Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 45

Доминика сонно встрепенулась, приподнялась на подушках, пытаясь понять, что происходит. Раннее утро и комната кхассера, в которую она окончательно перебралась. Самого его не было – он сегодня ушел еще до рассвета на тренировку вместе со своими воинами.

– Кто там? – спросила Ника, отчаянно борясь с зевотой.

– Это Мирта! От лекаря! Помощь ваша нужна.

Голос за дверью был громким и немного истеричным. Испуганным.

Ника выползла из-под уютного теплого одеяла, накинула на плечи длинный халат и, спросонья пошатываясь, пошла открывать.

На пороге, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения, суетилась маленькая, как воробей, худенькая, коротко стриженая девочка лет тринадцати – дочь Серхана, главного лекаря Вейсмора. Ее темные волосы растрепались и смешно торчали в разные стороны, но в глазах плескался такой страх, что веселье мигом пропало.

– Что случилось? – встревоженно спросила Доминика.

– Там женщина умирает. Роженица. Ее из деревни к нам привезли… Она совсем плоха, и ребенок не выходит.

– Беги к отцу. Скажи, пусть воды нагреет целый чан. Я сейчас приду.

Девчонка тут же развернулась и бросилась бежать, нелепо вскидывая худенькие ноги, а Ника вернулась в комнату. Сон как рукой сняло, поэтому она торопливо умылась, натянула простое коричневое платье, кое-как причесалась и замотала волосы в тугой пучок на макушке, чтобы не мешали. Собрала сумку – побросала в нее несколько пузырьков из личного запаса да банку успокаивающего порошка, и выскочила в коридор.

Замок еще только просыпался. Сонные служанки выходили из своих комнат, бестолково поправляли чепцы и зевали, широко открывая рты. С кухни не доносилось ни грохота баков, ни пленительных ароматов утренней выпечки.

Встретив по пути всего нескольких человек, Доминика благополучно добралась до лазарета:

– Что у вас тут?

– Ночью Ладу из деревни привезли, – сказал Серхан, – оступилась вчера на крыльце да внимания не обратила – думала, пронесет. А ночью кровь пошла. Не могу справиться. Ребенку еще две недели в животе сидеть, но не удержит. Слаба слишком. Самой бы выкарабкаться.

– Воды уже отошли?

– Еще нет. Держится.

– Кто ее привез? – Ника уже закатывала рукава.

– Муж. Сейчас на улицу вышел. Сидит ревет, как младенец, а до этого здесь толкался…

– Отправь его домой. Не нужен он мне тут. Только мешать будет. Скажи, пусть дома уберется, порядок наведет, чтобы жену с ребенком в чистое забирать.

– А будет ли ребенок? – лекарь с сомнением покачал головой.

– Будет.

Доминика подошла к койке, на которой в беспамятстве металась роженица. Молоденькая совсем, лет восемнадцати. Красивая. Волосы, как темный шоколад, а на носу россыпь ярких веснушек. Только бледная очень. Пухлые губы совсем потеряли краски и сливались с кожей, под глазами глубокие синяки. И дыхание слабое.

Плохо.

Ника положила одну руку на пылающий лоб, вторую на твердый, словно камень, живот, и тут же поморщилась, когда на нее навалились ощущения сразу двух людей: мать мучилась от боли, ребенок замер от страха.

– Вылечишь? – без особой надежды попросил Серхан. – У меня не получается. Силы вливаю, а не реагирует. А ты руками своими волшебными…

– Не смогу, – Ника досадливо поморщилась, – малыш с даром. Он щит создает, не подпускает к матери. Пока он на свет не появится, не смогу ей помочь.

– Не вытянет она. И сама погибнет, и ребенка за собой в могилу утащит.

– Иначе никак. Не позволит он ничего сделать. У маленьких своя защита.

– Ты поговори с ним, убеди.

– Не работает это так. Он же неразумный еще, испугался и вытолкнул свои силы наружу, не понимая, что этим только мешает.

– Он?

– Да. Мальчишка. Крепенький, здоровый. Я попробую его успокоить и девчонку поддержать. Не вмешиваясь, отварами, но мне травы нужны. – Доминика быстро перечислила, что ей потребуется. – Если у тебя этого нет – посылай воинов в дом травницы. Там точно все есть, я сама заготавливала.

– Как скажешь, госпожа.

Серхан был достаточно мудрым, чтобы не задавать лишних вопросов. Он уже видел, как она вытаскивала с того света безнадежно больных, ступивших одной ногой на дорогу смерти. Мужчину с болотной хворью, пожилую женщину, у которой сердце остановилось. Да она его собственную дочь на ноги поставила, сделала то, что у него самого много лет не получалось.

Он сильный лекарь, но не обладал тем чутьем, которое с рождения было у высшей. Ее дар – часть ее, чуткий инструмент, которым она виртуозно владеет, порой совершая невозможное. Главное – не мешать, не отвлекать и делать, как она скажет.

Выскочив во двор, он подозвал одного из воинов и, вручив наскоро нацарапанный список, отправил к старой Нарве:

– Срочно! Одна нога там, другая здесь.

– Что это? – муж больной сидел тут же на ступенях. – Зачем вы его отправили к старухе? Все плохо? Лада умирает?

– Иди домой, Калеб.

– Но я должен быть тут, с ней…

– Иди домой, – с нажимом повторил лекарь, – здесь от тебя пользы не будет.

Тем временем Доминика смочила тряпицу теплой водой, присыпала слегла успокаивающим порошком и начала обтирать ледяные руки.

– Тише, тише… – ее голос едва различимо разносился по палате, – все хорошо. Я помогу.

Потом она открыла одну из баночек, обмакнула указательный палец в темную густую мазь, отдающую дегтем и медуницей, и начала неспешно чертить на коже оберегающие символы. Звезду на лбу – чтобы успокоить дурные мысли, парящую чайку на груди, – чтобы сердце не сдавалось, цветок на животе – чтобы малыша защитить.

Им всем предстоял очень долгий и сложный день.

К полудню ей стало казаться, что все бесполезно. В комнате стояла духота, приправленная острым запахом лесных трав с горечью полыни. Окна были закрыты и зашторены, чтобы яркий свет с улицы не мешал измученной роженице.

Она была слаба. Темные волосы прилипали к лицу, губы, несмотря на то, что их постоянно смачивали тряпицей, пропитанной целебным отваром, сохли и трескались, а синева под глазами с каждым часом становилась все пронзительнее.

Доминика уже не чувствовала той уверенности, которая была с утра. Минуты утекали сквозь пальцы, а малыш все так же не спешил появляться на свет. Его мать была обессилена и могла лишь тихо стонать, когда приходили болезненные, но пустые схватки.

– Потеряем обоих, – мрачно сказал Серхан, отозвав Нику в сторону, – у нее времени почти не осталось, а сил и вовсе нет. Не справится. Выбирать надо. Или мать, или дитя. Обоих точно не вытянем.

Доминика и себя чувствовала измученной. Сколько раз она пыталась применить свой дар, помочь Ладе и ребенку, но все бесполезно. Ее силы кружились, сверкали на кончиках пальцев, но не могли проникнуть в ослабшее тело, и от