Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова Страница 24

Мне бы хотелось, чтобы родные шли рядом и рассказывали о памятных и любимых местах, провели бы мне экскурсию по острову. Но я приехала на Санторини слишком поздно, мы разминулись с ними во времени, и в моей одинокой прогулке меня никто не сопровождает.

Я ухожу довольно далеко. Миную площадь с церковью, рядом с которой меня вчера высадил Яннис, и, оставив центр Ии позади, двигаюсь по тропинке вдоль моря. Впереди тоже белеют домики, и мне хочется дойти до них. Слева нависает скала вулканического происхождения, изъеденная сотами, как пемза. Справа растут кактусы и полевые цветы, а далеко внизу плещется синее море. По пути я щелкаю на телефон открыточные виды, чтобы потом поделиться с Кириллом. Мне бы хотелось, чтобы он был рядом, проникся красотой этого удивительного острова, выслушал меня и дал совет, как быть дальше. Мне нравится остров, и я хотела бы сохранить бабушкин отель, но совершенно не представляю, как это сделать. А главное – как совместить мои планы на будущее в Москве с внезапно свалившимся на мою голову греческим наследством.

Впереди, на самом краю обрыва, виднеются каменная скамейка и небольшой круглый столик. Я присаживаюсь там отдохнуть и смотрю, как море медленно и лениво катает волны, а по небу вальяжно плывут пуховые белые облачка. Мне так спокойно и хорошо, как будто я наконец оказалась там, где и должна быть. На своем месте.

Не знаю, сколько я просидела там, глазея на море и небо, пока мой покой не нарушает молодая пара. Парень с девушкой выходят прогуляться вдоль моря, а девушка записывает видео на телефон, что-то стрекоча по-гречески. Похоже, снимает ролик для подписчиков своего блога.

Я поднимаюсь со скамьи, и неожиданно камешки под моими ногами осыпаются с крутого берега в море. Девушка, обернувшись ко мне, что-то взволнованно говорит по-гречески, а затем, видя, что я не понимаю, добавляет на английском:

– Осторожно! Тут может быть опасно!

Но только я покидаю скамейку и прохожу обратно по дорожке, как за спиной раздается веселое щебетание – это девушка присаживается на скамью над обрывом, а парень снимает ее на телефон. Кажется, опасности их не волнуют. Главное – красивый кадр.

По пути в свой отель я думаю о том, что это самый невероятный и удивительный подарок, который сделала мне жизнь. Еще неделю назад я и мечтать о подобном не могла! И вот я здесь, на прекрасном острове в Греции, в разгар весны.

Я хозяйка отеля на Санторини. Это здорово. Это сложно. Но я подумаю об этом после того, как сварю себе чашечку кофе и позавтракаю пирожками с сыром на террасе с видом на море.

Глава 12

Я как раз поднимаюсь на рецепцию, держа турку с горячим кофе и чашку из бабушкиного серванта, когда раздается стук в дверь с улицы. Кто бы это мог быть?

Поставив турку и чашку на стойку, я открываю дверь и вижу на пороге вчерашнего художника.

– Доброе утро! – весело восклицает он по-английски.

– Доброе, – отвечаю я, стараясь слишком открыто не выражать радость от его появления. Ведь я думала, что больше никогда его не увижу.

– Я решил, ты захочешь сохранить в памяти свой первый закат на Санторини, – он обезоруживающе улыбается и вытаскивает из-за спины свою картину.

Я замираю от восторга. Она впитала в себя все краски неба, покой и гармонию вчерашнего дня. Закат на ней получился пламенеющим розовым – одновременно нежным, романтичным и ослепительно прекрасным, в нем чувствуется энергия молодости и обещание счастья. Такой могла бы быть истинная любовь, если бы у нее был цвет.

– Ты очень талантлив, – искренне говорю я. Он протягивает мне картину, я беру ее в руки и замечаю подпись в углу холста. – Стефанос… Так тебя зовут?

– А я не представился? – Он виновато улыбается. – Извини, Ника. Когда я рисую, забываю обо всем на свете… А чем это у тебя пахнет? Кофе? – Он жадно поводит носом, а я отступаю внутрь и приглашаю его.

– Заходи, я как раз сварила.

К счастью, я сделала двойную порцию. Собиралась выпить две чашки, но сейчас я не прочь разделить кофе с ним. Загвоздка в том, что чашка у меня только одна, ведь гостей я не ждала. Придется сбегать вниз за второй.

Я аккуратно кладу картину на стойку, подальше от турки с кофе и бумажного пакета с пирожками, который пролежал тут с ночи.

– И пирожки напекла? – Стефанос бесцеремонно заглядывает в пакет. – Супер!

– Это не я, соседи угостили.

Стефанос достает из пакета пирожок и откусывает. Как будто это его пирожки!

– Что? – Он жует и с улыбкой смотрит на меня.

– Ничего, угощайся.

Сердиться на него совершенно невозможно, а он, кажется, совсем не замечает моей иронии, как будто так и надо.

– Я схожу за чашкой, – говорю я.

– А зачем? Вот тут есть одна.

Стефанос заглядывает за стойку и достает щербатую чашку, из которой я вчера поливала цветы. Что ж, если она его устраивает…

Разлив кофе по чашкам, я беру свою и прохожу на террасу. А Стефанос со второй чашкой и пакетом пирожков идет за мной.

Кресло на террасе только одно, а столика нет вообще. Но это не проблема. Стефанос притаскивает кресло ближе к краю, предлагая мне любоваться на море, а сам садится на парапет и салютует мне чашкой.

– Что ж, давай проверим, насколько хороший кофе ты готовишь.

– Мой жених не жаловался, – я запинаюсь, увидев, как помрачнел художник.

– У тебя есть жених? Ну, конечно, у такой красавицы, как ты, есть жених, – сокрушается он. – Но где же он? Почему не с тобой?

Действительно, почему в это прекрасное воскресное утро Кирилл не здесь со мной на террасе с видом на море?

– Он в Москве, у него там работа, и он не смог отлучиться, – объясняю я, убеждая скорее себя, чем его.

Ведь на самом деле, при желании, Кирилл мог бы выкроить отпуск на