Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Расплата за прошлое Страница 7

— Что? — возмутился он. — Видимо, ваши замечания были очень неприятными! Лора, постарайтесь поскорее узнать, где она. Я позвоню вам позже. У Эрмин будет несколько минут между двумя действиями. Я должен с ней поговорить. До свидания! Я перезвоню.

— Тошан, подождите! — возразила Лора.

Но Тошан, вне себя от гнева, уже повесил трубку, проклиная медлительность транспорта. Во время войны ему не раз доводилось летать, и теперь он мечтал сам управлять самолетом.

«Что ж, мне остается только предупредить Эрмин», — сказал он себе, выходя из комнаты.

Эрмин сидела у окна с маленьким Констаном на коленях. Ребенок с чувством глубокого удовлетворения сосал палец. По всеобщему мнению, он унаследовал черты своей матери — большие голубые глаза и светлые волосы, что приводило в восторг Лору.

— На этот раз возобладала нордическая кровь наших предков! — не уставала повторять она после рождения малыша.

Тошан, наоборот, чувствовал себя обделенным перед этим вылитым портретом своей супруги и, странным образом, не ощущал должной близости со своим младшим ребенком.

— Значит, мы все должны вернуться в Валь-Жальбер? — обеспокоенно спросила Мадлен.

Это была индианка двадцати девяти лет, довольно полная, с медным цветом лица и двумя длинными черными косами. Одетая в свой излюбленный наряд — серое платье с белым воротником, она выглядела расстроенной. Несчастье, постигшее семейство Шарденов — Дельбо, тронуло ее до глубины души. Эта кроткая представительница народа монтанье, кузина Тошана, в свое время была кормилицей близняшек Лоранс и Мари-Нутты. Она стала для них кем-то вроде второй матери, следящей за их воспитанием. Эрмин любила ее, как сестру, утверждая, что это лучшая и самая верная подруга. Теперь Мадлен заботилась о Констанс, ее младшем сыне.

— Я еду один, Мадлен, — ответил Тошан. — Если Эрмин разорвет контракт, она потеряет много денег. Никак не могу ее образумить.

— Мне плевать на деньги! — возразила молодая певица. — Я смогу хорошо заработать, если соглашусь сниматься в Голливуде.

Эрмин была поражена, получив предложение, о котором мечтает любой артист. Ей, с учетом ее внешних и вокальных данных, прислали контракт на роль второго плана в музыкальной комедии. Предполагаемый гонорар ее ошеломил, в сравнении с тем, что она зарабатывала своими выступлениями на сцене. Но она до сих пор колебалась, поскольку это означало бы оставить дом по меньшей мере на три месяца, с начала ноября по конец января. Вся семья была в курсе, но Лора выражала наибольшее воодушевление.

— Несомненно, но только ты еще ничего не подписывала, — заметил ее муж.

— Вот и займусь этим! — воскликнула Эрмин. — Тошан, я хочу поехать с тобой. Дети наверняка перепуганы. Они сейчас одни в Маленьком раю. А мама? Я нужна ей! Папа с Мирей в больнице, а ты советуешь мне подождать, словно ничего не произошло! У меня еще четыре представления «Богемы», одно из которых в Монреале. Это означает, что я должна провести целых две недели вдали от родных!

— Мин, успокойся! — со вздохом произнес он. — Обещаю, что буду сообщать тебе новости каждый день. У меня поезд через полтора часа. Летом добираться легко: я буду в Валь-Жальбере уже завтра, ранним утром. Зачем ты так изводишь себя? И потом, Мукки уже почти четырнадцать, близняшки тоже взрослые девочки. Ты прекрасно знаешь, что супруги Маруа с удовольствием им помогут. А твой отец и Мирей сейчас вне опасности.

— А Киона? — воскликнула молодая женщина.

От ее крика Констан вздрогнул и заплакал.

— Не бойся, мой маленький! — ласково произнесла Эрмин. — Просто мама расстроена, понимаешь?

Но ребенок принялся вырываться, и ей пришлось опустить его на пол. Он тут же засеменил к Мадлен, которая решила увести его в свою комнату.

— Пойдем, няня поиграет с тобой. Папе и маме нужно поговорить, — сказала она.

— Констан настоящий трусишка, — заметил Тошан. — Тебе не стоит его так баловать. Он всегда с тобой, ты осыпаешь его поцелуями — ничего хорошего в этом нет. И Мадлен ведет себя так же.

— Тошан, ему всего два года! — отрезала его жена. — Он еще успеет очерстветь.

Она встала и потянулась. Ткань ее голубого платья обтянула круглую грудь и слегка выпуклый живот. Это немедленно подействовало на мужа. Он обнял ее и прошептал на ухо:

— У нас еще есть двадцать минут, чтобы попрощаться. Ты такая красивая! Я видел тебя в объятиях другого на сцене, и теперь мне не терпится заявить на тебя свои права…

Эрмин была шокирована. Она не чувствовала себя способной ответить на желание Тошана, поскольку была измучена выступлением в Капитолии. Но главное, ее терзали тревога и отчаяние. Красивый дом в Валь-Жальбере был ей очень дорог. С годами она научилась ценить его роскошную и уютную обстановку, с удовольствием играла на рояле или нежилась на крытой террасе в одном из шезлонгов, приобретенных Лорой.

— Не сейчас! — тихо произнесла она, чтобы ее не услышала Мадлен. — Все мои мысли заняты другим. Как ты можешь предлагать мне такое?

— Но мне-то нужно твое тело, — возразил он с улыбкой вожделения. — Ну же, не отвергай меня!

Он схватил ее за талию и увлек в их спальню, соседствующую с комнатой Мадлен и Констана.

— Нет, нет и нет! — прошептала она. — Киона, возможно, исчезла навсегда, а ты, ее брат, осмеливаешься…

Тошан заставил ее замолчать страстным поцелуем, одновременно задирая ей юбку. Его руки скользнули между ее ног, обтянутых нейлоновыми чулками, затем пробрались под атласную ткань трусиков.

— Мин… — задыхаясь, жарко шептал он ей на ухо. — Моя маленькая любимая красавица…

Ей удалось вырваться и отодвинуться на другую сторону кровати. Она показалась ему еще более притягательной с раскрасневшимися щеками и приоткрытыми губами.

— Я сделаю все, что захочешь, если ты возьмешь нас с собой, — заявила она. — Да, меня, Мадлен и малыша! Не волнуйся, мы быстро соберемся! И возьмем такси.

Эти слова немного отрезвили Тошана. Он ненавидел, когда она называла Констана малышом.

— Не говори ерунды, — тихо сказал он. — Мы и так не купаемся в золоте с тех пор, как война закончилась. У меня нет работы, и мне не нравится сидеть на твоей шее. К тому же твоя мать наверняка изменит образ жизни после пожара. Возможно, нам больше не придется рассчитывать на ее щедроты.

— Что ты! — удивилась Эрмин. — Ее деньги лежат в банке, и, думаю, дом застрахован.

Он бросил на нее разъяренный взгляд. После рождения Констана, которого она кормила грудью больше восьми месяцев, Тошан питал к Эрмин особенно пылкую страсть. Никогда еще он не был таким ревнивым, авторитарным и требовательным в близости. Несмотря на то что Эрмин льстило подобное доказательство его любви, порой ей было сложно поддерживать столь пылкие отношения. Она разрывалась между репетициями, выступлениями по всей Канаде и ролью матери.

— Значит, тебе плевать, что я уеду вот так? — бушевал Тошан.

— Возьми меня с собой, и мы будем вместе ночью и днем!

— Сейчас же иди сюда, — велел он. — Я уже не могу от тебя отказаться. Я хочу тебя, и без всякого шантажа с твоей стороны. Жена обязана подчиняться своему мужу!

Он произнес это шутливым тоном, но Эрмин, обидевшись, не двинулась с места. Он обошел кровать, схватил ее в охапку и втолкнул в прилегающую к спальне туалетную комнату, дверь которой тут же запер.

— Помнишь? — прошептал он. — Накануне моего отъезда в Европу, в казарме гарнизона? Ты была более покладистой, потому что мне предстояло пересечь океан. Мин, я не могу без тебя, без твоего тела, твоего аромата…

Не переставая говорить, он встал сзади и быстрым движением расстегнул лиф ее платья. Его ладони легли на ее полуобнаженную грудь, после чего пальцы принялись ласкать соски через ткань бюстгальтера.

— Ты моя, моя! — бормотал он, покусывая ее шею.

Эрмин сдалась. Сопротивляться было бесполезно, да она и не собиралась этого делать. Эти неожиданные объятия в непривычном месте возбуждали ее чувственность. Покорная, томная, она оперлась на бортик раковины, догадавшись, каким образом Тошан хочет заняться любовью. Они не раз поступали так в лесу, когда жили на берегу Перибонки. В этом было нечто животное, древнее, и это не вызывало у нее отторжения. Когда он вошел в нее, ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать от удовольствия.

Тошан тем временем наслаждался их отражением в зеркале. Ему нравилось наблюдать за собой, смотреть, как ритмично колышутся грудь и бедра его жены в такт его исступленным движениям. Она быстро достигла оргазма. Ощутив прилив нежности, Тошан обнял ее. Эрмин обернулась, чтобы поцеловать его.

Приведя себя в порядок, он вернулся в спальню и взял свою кожаную сумку.

— Мне нужно поторапливаться! Не хватало еще опоздать на поезд! Мне не терпится узнать самое главное: почему сбежала Киона. Твоя мать показалась мне смущенной, словно совесть у нее нечиста.