Марина Порошина - Весенний марафон Страница 51

Нет, совсем размечталась Катерина, она сама стала бы раздавать интервью. Она говорила бы красиво и понятно, не перескакивая с пятого на десятое, и не стала бы просить прислать ей текст на подпись – зачем унижать человека недоверием, пусть пишут, что хотят, от нее, знаменитой и, главное, высокооплачиваемой писательницы, не убудет.

– Ма-м, я есть хочу! – оторвала ее от всесторонне приятных мыслей Дашка. – У нас есть что-нибудь?

– От бабушки блины с мясом принесли же, – без энтузиазма откликнулась горе-мамаша. – Погрей в микроволновке.

Еще посидела, вглядываясь в прекрасное далёко, но оттуда никаких сигналов не последовало, и Катерина с тяжким вздохом поднялась с дивана, на котором так славно мечталось.

– Ладно уж, давай я на сковородке разогрею, с маслом. Вкуснее будет…

Возня со сковородкой и чайником взбодрила Катерину настолько, что ей пришла в голову гениальная идея. Она была человеком деятельным по натуре и очень любила анекдот про некоего субъекта, который решил, что поверит в существование высших сил, если выиграет в лотерею. Прождал всю жизнь напрасно и возроптал: «Видно, нет тебя, Господи!» И услышал усталый голос свыше: «Мужик, купи лотерейный билет!» Лотерейных билетов Катерина не покупала, и никакая халява к ней отродясь не липла – проверено. Разве что однажды на фуршете она взяла с подноса бутерброд с красной икрой, а к нему прилипла вся икра с нижнего бутерброда. Но это был, пожалуй, единственный случай крупного везения, все остальное Катерина получала исключительно «по заслугам». Поработала на выборах – купила шубку, написала буклет для «Уралгаза» – съездила в Париж, работа в журнале позволяла ей не брать взаймы за неделю до зарплаты, а теперь она еще и телепрограмму согласилась вести – мамочки мои!

В этом месте Катерина на секунду остановилась и подумала – а не пожалеть ли себя? Вообще-то женщине вредно так много работать. И если бы у нее была возможность выбирать, то стала бы она женой Ивашова, родила бы еще ребенка, наняла бы ребенку няню… И пошла бы работать, потому что иначе через полгода сдохла бы от скуки, решила Катерина и жалеть себя не стала. Она любила свою работу, любила встречаться с интересными людьми и потом излагать свои мысли на бумаге, у нее неплохо получалось, в городе ее знали, да и вообще: разве плохо – делать любимое дело и получать за это деньги? А Ивашов упечет ее в Лондон и будет тут развлекаться с журналистками. Нет уж, дудки!

Катерина позвонила знакомому кинорежиссеру по фамилии Урванцев и вкратце изложила идею: она напишет сценарий документального фильма о разведенном шофере Васе, который при помощи газеты ищет свое счастье, о женщинах, с которыми он будет встречаться. В общем, еще раз о любви. Режиссер идею одобрил, велел написать заявку «коротенечко».

– Заявку пошлем в Москву, только там денег все равно не дадут, ну и фак с ними…

– Чего это тебя разобрало? – возмутилась Катерина.

– ФАК – это федеральное агентство по культуре, которое на кино денежки дает, – объяснил режиссер. – Или не дает. Швыдкой сам по телевизору сказал, что он теперь – ФАК. Ну и… короче, на три части найдем и сами, теперь не старые времена. Молодец, Катюха, идея перспективная. Сейчас кино о человеках очень даже в моде. Мы с ним все фестивали объездим! А сниматься-то он будет, этот, как его?

– Вася. Если я попрошу – будет, – самодовольно заявила Катерина. – Я ему нравлюсь.

– О! – оживился режиссер. – Ты ему нравишься, но не даешь, и он в поисках замены своему недосягаемому идеалу ходит по бабам. Круто!

– Да ну тебя! – обиделась Катерина. – Я ему просто так нравлюсь… вообще.

– Ну да! – хмыкнул режиссер, и Катерина как будто увидела его вечную ироническую ухмылку. – Мне тоже.

Скользкую тему Катерина развивать не стала, потому что и режиссер говорил не всерьез, так – трепался привычно, зато сказала, что Вася – очень колоритный.

– Он заикается, зубы у него железные, морда такая красная и ходит в кроличьей шапке. А писем ему – море!

– Супер! – восхитился режиссер. – Ни рожи, ни кожи, зубы и те вставные, а наши бабы согласны на любого, лишь бы в штанах. Это трагедия российских женщин! До конца мая успеешь?

Март, апрель, май – подсчитала Катерина и заверила:

– Успею. Три части – это сколько?

– Тридцать минут. Да ты пиши как получится, мы ждать не будем, пока Москва раздобрится. Знаю я одного с деньгами, он даст. Зато летом снимем, в сентябре монтаж, до конца года на два фестиваля успеваем.

Щенок, положив морду на лапы, лежал на разодранной в мелкие клочки газете и слушал заливистые трели телефонного звонка. Эта противная коробка звонила уже не раз и вчера, и сегодня с утра до вечера. Но сладить с ней мог только хозяин, а хозяин ушел еще вчера утром, и его нет до сих пор. Еда кончилась еще вчера, сегодня не стало и воды в пластмассовой чашке. Непорядок, вздохнул щенок и перевернулся на бок. Не говоря уже о том, что он с чистой совестью напустил в коридоре две лужи, и если хозяин будет ругаться, он скажет, что у него больше не было сил терпеть. Он, конечно, уже не малыш, давно приучился делать свои дела на улице и даже задирает лапу, как большой… но в последний раз они были во дворе вчера утром. От обиды щенок немного поплакал, потом на всякий случай сходил на кухню и заглянул в обе миски, но там ничего не появилось. Тогда он, вздыхая, пошел в прихожую, аккуратно обходя лужи, и улегся носом к самой двери – ждать.

Хозяин пришел очень поздно, когда в соседних квартирах уже затихли голоса. Больше не слышны были шаги по лестнице и скрежет лифта. От него опять пахло чужим запахом – не тем, что в первый раз, но все равно чужим. На этот раз ошалевший от счастья щенок не стал обращать на это внимания, он прыгал и лизал руки, визжал от счастья и падал на спину – голос был любимый и руки любимые, самые лучшие на свете, хозяйские!

– Прости меня, парень, – присев в прихожей на корточки, извинялся Василий. – Загулял я. Сам удивляюсь! Восьмое марта сегодня, женский день, сам понимаешь. А вчера седьмое было, да… Я зашел познакомиться и поздравить, кто же знал, что так выйдет. Понимаешь, пес, она такая!..

Василий плюхнулся в кресло посреди комнаты и закатил глаза к потолку, очевидно, ища там нужных сравнений. Не найдя, двумя руками изобразил нечто непонятное. Щенок сбегал в коридор и принес тапок.

– Да ты моя умница! – растрогался хозяин. – Совсем большой стал! А я, дурак! Ну извини… Так вот, я ей говорю – выходите, мол, за меня замуж. А она хохочет и говорит: сегодня, мол, ЗАГС закрыт и завтра тоже, а вы что, без штампика ничего не можете? Это мне, представляешь?! Ну, я и… Без штампа, в общем. А чего?