Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская Страница 9

не желает вступать в пустые беседы на подобные темы, за него отвечал брат Боклерк, стараясь отделываться ничего незначащими фразами. Виконт Ранзе и его супруга чувствовали себя не в своей тарелке, поскольку такое столпотворение священнослужителей и полное отсутствие светских гостей в их доме наблюдалось впервые. От этого, миледи Ранзе волновалась и была бледна, ее полная грудь туго стянутая расшитым лифом роба , часто вздымалась. Она украдкой утирала пот с высокого лба и поправляла расшитый ток , неплотно сидящий на голове. Сер Ковеций тоже заметно нервничал, отчего его полная рука, когда он подносил двузубую вилку ко рту, слегка подрагивала. Его супруга тоже вела себя необычайно тихо за столом, что можно было подумать - это лишь ее безмолвное отражение.

В очередной раз, когда произошла перемена блюд, и на место остывшей запеченной индейки, были поданы рябчики с пармезаном, его преподобие старший викарий Адельм, не сдержав любопытства снедавшего весь вечер, наконец-то решил спросить. Его голос, имевший высокий тембр, нежели чем возможно ожидать от такого грузного мужчины, слегка подрагивал от нетерпения.

- Ваше преосвященство, какому чуду мы обязаны, что вы удостоили нас столь высокой чести, посетив сей скромный город, удаленный от центральных областей союза и сосредоточия церковной жизни? - весьма витиевато выразил свой интерес старший викарий.

Епископ оторвал взор от тарелки и поднял глаза на легата.

- Церковная жизнь не может быть сосредоточена в одном месте. Она там, где миру явлено слово Божье. Во всех ближних и дальних уголках союза, ваше преподобие, - сухо отрезал он, стараясь пресечь подобным ответом дальнейшие расспросы на эту тему.

- Его высокопреосвященство истинно прав! - с жаром подхватил слова Констанса святой отец Бонифаций - невысокий старец приблизительного равного возраста с епископом, его глаза поблескивали от едва сдерживаемых порывов религиозного рвения. - Слово Божье повсюду, а наш долг нести его до заблудших душ, коих в нашем городе предостаточно.

На несколько мгновений за столом вновь воцарилось молчание, прерываемое лишь стуком столовых приборов. Из-за того, что разговор оказался уведен от намеченного пути в другую сторону, старший викарий Адельм позволил себе легкую гримасу, и немного подумав, постарался вернуть разговор на интересующую его тему. Он как старший по сану среди приглашенных совершенно не принимал в расчет, что перебивает святого отца, вновь собравшегося что-то сказать.

- У нашей Матери Церкви бесчисленный сонм служителей, кои всеми силами стараются донести Слово до душ прихожан и притворить тем самым Божьи заповеди в жизнь. Разве есть повод сомневаться в честности исполнений их обязанностей? Неужели это привело вас в наши края?

- Для слежения за чистотой веры в наших рядах существуют надзиратели Слушающих. Однако их здесь нет, поскольку при прежнем правителе городу был присвоен статус 'города с вольностями'. Это не моя обязанность, - отрезал Констанс, отвечая на столь бесцеремонный вопрос. - Но дела одной из епархий ордена, к которой относится Звенич, волнуют меня как первого достойного доверия, - присутствующие за столом замерли, кто в тревоге, кто в предвкушении от возможно грядущих перемен.

Старший викарий своим настырным любопытством вынудил его преосвященство обосновывать таким опасным и не совсем удобным способом свой визит в Звенич. Назвать истинную причину посещения епископ никак не мог.

- Это просто замечательно! - едва ли не вскричал святой отец Бонифаций. Весь его внешний вид выражал восторг. Не меньшим восхищением новостью пылало лицо наставника послушников - святого отца Маку. Похоже, служащие в главном храме церковники являлись истинными ревнителями Веры. А вот внешний вид старшего викария ничего не выражал ни одобрения, ни расстройства - лишь ровное спокойствие и легкую заинтересованность, которые ярче всех говорили епископу, что он вряд ли будет рад появлению надзирателя в городе. Это наложит на его доселе безраздельную власть немалые ограничения.

- Ваше преосвященство, - подал голос, до сих пор молчавший диакон Слендер. - Ровно через шесть дней по всему союзу пройдет чествование тезоименитства Его Святейшества. Не могли бы вы в столь знаменательный день почтить своим присутствием наш главный храм, чтоб прочесть проповедь и провести праздничную литургию?

Епископ ненадолго задумался, а потом едва заметно кивнул:

- Хорошо. Если дела не потребуют моего безотлагательного присутствия в другом месте к благому воскресенью, я проведу праздничное богослужение.

- Это просто чудесно! Воистину радостная весть! - воскликнул святой отец Бонифаций. - Своими речами вы согреете души прихожан и вернете им радость бытия в церковном лоне.

- Да согласен, - скупо кивнул старший викарий, несколько поспешно разделывая рябчика на тарелке, словно тот сию секунду мог убежать из-под ножа. - Весть действительно чудесная. Сила вашего слова подвигнет многих на благие поступки. Но самым замечательным стало бы известие, что вы проведете проповедь у нас в новогодние празднования.

- На все воля Господа, - ответил Констанс богословской фразой на неуемный интерес легата.

Весь остаток ужина прошел в подобных пикировках, где старший викарий стремился тем или иным способом выведать у его преосвященства цель визита в город с вольностями и время его пребывания здесь. Епископ как опытный политик с легкостью уклонялся от назойливых вопросов, вызвав у его преподобия Адельма под конец вечера стойкие подозрения, что тот явился по его душу.

- Не нравится мне излишнее любопытство главного представителя, - скривился его преосвященство, когда он с братом Боклерком под охраной двух братьев-сопровождающих направлялся в свои покои.

- Я понимаю вас, - кивнул секретарь, не спеша продолжать разговор пока они не окажутся у себя.

Но вот один из братьев шедших впереди распахнул двери, удостоверился, что внутри все в порядке, то есть двое из сопровождения на месте в комнате, подал им ответный знак и только после пропустил епископа внутрь.

Апартаменты, предоставленные его преосвященству, были довольно богато обставлены даже по меркам некоторых центральных городов, а не провинциальных, к коим принадлежал Звенич. Однако для Констанса привыкшего к чрезмерному комфорту и роскоши, они показались стесненными и не очень приспособленными для жизни. Несмотря на наличие ковра посреди общей гостиной, большого камина, который с легкостью прогревал все помещение и смежную с ним спальню, мебель была не столь мягкой, видимо на нее пустили хлопок, а не конский волос, и уж тем более поскупились на пух. Отсутствовало отдельное помещение для купальни, а взамен ее стояла ширма, за которой находились все туалетные принадлежности. И ныне если б