Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская Страница 7

Герте помогала, когда она что-нибудь латала или выправляла, то кузнецам нашим. Ведь несмотря, что орден у нас женский, кузнец все же был мужчина. Правда, он не жил с нами в монастыре, а приходил из ближайшей деревни; мы часто служили ему помощницами. Более серьезные вещи делались в нашей ремесленной слободе, где был большой кузнечный двор, а в самом монастыре так мелкий ремонт, да изготовление срочной мелочевки.

- Плохо. Рука слабый, - нахмурился кузнец. Я согласно кивнула, силы прежней пока не было и мне следовало ее нарабатывать.

- Can? - теперь я ткнула пальцем в щипцы.

Сепнён пожал плечами, как бы подразумевая, что дело твое, бросил крицу на наковальню и демонстративно отошел в сторону. Ухватив щипцами поудобнее, я встала перед наковальней и, подняв молот, обрушила на крицу новый удар. В разные стороны полетели хрупкие чешуйки металла. Дело пошло.

Я обрабатывала сырец, нагревая его в горне в горящем угле, а затем резко остужала в снегу, чтоб отделить стальные скорлупки, продолжая этот процесс до тех пор, пока весь слиток не превратился в некрупные пластинки.

- Хорошо, - небрежно бросил мне кузнец, сметая стальные чешуйки в отдельный горшочек. - Ты за-ватра, - и изобразил движение рукой, словно бил молотом.

Я обрадовалась, поскольку поработать в кузне было для меня большим удовольствием - это и заделье по душе, и возможность восстановить прежние возможности. А то женщины постоянно пытались пристроить меня к хозяйственным делам, однако кухарка или швея из меня были как из задницы флейта. Поэтому чтобы не слоняться без толку, я с радостью согласилась прийти назавтра в кузню и в охотку помахать молотом.

Конечно, первые дни было тяжело, и меня покачивало уже через три часа работы, но дальше - больше, я наловчилась, приспособилась и уже к середине января вовсю орудовала на пару с Сепнёнем. Местное мужское население, видя, как я пропадаю едва ли не сутки напролет в кузне, сначала тяжко повздыхало, завистливо поглядывая на кузнеца, а потом отстало. Видимо рассудив, для себя решили, что я неравнодушна к угрюмому бородатому крепышу, который в плечах был шире себя поперек и годился мне если не в отцы, то в очень старшие братья.

Местная кузня была поплоше чем в нашем монастыре, но на здешние нужды и не требовалось больше одной пары рук, чтоб справляться со всей работой. Хватало присутствия одного Сепнёна. Однако вышло так, что моя помощь не оказалась лишней. Из запасов привозного металла мы смогли натянуть проволоки для починки кольчуг, из заготовленных когда-то пакетов и уклада выковать несколько новых клинков средней паршивости, необходимых для молодых братьев, недавно появившихся в ордене. Залатали невероятное количество котлов, наделали подков про запас для пятерки крепких мышастых северных лошадей, стоявших сейчас в конюшнях.

Братья ордена Святого Кристобаля Сподвижника предпочитали пешее передвижение и бой, поскольку в большинстве своем были выходцами из народа моряков и корабелов. А кони им были нужны, чтобы гонца послать на большую землю, так они называли Лукерм, да перевезти запасы или раненого.

В один из дней, когда на улице стоял бодрящий морозец при ярком солнце, а в кузне было сумрачно и от чадящего горна - не продохнуть, к нам забежала Агнесс. Мы с Сепнёнем работали; из одежды на нас были только штаны, рубахи без рукавов, да фартуки, чтоб одежду не пожгло.

- Есфирь! - радостно завопила она, отряхивая подол от муки, похоже, девочка прилетела к нам прямо с кухни. - Ты не представляешь!

- Погоди, - бросила я, ударяя молотом по заготовке, в ответ кузнец поправил болванку небольшим молотком. - Я занята. Позже, - и вновь замахнулась.

- Угадай, кто - там?! - от восторга Агнесс едва не прыгала по кузне.

- Нет, ты глянь! - раздался родной голос. - Едва оклемалась, как к железкам своим разлюбезным полезла!

Опустив молот на раскаленную заготовку, я обернулась к двери: из ослепительного сияния проема шагнули внутрь знакомые силуэты. - Девчонки! - взвыла я, отставляя молот в сторону. - Вы приехали! - и стиснула их в объятьях.

- Пусти, задушишь! - чуть сдавленно прохрипела Юозапа, и как всегда добавила: - Вот оглобля высоченная!

Герта звонко хлопнула меня по плечу и обняла, точно медведь сжал.

- Фиря! Здоровая! - а потом, отстранив меня на расстояние вытянутых рук, окинула взглядом. - Как же я рада тебя видеть!

И тут, в потоке солнечного света, что лился в открытые двери я, разглядев на лицах сестер затаенную тревогу, взволнованно спросила:

- Девочки, что-то случилось?

Глава 2.

Студеная зима, характерная для северо-восточных областей союза в Крисовах оказалась довольно мягкой, но снежной. Который день крупными хлопьями валил снег, отчего по широким улицам Звенича, превратившимся в узкие протоптанные колеи с обеих сторон окруженные сугробами, пройти было довольно проблематично. Грубые башмаки ремесленников и изящные сапожки местных красавиц с одинаковой легкостью вязли в снегу. Стройные нарядные дома, сложенные из светло-серого камня под мокрым снегом превратились в угрюмые бастионы, отчего создавалось впечатление, что весь город нахмурился и недоволен скорыми праздниками.

Всего через неделю должны будут состояться торжества в честь тезоименитства Его Святейшества Папы Геласия IX, которые продлятся семь дней. Потом останется всего чуть-чуть, каких-то двенадцать дней и наступит Новый год, сулящий новые празднества. Однако, несмотря на ненастную погоду и безрадостный пейзаж на главных улицах уже нет-нет, да и вспыхивали яркими пятнами флаги и пестрые гирлянды.

Впрочем, в городе были и другие улицы, где раньше пир жизни бурлил круглые сутки, но ныне из-за торжеств Церкви и наводнивших город священнослужителей он весьма поутих, и лишь изредка распахивающаяся дверь и украдкой выходящий клиент указывали - здесь еще что-то теплится.

Брат Убино и старший брат Дизидерий, переодевшись в мирское платье вольных купцов, выписывая ногами замысловатые кренделя, шли вдоль домов веселого квартала.

- Этот, - пьяным голосом уточнял Убино: высокий и плечистый мужчина у своего не менее крупного спутника. Брат был одет в темно-синий плащ-шаперон , из-под которого выглядывал зеленый таперт с фестонами. Его товарищ, облаченный в точно такой же плащ только с красным подкладом и распахнутый на груди жупон , имел не менее ухарский вид. Он в ответ с трудом поднимал голову, долго вглядывался в сумрак начинающегося вечера, а