Саша Грей - Общество Жюльетты Страница 38

– Что это за место? Где мы?

– Они называют это «Обществом Жюльетты», – отвечает она.

– Это еще что за фигня? – спрашиваю я.

– Да я и сама знаю не больше тебя, – отвечает она. – Просто так называется. Скажем так, «Фак-Фэктори» для простых смертных. Эти же люди – не простые.

Вообще-то, это я и сама вижу.

– Но как Банди сюда пролез? – спрашиваю я.

– Ну, как обычно, – хихикает Анна. – У Банди полно сюрпризов. Его пути неисповедимы.

– Это как понимать? – Я заинтригована.

– Так, – отвечает Анна, – что он только на вид свой в доску, но предки у него с деньгами. Он питает слабость к богатым телочкам, таким, как он сам, которые готовы ради него на что угодно. Я имею в виду таких, у которых в банке на счетах шестизначные суммы, но они работают стриптизершами. У него для них даже есть специальный сайт.

– Попробую угадать, – говорю я. – «Богатые сучки»?

– А ты откуда знаешь? – удивляется, причем совершенно искренне, Анна.

– Догадалась.

Я обновляю губную помаду, Анна кисточкой наносит румяна. Напоследок она смотрит на себя в зеркало, чтобы убедиться, что наложила их ровно, а сама тем временем говорит:

– Знаешь, чем старше мужчина, тем лучше он умеет удовлетворить женщину.

Не успеваю я подумать, мол, это надо же, услышать от нее такое, как Анна выдает очередной перл, который заставляет меня на нее уставиться.

Она не перестает меня удивлять. Она говорит это как нечто само собой разумеющееся. Проще не бывает.

– Это как?

– Потому что они такие же кобели, как и в восемнадцать, но их тела не поспевают за членами.

Я хохочу в ответ.

– Я совершенно серьезно, – заявляет Анна. – Они набрасываются на тебя, как маньяки, но вскоре выдыхаются. Им нужна передышка, чтобы снова набраться сил. Тогда они все начинают сначала. Таким образом, они могут трахаться всю ночь.

– Но разве молодые парни не поступают точно так же? В чем, собственно, разница?

Я задаю этот вопрос, и мне кажется, будто я вернулась в комнату к Дикки.

– Молодым нужно вечно что-то доказать, – говорит Анна, открывая тюбик губной помады. – И еще одно правило: те, кто посмазливее, настолько тщеславны, что в постели у них напрочь отсутствует воображение.

– Это точно, можешь не объяснять. Сама знаю, – говорю я, вспоминая бывшего дружка-футболиста.

– Обычно им хочется трахаться перед зеркалом, чтобы убедиться, что они хорошо смотрятся под любым углом, – продолжает Анна, – как будто они режиссеры порнушки с собственным участием. Они трахают самих себя, а ты – только часть декораций. А вот чувакам постарше важно, что тебе с ними хорошо. Им всегда хочется попробовать что-то новое, потому что они уже многое пробовали раньше и знают все маленькие хитрости. И еще кое-что, – добавляет она, поправляя маску. – Твердый член не имеет возраста. Неважно, сколько ему лет, главное, чтобы функционировал. Этих ребят даже не надо раскочегаривать. Они глотают таблетку виагры, и вжик – у них уже стоит!

Анна щелкает пальцами.

Не знаю, сколько мы пробыли в туалете, но когда возвращаемся, это уже другая вечеринка. Совершенно иная. Энергетика изменилась. Как будто, пока нас не было, кто-то позвонил в колокольчик, вроде того, что звучит при открытии торгов на фондовой бирже – и за секунду зал охватывает всеобщее безумие, этакая оргия бегающих по клавиатуре пальцев.

Вот и здесь больше не ведут светские беседы. Все до единого трахаются. По двое, по трое, а то и вчетвером, а кое-кто даже, так сказать, соло, наблюдая за остальными.

Мы стоим на верхней площадке лестницы, и я пытаюсь понять, что происходит. Должна сказать, что зрелище это не для слабонервных, но я понимаю, что на этот раз спрятаться негде. Бежать тоже некуда. Надо либо смириться, либо заткнуться. Мне требуется минута на то, чтобы, собрав нервы в кулак, вздохнуть поглубже и устремиться вниз.

– Иди вниз, – говорю я Анне. – Я сейчас подойду. Хочу немного постоять здесь и посмотреть сверху.

– Хорошо, – говорит она и сбегает с лестницы, словно барашек, который со всех ног несется по полю, чтобы принять участие во всеобщей потасовке.

Перегибаюсь через перила, глядя вниз на людей, совокупляющихся в главном зале, и ловлю на себе взгляд какого-то чувака. И я честно не понимаю, что происходит со мной и всеми этими незнакомыми мужчинами. Не иначе, я испускаю какой-то специфический запах.

Меня привлекает его маска – она гораздо круче, чем у всех остальных. Вдруг до меня доходит: это парень из моего сна, тот самый ренессансный мужчина в маске Арлекина. Это доходит до меня в считаные доли секунды. Не успела я его заметить, как он уже движется ко мне. Сердце громко стучит в груди. Я парализована предвкушением. Он же приближается ко мне, словно хищник, словно трутень, летящий к пчелиной матке.

Время замедляет ход. Я наблюдаю за ним, будто в режиме медленной перемотки вперед. Я впиваюсь в него глазами, стараюсь запомнить мельчайшие детали.

Он движется этаким гоголем, уверенный в себе, в своей неотразимости. Кожа загорелая и обветренная, но тело мускулистое, пружинистое. Не иначе, следит за собой, регулярно ходит в «качалку». Внешний вид говорит сам за себя, а именно, что этот мужчина знает свою силу и умеет ею пользоваться. Он хорошо выглядит для своего возраста, сколько бы ему ни было, потому что, на мой взгляд, ему уже хорошо за сорок.

Теперь, когда он подошел ближе, я ощущаю его запах. От него пахнет деньгами. К тому моменту, как он стоит передо мной, я уже на него подсела. В нем явно что-то есть, вот только не могу сказать что. И тут до меня доходит. Что-то напоминает мне Джека.

Нет, не того Джека, каким я знаю его сейчас. А Джека в будущем. Я всегда говорила себе, что хотела бы прожить жизнь рядом с Джеком. Иногда я представляю себе, какими мы будем лет в пятьдесят-шестьдесят, когда мы проживем половину жизни в обществе друг друга. Интересно, как мы будем выглядеть спустя годы, как будем относиться друг к другу, как будем трахаться?

И этот чувак, решаю я, воплощает в себе все мои фантазии о том, каким будет Джек в будущем, когда мы постареем, как он будет выглядеть, как будет держаться.

Я прекрасно знаю, как это воспринимается. Это воспринимается как оправдание, и в некотором смысле так оно и есть. Ведь это оправдание тому, что придумал мой мозг в оправдание тому, что чувствует мое тело. А тело чувствует страшное влечение к этому человеку, даже если я не знаю, кто он такой, и никогда не узнаю. Этот человек для меня как чистый холст, на который я могу перенести все свои фантазии. И я воплощаю их в жизнь. Проживаю их в режиме реального времени.