Дорогая, я не изменю(сь) (СИ) - Попова Елена Страница 32

«Отлично! – подумала я. – Как раз Герман предложил поехать в субботу в рыбацкий домик моего отца. Тишина, природа, только я и муж. Чудесная обстановка, чтобы сообщить ему, что у нас наконец-то получилось».

Заранее говорить про подозрение на беременность не стала. Зачем обнадеживать? Вдруг это всего лишь сбой в организме.

«Вот когда точно узнаю, что беременна, тогда и сообщу мужу!» – решила тогда я.

В субботу вечером мы приехали на место. Пока я наводила в доме порядок, Гера растапливал печь, потом я накрыла на стол и мы приступили к ужину.

К которому, кстати, я заранее подготовилась: купила безалкогольное сухое вино. И чтобы Герман не задавал вопросов: «Почему я не пью алкоголь?» попросила его принести из холодильника сыр и, вылив из бокала вино, купленное Герой, достала из-под стола бутылку и налила свое.

«Что же она не пишет?» – Я каждые пять минут заходила в мессенджер и нервно кусала губу.

К девяти вечера, решив, что доктор сегодня уже ничего не отправит, я пошла направлять кровать, а Гера, надев отцовский тулуп, отправился в дровяник. Нужно было подтопить печь, чтобы она дольше остывала, и до утра в доме сохранилось тепло.

И тут наконец-то раздался долгожданный звонок.

– Полина Евгеньевна, прошу прощения за задержку, – уставшим голосом сказала Светлана Сергеевна. – Сегодня у меня были сложные операции, я только-только освободилась, – сообщила она и вздохнула. – К сожалению, анализы показали, что вы не беременны.

И внутри все рухнуло. Глаза зажгли слезы, я всхлипнула прямо в трубку. Доктор поторопилась меня успокоить.

– Знаете, во вторник в одну из клиник нашего филиала приедет один очень хороший немецкий доктор. Я бы посоветовала вам показаться ему. Запишитесь на прием уже завтра, иначе может не остаться свободных мест. Сейчас я продиктую вам, что нужно взять с собой. Готовы записывать?

– Секунду, – гнусавым голосом ответила я, смахнула с лица слезы и открыла ящик стола.

Суетливо покопалась в бумагах, в поиске ручки или карандаша, но кроме оконной ручки, которую отец зачем-то положил в ящик, ничего пишущего не нашла.

Взгляд упал на телефон Геры. Ничего не оставалось, как записать в него.

Пароль я знала. Подсмотрела однажды, как он проводил пальцем по экрану, вводя графический ключ. Зашла в мессенджер, чтобы отправить себе же на номер сообщение.

– Записываю, – сказал я доктору.

– При себе иметь: все последние анализы, желательно не только ваши, но еще и мужа, результаты УЗИ, и сейчас, одну секунду, я продиктую вам телефон клиники.

Все записав, я отправила сообщение на свой номер и тут же удалила его с телефона Геры. Не хотела чтобы муж узнал что я иногда без разрешения заглядывала в его мобильный. И без того часто ворчал, что я не даю ему вздохнуть.

И тут мой взгляд зацепился за уголок листочка, торчавшего из кармана чехла. Ведомая любопытством достала его, распечатала, и, нахмурив брови, прочла:

1) Снотворное.

2) Вино.

3) Бензин. Свеча.

«Что это за странный список? Куда это Гере понадобилось снотворное и бензин?..»

Я задумчиво вытянула лицо, еще раз взглянула на непонятный список.

Взгляд переместился на тумбу, куда Гера пять минут назад принес свечу, потом почему-то вдруг вспомнилось, как настойчиво он подгонял меня допить вино, и как стремительно наполнил мой бокал, стоило только мне опустошить его.

Я, конечно, снова придумала причину отвлечь его: попросила принести из сумки колонку и включить музыку. А как только он отправился выполнять мою просьбу, я быстро вылила алкогольное вино и вновь наполнила бокал своим.

Глядя на список, в голову закралась пугающая мысль – настолько пугающая и безумная, что я с головы до пяток покрылась мурашками.

«Тьфу ты, дурочка! – Я тряхнула головой, прогнала глупые мысли, и, сворачивая бумажку, усмехнулась: – Придет же такое в голову, а!»

А если серьезно: что это за записка? Свеча и вино, конечно, сошли бы для плана на романтический вечер, но… зачем там изначально было написано снотворное и бензин?

Только я собралась закрыть чехол, как экран телефона вдруг ожил.

И на нем появилось сообщение от Лени из бухгалтерии…

Честно, я не стала бы даже открывать его, посчитав, что Леонид написал Гере по каким-то рабочим делам, но… начало сообщения насторожило. И я зашла в переписку.

«Смотрю, ты в сети. Ну как, решил с ней вопрос?»

С кем решил вопрос? С кем-то из автосалона? О ком он спрашивает? – крутилось в голове.

Выше переписки не было, а мое любопытство уже раздулось до невероятных размеров.

«Может, Герман что-то скрывает от меня? Недоговаривает о каких-то делах в фирме?» – с подозрением подумала я.

И ответила:

«Еще не решил, а что?»

И от следующего сообщения на моей голове зашевелились волосы.

«Милый, ты пообещал мне решить с ней вопрос сегодня же. Хочу напомнить, что мы очень любим тебя и безумно скучаем по нашему папочке».

С колотящимся сердцем открыла фотографию, которая пришла следующим сообщением, и телефон едва не выпал из дрожащей руки.

Секретарь Любовь Стрельникова лежала на кровати, положив руку на живот, и улыбалась в камеру…

Не помню точно, как удалила переписку, как положила на место телефон и как на ватных ногах поднялась с кровати.

Внутри билось одно желание: придушить Степанова.

«Предатель! Скотина! Как он мог так поступить со мной? Выдавал ее за девушку Макарова, а сам изменял с этой молодой стервой за моей спиной и теперь она ждет от него ребенка?!» – Тело горело, губы дрожали, я едва сдерживала в себе желание разрыдаться.

Уже вышла на улицу в одной сорочке, быстро дыша, оглядела темный двор, увидела, как Гера идет к дому с горкой поленьев и только теперь меня осенило.

«Ты пообещал мне решить с ней вопрос сегодня же…» – раздалось в голове тройным эхом. Перед глазами появилась та подозрительная записка, затем – свеча на тумбочке, и я едва не сползла по стене.

«Он с-собирается от меня избавиться?» – каменея от страха, подумала я.

Сердце болезненно кольнуло, я приложила руку к груди и уставилась на него стеклянными испуганными глазами.

– Поль, ты чего вышла в одной сорочке? – подходя к крыльцу, пропыхтел Гера и пронесся мимо меня в дом. – Простудишься же, – добавил он, и я вздрогнула от звука падающих поленьев.

– Я… я тебя потеряла, – надломленным голосом сказала я и, закрыв дверь, вытерла со щеки скатившуюся слезу.

Я не знала что мне делать:

«Хватать ключи от машины и ехать в город? А если он что-то заподозрит и не даст мне этого сделать? А если вообще не выпустит из дома?»

Скованная страхом, сидела на кровати, смотрела, как он закидывал в печку дрова и отказывалась верить, что все это происходило именно со мной.

Мой муж, мой любимый человек решил от меня избавиться, ради другой женщины?

И мне даже не пришлось гадать: почему он не подошел и не поговорил со мной об этом. Почему не сознался, что любит другую. Степанов прекрасно понимал: я оставлю его ни с чем. Сама же кричала ему это в лицо при недавней ссоре с браслетом.

«Мы в лесу. Вокруг – ни души, только елки. Если я сейчас закачу ему скандал или попробую сбежать – будет беда», – пыталась трезво рассуждать я.

Свечка, видимо, не случайно оказалась в комнате – это часть его плана. Я перевела взгляд на окно, на котором не было ручки, и поняла: он подготовился. Ведь мой отец никогда не снимал с окон ручки. Так вот почему ему приспичило поехать в рыбацкий домик, куда он раньше вообще ни ногой. Здесь же идеальное место для совершения убийства.

Я вздрогнула от его громкого голоса.

– Готово! – Гера захлопнул створку, выпрямился и отряхнул брюки. – Теперь можно ложиться спать. Я только умоюсь, – улыбнулся он и вышел из комнаты.

Я пробежала к столу, достала из ящика ручку и, вернувшись в кровать, положила ее под подушку.

Когда он погасил свет и, устроившись рядом, обнял меня, я изо всех сил попыталась унять дрожь, разбившую мое тело. Боялась выдать себя. А в голове хаотично носились разные мысли: измена уже была не так важна по сравнению со страшным преступлением, которое он замышлял.