Татьяна Веденская - Штамп Гименея Страница 54

– Соболезную, – улыбнусь я скорбно-широкой улыбкой.

– Спасибо, но горе мое – ничто по сравнению со счастьем обрести тебя вновь, – сказал бы ты, и я забыла бы все. Включая и все твои циничные высказывания о том, как, в сущности, мало тебе надо от женщин. Я стану растить твоего осиротевшего ребенка, стану для него другом, незаменимым товарищем по шалостям и играм, буду его понимать, любить…стоп, стоп, стоп. Сдай-ка назад, дорогуша. Во-первых, ребенок тут не причем и страдать не должен, и потом вариант со внезапным асфальтовым катком ляжет слишком тяжелым грузом на мою душу. И, наконец, я в любом случае детей боюсь и не знаю. При таком раскладе я вряд ли стану незаменимым товарищем для игр. Наша мыльная опера потечет по другому руслу. Скорее я буду, как Фрекен Бок кричать:

– Вымой руки! Что там еще? Почисти уши. Какая это мука – воспитывать детей!

– Папа, папа, а где мама? – будет в слезах кричать малыш, испуганно вжимаясь в стены при виде меня. Зачем мне все это надо? Так что, Борис, придумай, пожалуйста, какое-то более милосердное вранье, при котором всем будет хорошо.

– Приехали! – хлопнул себя по колену водитель Волги и плотоядно посмотрел на Борисов кошелек. Меня вдруг пробрали мурашки по всей коже. Как это так получилось, что я, так хорошо маскировавшаяся, снова попалась и снова собираюсь беседовать со своим злейшим врагом на его территории.

– Может, я домой? – робко предложила я. Только не согласись. Только не согласись.

– Что ж, если ты так хочешь, то конечно. Спасибо за кампанию, – прохладно-спокойным тоном отреагировал Борис. Твою мать!

– А что? Ты уже передумал говорить? – с испугу ляпнула я. Борис выдержал подобающую моменту паузу и захохотал.

– Имей в виду, что такие игры могут привести и к противоположному результату. Что ты будешь делать, если никто не бросится за тобой вдогонку?

– Нет, все-таки ты мерзавец! – воскликнула я. – Нельзя так достоверно читать чужие мысли. Особенно озвучивать их, если ты хочешь, чтобы тебя простили.

– Странная формулировка, – удивился он. – Простили? Но я до сих пор так и не понимаю, в чем я виноват.

– Как в чем? В том, что ты мне врал! В том, что ты женат!

– Я был женат! Был!

– А что, ее все-таки переехал каток? – удивилась я, случайно перемешав явь и вымысел. Борис онемел и вытаращил на меня свои обычно самоуверенные глаза. Я смутилась и юркнула к нему в квартиру. Господи, как же я давно тут не была. То есть, совсем недавно я очень даже была, но только из этой двери торчала эта блондинистая грымза. Не хочу вспоминать!

– Выпьешь? – галантно предложил Борис.

– Конечно, – я вцепилась в бокал с вином как в спасательный круг. Как бы то ни было, а когда Борис находился рядом со мной, я полностью теряла контроль. Мне хотелось броситься к нему на шею. Мне хотелось предлагать разные глупости (я не про асфальтовый каток, прости Господи). Я хотела сказать, что в чем-то начинаю понимать мусульман. Как быть, если один конкретный прекрасный мужчина жизненно необходим нескольким равно достойным женщинам? Бог велел делиться. Впрочем, наш Бог наверняка не это имел в виду.

– Так, можешь не пить залпом, бокал у тебя никто не отберет, – успокоил меня Борис. Я встрепенулась и посмотрела на руки. Оказалось, что я уже опустошила все, что было туда (в бокал, а не в руки) налито.

– Вообще-то я не пью, – гордо заявила я, но следующий бокал опустошила с той же непотребной скоростью.

– Я так и понял. Ты присядь, а то вино не успевает задержаться. Сразу пролетает на выход.

– Ты просто гад какой-то. Что ты хотел мне сказать? – разозлилась я. Но на диван все-таки плюхнулась.

– Сказать? Ну, как тебе такое: ты очень похудела за последние полгода. Это меня огорчает.

– Подкормить решил? А чего не кормишь, а только поишь? – усомнилась я.

– Не пойдет?

– Не-а, – я цокнула языком и допила вино. Борис мне налил третий бокал. Я уже не напрягалась относительно того, что наливает он только мне. А может, он за рулем?! Каким на фиг рулем, если у него нет машины. Ладно, не пьет и не надо. Надо только и мне сбавить темп, а то я могу уехать далеко.

– Тогда так. Я никак не могу пережить, что мы так глупо расстались. Хочу пережить, но не получается. Придется попробовать тебя вернуть, – витиевато пояснил Борис.

– Так уже более правдоподобно, но не так приятно. Потому что когда женщине говорят, что она слишком похудела, она в любом случае примет это как комплимент, – я расположилась на диване с комфортом и демонстративно закинула ногу на ногу. Не стесняюсь, мол, я своей болезненной худобы.

– Даже если ей это скажет врач, перед тем как поставить капельницу от истощения? – прищурился Борис и присел рядом со мной на диван. У него был такой решительный, такой уверенный в происходящем вид, что мне стало жутковато. Но одновременно с этим началось головокружение от непонятного, даже преступного счастья. Ужасно, но еще чуть-чуть, и я сама признаю, что самое для меня лучшее – быть любовницей женатого мужчины и не трепыхаться. Но только при условии, что этот женатый мужчина – Борис.

– Да. Даже в этом случае. Настоящая женщина умудрится сидеть на диете даже под дулом пистолета! – пьяно разглагольствовала я, оттягивая момент объяснения настолько, насколько смогу. Мне было страшно. А вдруг мы не сможем договориться? Вдруг он будет упираться и врать, рассказывать сказки про то, как именно у него все уже кончено с женой, а я буду уговаривать себя, что это вполне вероятно, правда. Вдруг Борис найдет как все мне объяснить и вдруг (это самое страшное) я ему поверю.

– Почему мы говорим о диетах? Тебя не волнует, что я (Я!) тут пытаюсь тебя вернуть? – серьезно спросил он. И уставился на меня. Что я могла сделать? Что на моем месте сделала бы любая, если учесть, что он – прекрасен и я его до сих пор люблю. Я выпила еще.

– Меня волнует. Но еще больше меня волнует, куда меня все это заведет, – попыталась запеть старую песню я.

– Что ты хочешь знать? – устало спросил Борис. Я хотела сказать, что единственное, что я хочу знать – это любит ли он меня. На самом деле это и было единственным вопросом, который меня по настоящему интересовал. Но я спросила о другом.

– Почему она ходила тут в халате?

– Это просто. Она приехала с сыном на неделю, пока у него шли каникулы. Так что ничего удивительного, что она была в халате. Мы с ней старательно изображаем дружбу, чтобы не травмировать нашего мальчика.

– Может, вы ее изображаете слишком старательно? – надулась я. Все-таки халат – это вам не хухры-мухры.

– Поверь мне, это все – беспочвенные предположения, – напряженно выдавливая слова, пояснил Борис. – Мы пережили такой болезненный развод, что теперь мне и в голову не придет приблизиться к ней. Особенно если учесть, что она мне устроила.