Измена. Незаменимых нет - Зоя Астэр Страница 25

- Но Давид, - спорит Герман. – Я же не знал о ней! Пойми хоть ты меня.

Но муж не поддается.

- Тебя уведомили о беременности бывшей жены, насколько я помню. Ты отказался от ребенка. Что изменилось сейчас?

- Я думал, что она просто придумала это, чтобы меня разжалобить или шантажировать! - восклицает Герман.

- Никто здесь не хочет тебя разжалобить, Герман, - равнодушно замечает муж. – Тебе лучше уйти.

- Нет! – Герман не то что не уходит, он наоборот делает еще один шаг в квартиру и прикрывает за собой дверь. – Я хочу видеть свою дочь, где она?

- Это не твоя дочь, - в который раз повторяю я, будто это имеет смысл.

Герман переводит на меня взгляд.

- Анализ крови легко докажет, что она моя, Ань. Не так ли? А суд присудит как минимум равную опеку.

- Ни один вменяемый человек не подпустит к ребенку человека, который отправил его мать на аборт, - мой голос дрожит от гнева и многолетней обиды. – Мы просто покажем в суде видео, на котором ты от нее отказываешься.

Взгляд Германа как-то странно меняется, и мне это не нравится. Бывший муж больше не смотрит на меня со злобой и отвращением. Теперь это больше похоже на жалость.

- Прости меня за это – внезапно произносит он. – Я был очень зол на тебя и жалею о том, что не поверил в беременность. Это моя ошибка.

Я просто задохнуться готова от возмущения.

- Ошибка?!

- Да, - кивает Герман. – И я уже за нее извинился. Теперь я хочу увидеть дочь.

- Ни за что! – рычу я.

Честное слово, я готова грудью встать на его пути, чтобы защитить Дашу.

Давит кладет мне руку на плечо, успокаивая. И Герман морщится.

- Даша спит, - говорит муж. – Мы не станем будить ребенка по твоей прихоти.

Это правда. Малышка заснула в такси по дороге домой. И не проснулась даже, когда я вытаскивала ее дома из комбинезона.

- Я не уйду, - упрямо повторяет Герман.

Давид тяжело вздыхает и берет меня за руку.

Мне кажется, он снова хочет меня успокоить, но следующие слова мужа просто выбивают почву у меня из-под ног:

- Хорошо, Герман, проходи, поговорим. Рано или поздно это все равно бы случилось.

Не веря своим ушам, поднимаю злой взгляд на мужа.

- Не спорь, Аня, - предупреждает Давид. – Так будет лучше. Незачем тянуть ребенка в разные стороны. Это может навредить Даше.

Но я не согласна. Настолько, что просто в глазах темнеет от дикой злости.

Герман проходит мимо прямо как есть, даже не сняв пальто.

А меня Давиду приходится буквально тащить за руку на кухню.

- Я принес ее шапку, - Говорит Герман, вытаскивая из-за пазухи, вязанную шапочку, которую Даша скинула с себя на землю, когда мы встретились в городе.

Воецкий кладет шапку на стол и сам смотрит на нее как на восьмое чудо света.

- Поверить не могу… - растерянно бормочет он.

Стону в голос от досады, когда слышу скрип двери детской комнаты.

Ведь это может означать только одно – дочь проснулась и теперь непременно придет сюда.

Даша не заставляет себя ждать.

Дверь на кухню распахивается, и заспанный ребенок ищет меня глазами.

Наткнувшись на чужого человека, Даша пугается и бежит ко мне, ища защиты.

Поднимаю уже хныкающую дочку на руки и нежно прижимаю ее к себе.

- Не бойся, милая. – шепчу я, гладя ее по голове. – Это тот дядя, что спас тебя сегодня, когда ты выбежала на дорогу. Помнишь его?

- Убивца бобочек… - говорит Даша, не отрывая лица от моей груди.

- Ах да! – спохватывается Герман. – Я принес тебе кое-что.

Воецкий снова ныряет рукой за пазуху и вытаскивает оттуда за уши небольшого плюшевого кролика.

- Держи, это тебе!

Даша косится на протянутую руку Воецкого, но игрушку не берет.

- Ну же! – Герман трясет рукой, заставляя кролика качаться в воздухе. - Он твой, забирай!

- Зачем мне твой клолик? – спрашивает Даша.

- Это подарок, - терпеливо объясняет Герман. – Вместо той бабочки.

Даша фыркает.

- Клолик не нужен, нужна бобочка!

- Э-э-э… - теряется Герман.

- Клолик у меня уже есть, - добавляет дочь.

- Ну пусть будет два, - предлагает Воецкий. – Два же лучше, чем один.

- Не лучше, - с комичной надменностью отвечает Даша. – У меня есть клолик. Длугой не нужен.

- Слышал, Герман? – ехидно спрашиваю я. – У нее уже есть кролик, и другой не нужен. Ты зря пришел.

Герман бросает на меня сердитый взгляд, но на провокацию не поддается.

- Покажешь мне своего кролика? - спрашивает он Дашу. – Может, они друг другу понравятся и захотят дружить.

- Ладно, - нехотя соглашается дочь.

Мне очень не хочется пускать Германа в свой дом. Но Даша слезает с моих рук, идет в детскую, и Воецкий нагло прется следом за ней. А Давид отчего-то не спорит.

И я не отстаю, разумеется. Не доверяю бывшему, чтобы хоть на секунду оставить со своим ребенком наедине.

- Вот мой клолик, кукла и мишка, - Даша показывает Герману игрушки, сидящие рядком на стеллаже у кровати.

Она снимает с полки своего кролика.

- Пливет, я Клош, а как тебя зовут? – принимается за игру она.

Герман неловко перехватывает плюшевого зверя в своей руке за пушистую шею и говорит:

- Меня зовут Большой Кочан. Давай дружить?

Даша морщится.

- Дулацкое имя.

- Как будто у тебя лучше? – возмущается Герман. – Что еще за Клош? Другие игрушки наверняка его дразнят!

- Нет! – дочка топает ножкой. – Он мой любимый. Он вообще самый главный, потому что мне его подалили давно! Он даже на фотоглафии есть в маминой комнате. Хочешь покажу?

- Даша! – я строго смотрю на дочь, пытаясь остановить ее неуместный порыв.

- Хочу, конечно! – охотно соглашается Герман.

Даша топает с кроликом, прижатым в груди, по коридору в мою комнату, Герман следует за ней. И мне ничего не остается, как присоединиться к ним.

- Вот смотли! – Даша указывает пухлым пальчиком в большую черно – белую фотографию,