Пламя и тьма (ЛП) - Фанетти Сьюзен Страница 22

Хотя в штате Калифорния, особенно летом, было множество вызовов на лесные пожары. У них был настоящий сезон лесных пожаров, такой же, как на Среднем Западе — сезон торнадо. Хотя у Лесной службы были свои пожарные, но все пожарные были обучены борьбе с лесными пожарами и принимали вызовы для оказания помощи, а департамент перехватывал вызовы о пожарах, как будто они были предвестниками самого Армагеддона.

Потому что они вполне могут ими оказаться.

На данный момент этим летом, несмотря даже на сухую зиму, пожароопасный сезон оставался спокойным. Но, по правде говоря, ещё рано. По мере развития сухого сезона всё становится более шатким, а август и сентябрь часто становились худшими месяцами. На каждой смене лета и ранней осени всегда сохранялся повышенный уровень бдительности. Один окурок, выброшенный из окна автомобиля, может уничтожить сотни тысяч акров леса и кустарников. И такое происходило постоянно.

И с этими ублюдками практически невозможно бороться.

Но смена в воскресенье, после того как она провела время с Коннором, была спокойной. Грузовик и машина скорой помощи отправились на автомобильный вызов около восьми часов, но единственная травма была нанесена водителю подушкой безопасности, когда та расквасила ему лицо. Обе машины были явно в неисправности, так что грузовиком они перекрыли полосу. Они потоптались на одном месте час или около того, регулируя движение, пока буксирная компания не смогла увести обломки с дороги на специальной платформе.

Затем вернулись в депо и снова принялись за проверки.

Той ночью после ужина Пилар и Мур занимались уборкой, так что они находились одни на кухне, пока все остальные были наверху в комнате отдыха, смотря игру «Доджерс».

Пока Пилар загружала посудомоечную машину, Мур собирал принадлежности для приготовления пищи. Рейс был отличным поваром, но также настоящим неряхой за столешницей. Нависнув над ней, чтобы убрать специи в шкаф, Мур спросил:

— У тебя есть планы на завтра? Хочешь отправиться в рощу Джошуа (Прим.: место в пустыне, где произрастают юкки древовидные) и полазить по горам после смены?

Для неё это звучало как план.

— Ага… но сначала мне нужно проверить моего брата. Можем ли мы сделать это за ночь — выехать днём и подняться утром? — было слишком жарко для восхождения после полудня в пустыне. — Индийская бухта должна быть довольно светлой в понедельник вечером. И не слишком много туристов.

Они с Муром были любителями скалолазания, их дружба основывалась как на их совместном нерабочем времени, так и на командной работе на сменах. Они не были близки в смысле «разделим-наши-самые-тайные-секреты-и-начнём-заплетать-друг-другу-косички», но они понимали друг друга и без такого обмена. Они пришли на станцию друг за другом в течение одного года, Мур сразу после Пилар, и тут же сплотились. Они испытывали мир похожими способами, большинство из них физически. Но они никогда не были в физическом смысле вместе, несмотря на бесчисленное количество походов и ночёвок в одной палатке.

Однажды, пару лет назад, они пытались сблизится, когда поднялись на Большой Медведь, и неожиданный дождь рано загнал их в палатку. Они провели ночь, выпивая ужасное вино, которое взяли в магазине по дороге, и, в конце концов, целовались около трех минут.

Тот момент растворился в пьяном хихиканье, а затем они оба отключились. Так что нет. Они не были заинтересованы друг в друге. Это как трахнуться с братом. Если бы у неё был такой брат, который ей нравился.

— Как он?

Пилар рассказала Муру о Хьюго, выдав сильно отредактированную версию истории… в ней не было ни разборок в «Хай Лайф», ни защиты «Ночной Банды», ни угроз лично ей. Но её друг знал достаточно о брате, чтобы понять, что тот всегда влипал в какое-то дерьмо, так что она рассказала ему, что он связался с «Убийцами» и из-за этого оказался в больнице.

— Чуть раньше я позвонила Нане. Он проснулся и в порядке. Они продержат его пару дней, а потом он будет стонать дома, чтобы нана вытирала ему задницу, но он будет жить. И, вероятней всего, потерял работу. Это была его лучшая работа за всё время.

— Говорю тебе, этому парню нужно поступить на военную службу, — Мур не служил в армии, его младший брат Джуд… у которого тоже были проблемы в миру… записался в армию пару лет едва окончив среднюю школу. Главной причиной, по которой он завербовался, было причинить боль их маме, когда она попыталась воспрепятствовать. И он преуспел в этом. Но на самом деле служба изменила его.

— Он не ребенок. Ему двадцать пять.

— Не слишком старый, чтобы завербоваться.

— До тех пор пока мы не накачаем его снотворным и не забросим в общевойсковую штабную школу, уверена, что этого не произойдёт. Кроме того, это убьет Нану. Она надеется, что он исправится. До тех пор, пока она удерживает его от клейма «Убийц», нана считает, что он отыщет свой путь.

Пока Мур брал губку и вытирал столешницу, Пилар взяла специальную тряпку, чтобы вытереть со стола. Это был большой продолговатый стол из массива сосны. На нём была вырезаны эмблемы: их станции, района и профессии, а во главе стола была гравировка с датой основания — 1913 год, когда в конюшне впервые разместилась пожарная машина. Они не вытирали этот стол обычной мокрой губкой.

— Ты же понимаешь, что она ошибается. Если он всё ещё не изменился, то и будет продолжать двигаться в том же самом направлении. Вниз.

Пилар это понимала. Конечно же. И в глубине души бабушка тоже это понимает. Но её просто взбесило, что посторонний человек со светло-зелёной губкой в руке выдаёт такие умозаключения. Даже если этот посторонний был ей ближе, чем кто-либо другой. Может, бл*дь, даже слишком близок.

— Отвали, Мур. Я не просила ни твоего мнения, ни твоей помощи.

Он на секунду задержал не ней взгляд сквозь висячие кастрюли и сковородки, а потом кивнул и вернулся к работе.

На следующее утро после спокойной ночи без вызовов Пилар и Мур планировали встретиться во второй половине дня и выехать к юккам древовидным, чтобы разбить лагерь для подготовки к раннему утреннему подъёму на гору. После короткого обмена мнениями на кухне у них не осталось никаких обид друг на друга, и к тому времени, как они выключили свет и направились в комнату отдыха, с их отношениями всё было в порядке. Они понимали друг друга и не воспринимали близко к сердцу свои разногласия.

После того как прибыла новая смена Пилар переоделась в уличную одежду и отправилась в больницу. Когда она поднялась в палату Хьюго, её брат завтракал, а их бабушка суетилась, распаковывая дорожную сумку.

Хьюго сразу заметил её и отложил коробку молока обратно на поднос.

— Привет.

— Привет. — Она вошла в комнату и закрыла дверь. Хьюго выглядел ужасно. Его лицо представляло собой опухший бардак с зашитыми рваными ранами на носу и вдоль подбородка. Его грудь и руки были обмотаны бинтами. Пилар знала также, что у него серьёзное сотрясение мозга, но он был начеку, и его глаза были сосредоточено смотрели на нее с опухшего, потемневшего лица.

— Я рада, что ты здесь, миха. Долорес привезла вещи из дома, но мне нужно сбегать за несколькими вещами, которые нужны Хью. Ты можешь остаться с ним?

Долорес — соседка их бабушки и её хорошая подруга.

— Конечно. Но если бы ты позвонила, я бы могла прихватить, что бы там ни было. — Но Пилар не возражала против возможности поговорить с братом наедине. У них было кое-что, что нужно обсудить.

— Ты же знаешь, я ненавижу беспокоить тебя на работе. И я не против. Я бы хотела ненадолго выбраться на солнечный свет.