Алиса в Стране Чудесных Клёнов (СИ) - Арчер Наталия Страница 17

Скайтрейн в Ванкувере — это как американские горки в не очень развлекательном парке аттракционов, но в очень красивом месте.

Пару дней назад, когда дождь прекратился на час, я покаталась на нём, пока родители отоваривались в Волмарте. Я сидела на самом почётном месте водителя состава, так как эти поезда полностью автоматизированные и, соответственно, представить себя машинистом может каждый (кому повезло сесть первым, правда). Это своего рода наземное метро. А “небесным поездом” он называется не просто так — большая часть станций располагается на приличной возвышенности над землёй. Поэтому можно любоваться горным ландшафтом и городом, как на настоящем экскурсионном туре, но по цене обыкновенного билета на автобус. И да, снаружи он намного шумнее, чем внутри. Поэтому лучше подождать с телефонным разговором.

Наконец, всё стихает, так как носятся они, к счастью, достаточно быстро.

— Папуль, у меня всё хорошо. Я просто не могла найти твой смартфон. Он у тебя слишком умный, поэтому спрятался так, что невозможно было отыскать. А ещё я вообще сначала не поняла, что ты звонишь. Что у тебя за рингтон? Что-то такое старинное, я думала тут где-то старики зажигают под песни своей юности, гоняя пластинки на граммофоне, — хихикаю. Обожаю подтрунивать над отцом по поводу его возраста. Но. Я никогда не делаю ничего подобного по отношению к маме, хоть у них всего полтора года разницы в возрасте.

— Это Meat Loaf (“мясной рулет” — перевод с англ., прим. автора).

— Ты в ресторане что ли? Какой ещё Meat Loaf? Кто называет группу в честь мясного рулета?

— Нет, Элис, это действительно такое название группы. Она была очень популярна в моё время. Или нет, я не помню. И она совсем не древняя — ранние девяностые были не настолько давно. Я подумал, что очень романтично поставить такую песню на Кэрри, — теперь папа начинает петь, а я закатываю глаза, отведя телефон в сторону: — And I would do anything for love, I would do anything for love, but I won't do that, I won't do that[23](“И я бы сделал все ради любви, я бы сделал все ради любви, но я не буду этого делать, я не буду этого делать” — перевод с англ., прим. автора).

Дэн в это время беззвучно смеётся, прекрасно слыша папино чудовищное исполнение до этого казавшейся красивой песни.

— Пап, пап, окей, я поняла. Пожалуйста, перестань петь, — говорю, стараясь не засмеяться за компанию с Дэннисом. — Где ты? Разве вы сейчас не должны смотреть фильм?

— Мы и смотрим фильм. Только началось, впрочем. Сейчас полчаса трейлеров будут крутить, боюсь забыть, что мы пришли смотреть изначально. Поэтому решил вместо просмотра рекламы позвонить тебе, — отвечает папа и делает паузу. — Лучше расскажи где ты? Ты всё ещё с тем парнем?

— Расслабься, пап. Мы гуляем с Дэном, как и планировали. Где-то в Ванкувере.

— Официально мы сейчас не в Ванкувере, — раздаётся тёплый шёпот мне на свободное от трубки ухо. Дэн стоит совсем рядом. Он поправляет мою шапку, натягивая её вниз обратно, случайно касаясь моих волос.

У меня по спине бегут мурашки, но не от холода или ужаса. Приятный вид мурашек, если только у них есть классификация.

— Кхм. Извини, пап, но мне только что сообщили, что мы покинули пределы города. И я понятия не имею, где мы сейчас находимся. Здесь ни дорожных знаков, ни домов, ни людей. Лишь тёмный лес справа и непроходимые заросли слева.

— Элис! — взрывается папа, теряя терпение. — Где ты?! Может, твой друг в состоянии мне сказать?! Я могу с ним поговорить? Это совершенно не смешно!

— Нет, пожалуйста, не надо. Я не буду передавать трубку Дэну, — отвечаю почти шёпотом. Теперь я понимаю, что это не самая моя лучшая идея шутить над папой подобным образом. Я ж не знала, что он, оказывается, такой легко волнующийся. — Расслабься. Всё в порядке…

Затем на мои замерзшие пальцы, которые держат трубку, мягко ложиться тёплая ладонь. Дэн аккуратно забирает у меня телефон другой рукой и говорит мне:

— Извини, Элис. Это меня спрашивают.

— Здравствуйте, мистер Лидделл. Мы сейчас направляемся в Метротаун. В данный момент проходим по пешеходной дороге БиСи Паркуэй, мимо Центрального парка, по направлению к станции Скайтрейна “Паттерсон”. Мы посмотрим на праздничные украшения, и после этого я провожу Элис домой.

Он всё ещё держит мою руку. Это необычайно приятно и уютно. Дэн выслушивает папин ответ, который я не могу расслышать в свою очередь, поэтому я приближаюсь к динамику.

— Обязательно, мистер Лидделл, — торжественно произносит Дэн.

Я вроде бы и слышу теперь, но по-прежнему ничего не понимаю. Непреднамеренно я оказываюсь почти вплотную к “своему парню”, стоя прямо перед ним, ощущая его дыхание своей кожей, наслаждаясь свежим ароматом его парфюма, но из звуков — лишь моё сердцебиение и сумбурное жужжание моих мыслей.

Мне кажется, что я чувствую своего рода электричество. Это объяснило бы жужжание. К счастью, с настоящим ударом тока его объединяет “лишь” тяжелая прострация с неспособностью движения. Я не могу оторваться от источника “поражения”. По странному стечению обстоятельств, я скована и расслаблена одновременно и ничего не могу с этим поделать. Так и стою — краснею, бледнею, будучи слегка оглохшей и капелюшку отупевшей, очевидно, так как я слышу только ответы Дэна, но не понимаю их значения. А шаг назад не могу сделать.

Собрав всю силу воли, я всё же делаю этот спасительный шаг. Наконец-то. Сразу становится невыносимо холодно.

— Конечно, сэр.

“Вечеринка?” — одними губами спрашивает меня Дэн.

Я понимаю, что он хочет рассказать папе куда мы собираемся. В ужасе мотаю головой из стороны в сторону.

“Нет, нет, нет!”, — беззвучно отвечаю и забираю обратно телефон.

С моим отцом меньше всегда значит больше.

— Мистер Лидделл, это снова твоя дочь. Ну как, мы со всем разобрались? Пожалуйста, иди уже смотреть кино, а то увидишь только титры. Уверена, что мама начала волноваться.

— Хорошо, дорогая. Думаю, что Дэн сносный. Но дома будь вовремя.

— Конечно! Пока! Люблю тебя! — отключаюсь.

Фью.

— Извини, Дэннис, — говорю, закусывая губу.

Если честно, то я даже не знаю, за что мне надо извиняться. Во-первых, я понятия не имею, о чём они говорили. Во-вторых, я не хочу признавать первый пункт, чтобы не выдать себя.

— Всё хорошо, Элис, — Дэн искренне мне улыбается. — У тебя замечательный отец. Он должен знать, с кем его ребёнок проводит время. И где. И почему. С какой итоговой целью. И как долго. И почему ты до сих пор не отправила ему обещанный мой номер социального страхования и копию моего удостоверения личности, — он перечисляет серьёзным тоном.

У меня немного темнеет в глазах.

“Я сейчас упаду в обморок? Нет, это не может быть правдой. Папа не должен был этого говорить. Он не мог. Или мог? Ужас какой, я умру от стыда. Какая глупая смерть!” — всё, о чём я могу только думать.

— Элис, я пошутил, пожалуйста, перестань быть такой бледной, мне больше нравится твой румянец, — говорит Дэн с тревогой в голосе, поднимая мою голову чуть выше под подбородок. Он опять широко улыбается.

“Ещё лучше! Он знает, что я ничего не слышала! Великолепно, блин”.

— Очень рада, что ты прекрасно проводишь время, — отвечаю, собрав своё чувство собственного достоинства в кучу. Миленькую такую кучку.

“Пофиг. С этим можно жить”, — философски решаю про себя.

— Тогда давай продолжать путь, — я указываю на пустой стакан из-под кофе, что он поставил у наших ног, чтобы освободить себе руки. "Развязать" будет правильнее. — Не забудь забрать свои вещи. Надеюсь, что мы не заблудимся и отыщем дорогу, если что, по хлебным крошкам. Но в крайнем случае, мы сможем воспользоваться и картой на телефоне.

— Без сомнений, — отвечает Дэн, ухмыляясь.

Он поднимает стаканчик, бросает на него взгляд, а потом спрашивает:

— Я тут вот думал… Ты не против, если я сначала кое-что проверю?