночка сразу заделаешь. Всего-то и надо подкараулить, когда одна будет. Поверь, она тебе потом спасибо скажет.

– Иди отсюда! Ненормальная! – грозно сверкая глазами, шагнул к ней.

Мужик он был рослый, внушительный и подпускать такого к себе было страшно – ухватит лапищей