Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 42

Он не договорил.

За окном снова полыхнуло, раздался особо злой раскат грома. И здоровенный кузнец, способный одним ударом коня свалить, отлетел к стене, словно беспомощный котенок.

Злая тьма взметнулась во взгляде, полностью вытесняя янтарь. Он больше пальцем не прикоснулся к кузнецу, но того сначала скрутило от боли, потом выгнуло так, что затрещали кости и глаза налились кровью. Тело больше не принадлежало ему. Оно полыхало в плену ярости кхассера. Каждую клеточку, каждый сантиметр раздирала агония.

Лука хрипел. С его губ клочьями падала серая пена, из правого уха потекла тонкая струйка темной крови. Он чувствовал, как звериные когти сжимаются вокруг сердца, но ничего не мог сделать. Воля кхассера непререкаема, его сила неоспорима. Поддавшись сладким мечтам, он забыл об этом.

– Стой! – Сгорая от стыда и ужаса, Ника натянула подол на свои голые ноги, скатилась с топчана и бросилась к Брейру, – остановись, не надо!

Он убивал Луку. Медленно, неотвратимо, слегка изогнув губы в циничной усмешке. Ника чувствовала его тьму. Она была повсюду. Под старыми половицами, среди бревенчатых стен и протекающей крыши. Заполнила маленькую сторожку до предела, так что даже стекла в окнах начали протестующе скрипеть.

– Не убивай его. Пожалуйста! – взмолилась она. Кхассер не слышал. – Брейр! – Доминика отчаянно повисла у него на руке. – Остановись! Умоляю!

Темный взгляд полоснул по ней. Всего на долю секунды, просто задел мимолетом, но ей показалось, что вывернули наизнанку. Боль была настолько острая и быстрая, что даже вскрикнуть не успела, как все прошло.

Лука рухнул на пол и, слабо постанывая, пытался пошевелить руками. Они больше его не слушались – переломаны, разодраны, хоть с виду и выглядели как обычно. Рот наполнялся кровью, а внутри… внутри расползалось ощущение непоправимого урона.

– Жалеешь его? – сквозь зубы процедил кхассер.

Тьма чуть притихла. Он сдерживал ее, не позволяя наброситься и разорвать. Хотя хотелось. Хриплое надрывное дыхание кузнеца звучало как музыка, притягивало, нашептывало «добей его… забери никчемную жизнь… оборви ее».

Желание убивать было настолько сильным, что кхассер едва держался. Останавливала только ее маленькая трепещущая ладонь на сгибе локтя. Даже через рубаху он чувствовал жар и дикое биение сердца. Настолько быстрое, что его собственное разгонялось в унисон.

– Может, я зря вам помешал? – не отводя от нее взгляда, кивнул на кушетку.

Доминика покраснела еще сильнее, хотя казалось, что сильнее невозможно. Щеки полыхали. Очень хотелось отвернуться, спрятать лицо в ладонях, а еще лучше спрятаться самой. Где-нибудь далеко-далеко, чтобы никто не знал о ее позоре.

– Я не жалею, – просипела она, – но убивать нельзя! Жизнь – это дар. Ты не можешь лишить его этого дара.

– Могу, – он равнодушно пожал плечами.

– Нет, Брейр. Нет, – пытаясь его сдержать, она гладила его по руке, не замечая, как от невинных прикосновений деревенеют мышцы, – пожалуйста. Прогони из Вейсмора, посади в темницу. Что угодно, но не убивай. Он заслуживает наказания, но не смерти.

Глупая маленькая девочка. Она еще не поняла, что смерть уже стояла на пороге, не знала, что хотя с виду кузнец и выглядел целым – внутри месиво. Взгляд зверя не оставлял шансов тем, кто посмел разозлить кхассера.

Брейр смотрел в ее ясные синие глаза и чувствовал, как его затягивает. Ее касания, легкие и невинные, успокаивали, и слабость, в которой не было ничего постыдного, медленно растекалась по венам, вытесняя ярость зверя.

– Надо быть милосердным, – прошептала она и отступила, спрятав руки за спину.

Ему тут же захотелось вернуть ее обратно и снова почувствовать тепло прикосновений.

Лука в углу слабо шевельнулся и застонал, но стон тут же перешел в бульканье – легкие забивало кровью, и каждый вдох мог стать последним.

– Поверь, милосерднее его добить. Чтобы не мучился. Его время закончилось.

– Ты забыл, с кем имеешь дело, андракиец? – скупо улыбнулась Доминика.

Ее все еще трясло от ужаса, но теперь, когда кхассер больше не пытался на ее глазах убить человека, к ней вернулась способность мыслить. Еще раз убедившись, что Брейр не будет ей мешать, она подошла к кузнецу и опустилась перед ним на колени, глядя, как по загорелому лицу уже расползлась предсмертная синева.

Прикоснувшись к его едва вздымавшейся груди, Ника испуганно отдернула руку и вскрикнула. Она мягкая была! Будто нет ни ребер, ни грудины, просто мясо, затянутое кожей.

Она растерянно обернулась к Брейру. Неужели он вот так запросто… одним взглядом?

Кхассер не отвел взгляда в ответ на немой вопрос, не пытался объяснить и ни о чем не жалел. Наоборот – до сих пор недоумевал, как смог остановиться, когда уже подошел к самой грани.

Доминика вернулась к умирающему. Испытывая липкий ужас и стараясь не думать о том, что перед ней фарш в человеческой оболочке, снова положила руки ему на грудь. Прикрыла глаза, пытаясь нащупать линии жизни. Они все были растрепаны, перемешаны, разорваны и едва откликались на ее призыв.

Ника облизала пересохшие губы, не зная, что кхассер жадно наблюдал за этим жестом. Ревность скручивалась с желанием обладать, утихающая ярость – с неподдельным интересом. Он и вправду забыл, что это не просто девочка с небесно-синими глазами. Это высшая. Целительница. Говорят, магам из Шатарии в своем ремесле нет равных. Вот и выпал шанс убедиться.

Тем временем Ника ухватила первую, едва трепещущую ниточку и соединила ее, заново запуская затихавшее мужское сердце. Следующая ниточка – и ему стало чуть легче дышать. Следующая…

Одну за другой она нащупывала нити жизни, восстанавливала их, наполняя своей силой. Сращивала кости, заново собирала органы, убирала боль.

Брейр не поверил бы, если бы не увидел сам, как щеки кузнеца приняли нормальный человеческий оттенок, как он вдохнул – глубоко и с упоением, и распахнул глаза.

– Ника, – прошептал Лука, – я видел во сне ангела. Это была ты.

Вместо ответа она залепила ему звонкую пощечину, проворно увернулась от рук, которые он к ней протянул, и спряталась за спиной кхассера. Она сделала свое дело, вытащила его с той стороны. На этом все. Никакого прощения.

Медленно, придерживаясь рукой за стену, кузнец поднялся на ноги. Он был все еще слаб. Его лоб покрывала испарина, ноги дрожали, с трудом держа могучее тело.

– Мой кхассер, – он склонил голову перед молодым хозяином, – прости. Я виноват.

– У тебя есть два часа, чтобы покинуть Вейсмор. Если после этого встречу тебя на своей территории, она, – Брейр кивнул на Нику, прятавшуюся за его плечом, – больше тебе не поможет. Никто не поможет.

Лука сник. Он знал, что нет ему прощения. И не понимал, как