Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова Страница 36

– Нэ, нэ!

– Нет? – расстроенно уточняю я.

– Да, – переводит Стефанос. – Нэ – это «да» по-гречески.

Затем он представляет меня старику как внучку Афины.

– Вероника! – восклицает старик, повторяя мое имя, и смотрит на меня, как на ожившую мечту. А затем ударяет себя в грудь, называя свое: – Одиссеас!

А вот и Одиссей! Все-таки я встретила тезку легендарного героя мифов. Стефанос с Одиссеем жмут руки и знакомятся. Затем старик берет меня за руку своей шершавой ладонью и настойчиво тянет за собой в ресторан, тараторя по-гречески.

– Он не знал, что у Афины есть внучка. Просит поговорить с ним, – переводит Стефанос. – Это его ресторан, он приглашает нас на обед.

Судя по тому, как Одиссей мне радуется, их с Афиной связывала как минимум дружба, а значит, я смогу узнать что-то о моей бабушке.

Мы входим вслед за Одиссеем в ресторан, и я с интересом оглядываюсь. Зал довольно уютный, в греческом стиле, а столы застелены белыми скатертями с синим кантом по краю. Одиссей отдает приказ официанту, и тот резво несется на кухню.

– Это мой внук, тоже Одиссеас, – гордо говорит старик.

– В Греции внуков часто называют в честь бабушек и дедушек, – поясняет мне Стефанос, пока старший Одиссей ведет нас за столик на открытой террасе, убирает с него табличку «Забронировано» и приглашает садиться.

Я занимаю место с видом на море и хвалю:

– Прекрасный вид!

Стефанос переводит мои слова, а старик садится напротив меня, довольно кивает и отвечает.

– Твоя бабушка его тоже любила, – говорит Стефанос.

– Моя бабушка бывала тут? – с волнением спрашиваю я.

Мой красивый художник садится рядом со мной и уходит в тень. Теперь он – только голос старика, который рассказывает мне о бабушке Афине.

– Да, и сидела на том же месте, что и ты сейчас.

Одиссей смотрит на меня так, словно перед ним сама Афина, и в его слезящихся карих глазах я читаю любовь, нежность и бесконечную тоску по ней.

– Твоя бабушка была моей первой любовью. Она была потрясающей красавицей, как ты сейчас. Я мечтал на ней жениться, но она выбрала твоего деда, Панайотиса.

Мне хочется узнать, почему, но об этом я лучше спрошу у бабушкиной подруги Филомены, а не у отвергнутого поклонника, во взгляде которого даже много лет спустя сверкают ревность и тоска.

– Несмотря на это, мы дружили всю жизнь. Она заходила в мой ресторанчик, когда бывала в Фире, а я заглядывал к ней в отель.

Одиссей прерывает свой рассказ, когда его внук-официант приносит бутылку белого вина и разливает на три бокала.

– Это мосхофилеро, – объясняет Одиссей. – Любимое вино твоей бабушки.

Я задерживаю взгляд на внуке, пытаясь представить его деда молодым и влюбленным в мою бабушку.

– Что бы ты хотела на обед, Вероника? – интересуется старший Одиссей. – Мясо, рыбу?

– Лучше рыбу.

– Как Афина, – старик лукаво улыбается, как будто я сдала тест на ДНК. – Она всегда хвалила мою рыбу на гриле. А еще наш фирменный салат и пахлаву. Я попрошу принести их для тебя тоже.

Затем он спрашивает, что будет мой спутник, и его внук, приняв заказ, уходит.

– За знакомство! – произносит тост Одиссей.

Мы со звоном скрещиваем бокалы. Я отпиваю глоток прохладного белого вина, которое любила моя бабушка, и ловлю на себе пристальный взгляд Одиссея.

– Мы дружили много лет, но Афина никогда не говорила, что у нее есть внучка, – старик выглядит обескураженным и задетым, и я спешу его успокоить:

– Бабушка Афина сама не знала обо мне.

– Как же так? – восклицает он.

Я рассказываю свою историю, Стефанос переводит, а старик качает головой и охает:

– Значит, ты ни разу не видела свою бабушку? Как жаль! Она была бы счастлива узнать, что у нее есть внучка. И такая красавица! Афина очень грустила, что Костас не женился и не подарил ей внуков. Мы с ней даже мечтали породниться через наших детей. Ее сын и моя дочь София были ровесниками. Моя София была влюблена в твоего отца, но он не ответил ей взаимностью. Как и твоя бабушка мне когда-то. Видно, не судьба.

Старик грустно улыбается, а я прошу:

– Расскажите, какой была моя бабушка.

– Она была очень красивой. Очень смелой. Очень умной. Очень упрямой. У нее было мнение обо всем на свете, и ее было невозможно переспорить. Она была очень предана своему мужу и всю жизнь хранила ему верность.

Я вздергиваю бровь: уж не пытался ли этот седой ловелас соблазнить мою замужнюю бабушку? Но Одиссей уже меняет тему:

– Она всю себя отдавала работе и очень любила свой отель. Переживала, что Костас не хочет возвращаться на остров, чтобы заниматься отелем. Выходит, теперь ты продолжишь дело Афины?

Старик пытливо смотрит на меня, а я отвожу глаза – не могу ему врать, ведь я еще не решила. Он чувствует мою неуверенность, поэтому горячо говорит:

– Не продавай отель, Вероника. Сохрани память о своей бабушке Афине.

– Я попробую, но не знаю, получится ли…

– У тебя все получится! – уверенно заявляет Одиссей. – Ты внучка Афины, ее плоть и кровь.

– Но я никогда не занималась этим раньше.

– Афина говорила, что лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о том, чего не сделал, – задумчиво говорит Одиссей и переводит взгляд на море.

О чем сожалеет он сам? О том, что юная Афина ответила ему отказом и он прожил жизнь с другой женщиной?

– Знаешь, когда твой дедушка умер, я уже был вдовцом. Я предлагал Афине пожениться, – внезапно признается он, – и провести старость вместе. Но Афина отказала мне второй раз.

К нашему столику с подносами подходят его внук и незнакомая женщина лет пятидесяти. Она ставит передо мной салат и рыбу. Для простой официантки она держится слишком горделиво и одета по-деловому – белая блузка, синяя юбка-карандаш. На шее – нитка жемчуга, белизна которого подчеркивает загорелую кожу, на губах – безупречная красная помада.