Рапунцель: принцесса без башни - Надежда Николаевна Мамаева Страница 4

Все это вихрем пронеслось в моей голове, и я отчетливо поняла: это предостережение. Весьма красноречивое. А вот сказанного – не поняла ни слова! И это притом что знала три языка. Но этот был мне неизвестен. Вот гадство! И как, скажите, теперь договариваться с тем, кто явно вынес первое и единственное предупреждение. В жизни. Моей.

– Простите, что вторглась в ваш дом… – начала я, медленно поднимая обе руки. Одну – с узелком, в знак того, что я не замышляю нападения. А затем медленно повернулась и увидела: в углу зала, среди теней, наполовину скрытый сумраком, стоял мужчина.

Миг тишины. Скупой блеск металла. Кажется, на руке незнакомца было кольцо, которое он провернул, а после щелкнул пальцами и произнес:

– Стой на месте! Если хочешь остаться в живых, говори, кто тебя послал? – Пауза. Короткая. Всего на удар сердца. А после на тон ниже вопрос, в котором было разом и разочарование, и досада, и возмущение: – И тэрсе корсото?!

Прозвучало с явным акцентом, только я не могла разобрать, с каким именно. Но плевать на него! Главное, что хозяин дома знал тридимирский. Отчасти.

Решив ответить на ту часть реплики, которую поняла, выдохнула:

– Клянусь, никто меня не посылал сюда!

Вышло порывисто. А я ощутила, как оторопь первых мгновений сменяется злостью! Да за кого он меня принимает?!

– Да неужели? – сказано было вновь с акцентом, в котором мне почудилось что-то северное… или просто это холод интонации вымораживал. И вот как эту снежность можно было сочетать с иронией? А ее в последнем вопросе этого любителя сумрака было столько, что можно было резать ножом и продавать вразвес. – И убить ты никого не хотела?

– Я вообще не думала, что здесь кто-то есть! – выпалила я, отчего-то чувствуя себя словно под прицелом. Хотя вроде ни арбалета, ни метательного клинка я в руках этого тенелюбивого типа не разглядела.

– Значит, рассчитывала что-то украсть, – пришел к своим выводам хозяин дома.

Да чтоб тебя! Какой недоверчивый. Кажется, еще с идеей, что я подосланная убийца не до конца расстался, а уже новые обвинения.

– Украсть?! Да меня саму обворовала ваша киса. Я лишь гналась за ней. Она стащила у меня все вещи! – выдохнула я и в доказательство потрясла узелком со словами: – Вот! Видите?!

– Нет, – прозвучал бесстрастный ответ, и тип все же вышел из полутьмы.

Его лицо было бы молодым, если бы не глаза. Темные, почти черные, они смотрели словно сквозь меня, да и весь мир разом, как будто…

Глава 2

Я нахмурилась. По-новому оценивая и выверенную плавность движений, и напряженную позу человека, привыкшего скорее полагаться на слух. А еще то, как, едва незнакомец сделал несколько шагов в мою сторону, рысь тут же бесшумно приблизилась к нему, подставив голову под мужскую ладонь. Вроде бы напрашиваясь на ласку: мол, почеши меня за ушком, хозяин, или… точно поводырь. Да и прозвучавшее в ответ на мой вопрос «нет» было исчерпывающим.

А потом взгляд нечаянно упал на топор. Не может же незрячий быть таким метким? Или это я такая шумная? Вспомнила, как ударила об пол косу…

Сглотнула, чувствуя откуда-то возникшую неловкость. А ведь еще пару мгновений назад была так зла, что готова была отбиваться от наветов даже кочергой! А сейчас, глядя на стоящее передо мной живое воплощение правосудия, которое тоже слепо, вдруг стушевалась.

Правда, бога-вершителя судеб (в него, к слову, как и в прочий пантеон, я верила примерно так же, как в магию) обычно изображали в плаще с капюшоном, с топором в одной руке и чашами весов в другой, с повязкой на глазах. Стоявший же передо мной тряпицей на лице себя не утруждал: да и зачем она слепому? Скорее ткань нужна для зрячих, чтобы издалека было понятно, что перед тобой калека.

Темные, явно отросшие волосы падали на широкие мужские плечи мягкими волнами, и в одном месте тонкая серебряная нить седины, которая отчего-то напомнила мне знак или печать, вилась у виска.

Хозяин дома был высоким. Очень! Окажись мы рядом – наверняка пришлось бы запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Добавь к этому подтянутую фигуру, которая даже в неподвижности излучала сдержанную силу. Ту самую, что чувствуешь у хищника перед прыжком.

Брюнет был одет в черные штаны, рубаху и светлый камзол. И хотя одежда сидела на этом типе свободно, она не могла полностью скрыть под собой рельефа мышц. Таких, которые, держа перо, не приобретешь. Скорее уж в фехтовальном зале, когда каждый день подолгу машешь мечом.

– Что же ты замолчала? – меж тем уточнил хозяин дома.

– Ищу аргументы для защиты своего доброго имени! – честно ответила я.

– Для той, кто обчищает чужие дома, ты ищешь что-то слишком долго, – холодно обронил это… не желающий видеть правды тип! – Так что, если с защитой у тебя не очень, советовал бы использовать нападение.

Да этот паразит издевается! Натурально! Он что, бессмертный, что ли? Так вводить в искушение бедную, несчастную, но слегка уже озверевшую девушку?!

– Я бы поискала доказательства в желудке вашей питомицы, поскольку она их сожрала. Только боюсь, ей это не понравится…

– И какие же были эти самые доказательства? – приподняв бровь, поинтересовался брюнет. С учетом того, что он смотрел куда-то поверх моей макушки и чуть в сторону, вышло до жути странно.

– Сырокопченые. С чесноком! – выпалила я, ожидая еще одного саркастического вопроса: в них этот чернявый, похоже, был мастером.

А вот к чему оказались не готовы ни я, ни рысь, это к тому, что пушистую, как нашкодившего котенка, один тип схватит за загривок и на вытянутой руке поднимет так, что усатая морда окажется напротив небритого лица.

Рысь от неожиданности мяукнула, поджала под себя куцый хвост, лапы, которые по размерам напоминали миниатюрные снегоступы, и насторожила уши.

Я ее понимала, потому что в этот миг мне захотелось сделать так же. Ибо что-то мне подсказывало: этот тип может подобным образом поднять и меня. И плевать, что с рысюлей мы немного в разных весовых категориях.

Меж тем хозяин дома принюхался к своей питомице и… впервые на холодно-надменном лице на краткую долю мига появилось удивление.

Пушистая мяукнула. На этот раз виновато-жалобно, даже как-то покаянно, что ли: мол, прости, хозяин, попутал темный дух. Вернее, колбасный.

На это брюнет как-то устало выдохнул, отпустил пятнистую, подошел к камину, дотронулся до его полки, будто то ли прислушиваясь, то ли думая о чем-то, а после