Саша Грей - Общество Жюльетты Страница 37

Повсюду расставлены огромные столы, буквально ломящиеся от снеди, что напоминает античные пиры. Огромные бутылки «Вдовы Клико» в ведерках со льдом. Серебряные вазы, наполненные черной икрой. Гигантские блюда с дарами моря – устрицами, креветками, мидиями, выложенными на льду в виде цветочных клумб. Горы фуа-гра. Эти люди так пресыщены своим богатством, что, похоже, никто ничего не ест. Камердинеры в смокингах и черных масках стоически обносят гостей шампанским.

Словно кто-то приоткрыл для меня дверь, которая до того всегда была закрыта. Дверь, за которой скрывалось место, о существовании которого я даже не догадывалась, – и вот теперь меня пригласили зайти вместе со всеми. И действительно, почему бы не заглянуть внутрь, не испытать все на собственном опыте? Какова она, жизнь в запретной для меня зоне?

Пока на оргию не похоже. Наоборот, все чинно-благородно. Напоминает буржуазную коктейльную вечеринку. Я смотрю на Анну, как будто спрашиваю у нее: «Это так?» Это действительно то, ради чего мы сюда приехали? Неужели Банди не мог придумать ничего лучше? В то же время я под впечатлением от увиденного, потому что эти ребята играют совсем в другой лиге.

И, конечно, не в лиге Банди. Он и близко не стоял. Вот почему мы здесь, Анна и я, а Банди с его жалким подобием боди-арта – нет. Потому что здесь он был бы как бельмо на глазу. Зато он подогнал девочек. Анну, она перемещается между двумя мирами с легкостью и достоинством, сексуальность открывает для нее любые двери. А заодно и меня – как говорится, двое по одному билету.

Я бы дала Дикки как минимум лет шестьдесят, если не больше, но он в том возрасте, когда этот самый возраст – годом больше, годом меньше – уже ничего не значит и вообще непредсказуем. У Дикки – зачесанная назад седая шевелюра и тело, похожее на мешок картошки, все в каких-то выпуклостях, оплывшее книзу. На нем маска Зорро и белая атласная накидка с красной отделкой на манер тех, что носят священники. В остальном Дикки, если можно так выразиться, облачен в костюм Адама. Он похож не столько на клирика, сколько на супергероя с нудистскими замашками на пенсии. «Капитан Бетон».

Разговаривая со мной, Дикки сидит, скрестив ноги, и в мельчайших подробностях рассуждает об особенностях производства цемента. Его член и мошонка безвольно примостились у него на ноге. Как и я, они умирают со скуки. Фредди намного моложе Дикки, не годится ему даже в сыновья. На нем сутана, которая подошла бы к накидке Дикки, как будто это две части одного и того же костюма, который они взяли напрокат, а потом бросили монетку, кому что достанется.

Пока Дикки трындит про бетон, на меня накатывает неописуемая печаль, но я стараюсь не подавать вида. Из последних сил изображаю интерес и пытаюсь поддержать разговор. Но я за всю свою жизнь ни разу никого не называла «Дикки» и не собираюсь этого делать. Вместо этого я говорю «Ричард».

– Ричард, – обращаюсь я к нему.

– Дикки, – поправляет он меня в третий или четвертый раз.

И я в третий или в четвертый раз притворяюсь, будто его не слышу.

– Ну хорошо, Ричард, – говорю я, – расскажи еще раз, какие преимущества в использовании бетона, дающего малую усадку?

Я быстро перенимаю его словечки, чтобы изобразить неподдельный интерес, то и дело подбрасываю их, чтобы он думал, будто я слушаю.

Я продемонстрировала лишь крупицу интереса, но со стороны может показаться, будто я понимаю, о чем речь. Дикки воспринимает это как сигнал грузить меня дальше. Я отключаюсь. На стене позади Дикки висит серия примитивных рисунков в рамках: мужчины и женщины, совокупляющиеся в самых разных позах.

Я тотчас узнаю рисунки из книги, которую пролистывает Брижит Бардо в фильме Годара «Презрение». Эту книжку вульгарный американский продюсер дал ее муженьку-сценаристу, чтобы слегка сдобрить сексом сценарий, написанный Фрицем Лангом, поскольку сценарий немецкого режиссера, при всех своих художественных достоинствах, не принесет кассовых сборов. И вот продюсер дал муженьку-сценаристу книжку с древнеримскими порнографическими рисунками, чтобы тот мог подрочить над ней на досуге, в надежде, что это выльется в творчество и поможет продюсеру вернуть вложенные в проект денежки, заманив зрителя в кинозалы. Картины, которые воспроизведены в книжке и висят здесь на стенах, были созданы с конкретной целью. Это своего рода руководство по сексу и эротической стимуляции для посетителей борделя в Помпеях, где их, собственно, и нашли. И что-то мне подсказывает, что и здесь они развешаны для того же.

Дикки продолжает извергать свою бетонную диарею, и единственные слова, которые регистрирует мой слух, это «выбросы», «вибраторы» и «загрязнение». Поскольку я не слежу за его словесным поносом, я не знаю, о чем он говорит, то ли про бетон, то ли рассказывает похабный анекдот. Но с другой стороны, если бетонные смеси вызывают у Дикки эрекцию, то его, наверно, легко ублажить. Просто я не тот человек, чтобы это делать.

– Загрязнения, – повторяю я.

– Да, киска, загрязнения, – поддакивает он, – от посторонних примесей. В воде.

– Понятно, – говорю я.

И вновь выключаюсь. Обвожу взглядом комнату, обнаженных мужчин и женщин, всех возрастов, форм и размеров, и пытаюсь угадать, на чем они делают деньги.

Пластмассы. Биотехнологии. Пистолеты. Нефть. Фармацевтика. Логистика. Торговля фьючерсами.

Потому что все эти безымянные безликие бюрократы, что возглавляют корпорации, о которых вы отродясь не слышали, но чье влияние и принятые ими решения незримо затрагивают каждую грань вашей жизни – от таблеток, которые вы глотаете за завтраком, до бензина, который закачиваете в бак вашей машины, до ортопедической подушки, на которой ваша голова отдыхает ночью, – все эти люди тоже занимаются сексом. Они не могут не трахаться. Я пытаюсь представить, где они это делают. Прямо здесь. На эксклюзивной вечеринке вроде этой, призванной оберегать их доброе имя, но отнюдь не их скромность.

Они приходят сюда в масках, чтобы быть в своей частной жизни такими же анонимными, как и в публичной. Неожиданно мне страшно хочется писать, и я понимаю, что это отличный предлог, чтобы избавиться от Дикки и Фредди.

– Извините нас, джентльмены, – говорю я. – Нам нужно посетить дамскую комнату.

С этими словами мы как можно быстрее – насколько позволяют высокие каблуки – удаляемся в расположенный на втором этаже туалет. Мы стоим с Анной бок о бок перед зеркалом, поправляем косметику, и я говорю Анне, что, по-моему, эта сцена с маркизом де Садом – полной отстой.

– Что это за место? Где мы?

– Они называют это «Обществом Жюльетты», – отвечает она.